Вячеслав Софронов - Хан с лицом странника
— Чего ты там бормочешь? Говори громче. — Начальник стражи поперхнулся и, не совсем понимая, что происходит с господином, сделал шаг назад и, разделяя слова, повторил:
— Карача-бек ждет хана в его шатре. Айдар и Дусай скоро будут. Еще, — он чуть помялся, — отец Дусая услышал, как я звал сына его в ханский шатер и просил узнать, будет ли позволено ему, Шигали-хану, прийти вместе с ним.
— Это все? — Кучум оглянулся и только сейчас заметил, что продолжает стоять возле дерева, где застала его боль в глазах. — Пусть придет. Мне будет, что сказать ему. Пошел! — бросил уже в спину Чегулаю слова, как ударом плети перепоясав.
Не поднимая головы, прошел к шатру мимо стражников, подтянувших животы при его появлении. Подумал, что надо бы чаще менять их, нанять у тестя, хана Ангиша, честных и преданных, которых не могли бы подкупить враги-недруги. И сотников поменять всех… Всех!
Карача-бек поднялся навстречу и склонился, едва не касаясь мягкого войлока лбом.
— Как здоровье моего всесильного хана? Как наследник великих дел его себя чувствует? Мне передали, что еще один мальчик появился на свет и радует нашего хана смехом своим. Так ли это?
Кучум смерил визиря взглядом и ничего не ответил, прошел к своему месту и тяжело опустился на подушки.
— Наследники рождаются быстро, да долго растут… Зато враги растут каждый день и число их велико.
— Хана что-то беспокоит? — вкрадчиво спросил Карача-бек, не спеша садиться.
— Хана всегда должно что-то беспокоить. На то он и хан. Это вы можете жить и спать спокойно и уезжать, куда хотите, не предупредив своего хана…
Старческие брюзгливые нотки в голосе Кучума поразили Карачу-бека. Он вгляделся в лицо сидящего перед ним человека и удивился переменам, произошедшим с ханом в короткий срок: в бороде появилась седина, две глубокие складки прошли от носа к верхней губе, но более всего поражала нижняя губа. Ранее плотно сжатая, сейчас она отвисла мокрым рыбьим хвостом вниз, обнажая нездоровые зубы. Взгляд Кучума блуждал по шатру, не останавливаясь ни на чем. Эти слова… Подозрения… Недомолвки… Что происходит?
— Расскажи, что слышал в Казани? Довольны ли они московским царем? Почему мало ружей привез?
— Казанские жители смирились с московским царем. Я сам слышал, как говорили многие из них, будто проживут при любом царе… — Кучум внимательно слушал рассказ визиря, но мысли его постоянно возвращались к песчинкам, мешающим в глазу, и визирь казался песчинкой, причиняющей боль и беспокойство, хотелось махнуть рукой, отогнать его, остаться одному.
— За ружья просят чересчур большую цену и мне пришлось потратить все, чтобы купить то, что хан видел…
— Купцы к нам, отчего не едут? — перебил его Кучум, не давая договорить.
Карача-бек чуть замешкался, кашлянул, но тут же нашелся:
— Они готовы приехать с разными товарами, если разбойники не разграбят в пути и будет разрешено торговать во всех улусах твоего ханства. Они готовы ехать…
— Готовы ехать! Разбойников испугались! Я что, их охранять буду?! Где их нет, разбойников? Ладно, не хотят те ехать, других пригласим. У нас нынче собрано много добрых мехов. Надо сосчитать, что даруги-данщики свезли. Займись этим… — Раздались шаги и покашливание подле шатра, и Кучум замер, не договорив. Карачу-бека в очередной раз удивило, как напряглось лицо хана, дрогнула рука. Но он быстро справился с собой, крикнув, — кто там топчется? Почему не заходите?
Полог откинулся и появилась голова Шигали-хана, затем его сына Дусая и последним вошел, посверкивая задорными глазами, Айдар.
— Здоровья пусть пошлет Аллах нашему достопочтенному хану и детям его. Да продлятся дни твои и пусть радость не покидает тебя, — затараторил, кланяясь низко, Шигали-хан. Он быстро просеменил на своих маленьких ногах к тому месту, где сидел Кучум и, упав на колени, поцеловал его левую руку, испачкав густо слюной. — Целуйте подошвы ног его, — повернулся к молодым бекам, — не видел мир более доблестного и великого хана и мы должны радоваться, что нам дозволено ходить по одной земле с ним, слышать его речи, видеть лицо его, сидеть на одном ковре рядом с ним. Целуйте! — и легонько подтолкнул Дусая. Тот, смущаясь, упал на колени, ткнулся носом в ханский сапог и, пыхтя, отполз назад.
Карача-бек наблюдал, как преобразилось лицо Кучума: в блаженной улыбке растянулись губы, и он весь расслабился, засиял. "Этот Шигали-хан готов и впрямь подошвы ему вылизывать, лишь бы получить то, что хочет. Всем известно — метит завладеть северными землями, где его трудно будет отыскать. Засядет среди болот и присвоит половину дани, которую соберет. Лиса так след не запутает, как он…" — С неприязнью думал он.
Айдар тоже коснулся губами ханского халата, незаметно утер губы, ощутив запах пота, исходивший от Кучума. Он не знал, зачем был приглашен, и с интересом разглядывал Карачу-бека, с которым ему еще не приходилось иметь дела.
— Услышал, что наш великий хан собирает молодежь на кингаш-совет и думаю своей дурной головой:
"Может и старый Шигали пригодится чем. Может, скажу хоть одно слово, которое поможет мудрому хану". Хоть и знаю, что не нуждается лучезарный хан в советах простых смертных. Свою мудрость он на небесах черпает. Воистину так…
— Хватит, хватит, — прервал, наконец, его излияния Кучум, — садитесь, коль пришли, — подождав немного, когда все рассядутся, остановил свой взгляд на молчаливом толстощеком Дусае, чувствующем себя неловко в ханском шатре, — скажи мне, Дусай, сын почтенного Шигали-хана, как вам без боя удалось заставить хана Немяна отдать сына своего в аманаты-заложники?
Дусай заерзал и, потупив глаза, промямлил:
— Испугался он воинов наших. Вот и все.
— Правильно говорит сын мой, — поспешил вставить слово Шигали-хан, — всем известна сила хана Кучума. Далеко правителям другим до него.
— Почему же тогда Немян не едет сам в Кашлык?
— Не знаю… — Пожал плечами Дусай. — Может, приедет еще…
— Надо отправить ему отрезанный мизинец его сына, — опять встрял в разговор Шигали-хан, — тогда никакие дела не задержат его.
— С Немяном разговаривал один на один Мухамед-Кул, ведь он был башлыком в походе, — подал свой голос Айдар.
— Возьмешь полсотни воинов, — кивнул ему Кучум, — поедешь к хану Немяну и скажешь, чтоб сам привез дань, которую должен платить каждый, проживающий на сибирской земле. Иначе не палец, а всю руку от сына получит.
— Слушаюсь, мой хан, — ответил Айдар, польщенный поручением.
— А ты, Шигали-хан, поедешь в степь к тестю моему, хану Ангишу, и попросишь прислать две сотни воинов для службы у нас. Увезешь дары и угощение для воинов.
— Все сделаю, все выполню, великий хан может не сомневаться. Где взять подарки и угощения?
— Сам подумаешь, где их взять. Потому и поручаю тебе важное дело. Тебе решать как выполнить его.
Шигали-хан заметно опечалился свалившейся вдруг на него заботой, никак не ожидая подобного поворота. Но не показал смятения и, сообразив, что хан не будет сердиться, если он заедет в несколько селений и от его имени потребует у местных беков дать все, что ему требуется.
— Твоего сына, — продолжил Кучум, — отправляю вместе со сборщиками-даругами следить, как собирают дань по улусам. С вами поедет один из шейхов и обратится с праведными словами ко всем, кто еще не признает веру в Аллаха. Таких наказывать плетьми нещадно. Будут сопротивляться — везти в Кашлык. Сожжем на костре для острастки. Пусть все знают и помнят, что праведная вера пришла сюда навсегда.
Кучум замолчал, сосредоточенно думая о чем-то своем. Было не понятно закончил хан свою речь и не пора ли расходиться. Все, кто находился в шатре, не сводили с него глаз, не решаясь уйти. Лишь Карача-бек, подождав, встал и направился из шатра, но был остановлен окриком:
— Кингаш не закончен! Сядь! С каких пор визирь уходит от своего хана, не спросив позволения?
— Я думал… — начал Карача-бек.
— Меня не касается, что ты там думал. Думал! Поглядите на него, каков! Ты думал хан не помнит, зачем позвал вас сюда? Скажи! Ведь ты так думал?! — брызгал слюной неожиданно пришедший в ярость Кучум, не давая возможности Караче-беку ответить. — Почему ты не сказал мне о своей встрече в Казани с посланцами Девлет-Гирея? Почему?! Я тебя спрашиваю!
— У нас речь о том не заходила, — Карача-бек, наконец, выбрал паузу и спешил оправдаться, — к тому же я встретил их случайно, и они ничего не просили передать хану.
— Замолчи! Слушать не желаю! За моей спиной сговариваться?!
— Хан не так понял…
— Я все давно понял! О чем вы говорили? Карача-бек впервые за время своей службы ханским визирем был по-настоящему растерян. Откуда Кучум мог узнать, что он познакомился на постоялом дворе с торговцами лошадьми, прибывшими из Крыма? Они и побеседовали лишь о ценах на скот и Карача-бек обмолвился, что у них, в Сибири, очень ценят добрых лошадей и хан не пожалеет дорогих соболиных шкурок, чтоб пополнить свои табуны добрыми молодыми кобылами и породистыми скакунами. Но как Кучум прознал об этом? Неужели Соуз-хан проболтался? А может, даже не проболтался, а донес обо всем. Тогда хан знает и об оружейном мастере и о его мастерской… Что же делать?
