Юрий Борев - СТАЛИНИАДА
— Не лучше ли снять того, кто велел, а колокола вернуть?!
Восстановление финала
Сталин слушал "Ивана Сусанина". После оперы директор театра спросил, как вождю понравилась постановка. Сталин ответил:
— Я знаю, с мнением товарища Сталина в нашей стране считаются, и поэтому привык высказываться о спектакле, только посмотрев его до конца.
— Да, но опера кончилась.
— Нет, не кончилась. Когда-то была еще концовка, которую театр убрал.
Концовку восстановили. Однако вместо славы царю на ту же музыку хор пел славу русскому народу.
По всем вопросам, с которыми ему приходилось сталкиваться, Сталин получал специальную разработку и поэтому производил впечатление разносторонне образованного человека, компетентно судившего о музыке, авиации, биологии, военном деле и т. д. Однако такая заемная эрудиция нередко приводила к вульгаризации культуры, и лучшие композиторы обвинялись в формализме.
Знаковая система власти
Шел правительственный концерт. Новый председатель Комитета по делам искусств Николай Николаевич Беспалов сидел в ложе. Вошел человек и предупредил:
— Не уходите. Вас вызовут.
Концерт окончился. Беспалова повели к Сталину, который спросил:
— Информацию о концерте написали?
— Да, товарищ Сталин.
Сталин прочел и сказал:
— Допишите: на вечере присутствовали товарищ Сталин… Далее были перечислены руководящие лица в строго определенном порядке. Именно для этого Беспалов и был вызван.
Этот порядок имел иерархическое значение. Это была семиотика власти, ее знаковая система.
ГРАДОСТРОИТЕЛЬ
Угаданное желание
У Сталина появился новый доверенный охранник, сопровождающий вождя в машине. После первой же поездки новичка вызвал Поскребышев и спросил:
— Каким маршрутом ехали?
Охранник описал.
— Что говорил товарищ Сталин?
— Ничего.
— Совсем ничего не сказал?
— Нет, когда были у Смоленской площади, около высотной новостройки, он сказал одно слово.
— Какое?!
— …Пиль…
— Ага, понятно. Вы свободны.
Ночью автора проекта высотного здания на площади Восстания архитектора Михаила Васильевича Посохина и создателей других высотных домов пригласили к Берия. Он сказал: "Традиции русской архитектуры не учтены в ваших проектах. Нужно завершить все здания шпилями". Один из архитекторов со слезами на глазах стал умолять не трогать его проект: высотное здание на Смоленской площади уже сооружено, а шпиль в нем не предусмотрен. Берия сурово изрек: "Придется предусмотреть".
Через неделю «Правда» опубликовала статью о русской традиции шпилевой архитектуры, а затем на высотных домах появились шпили.
Когда дом на Смоленской площади был готов, Сталин, рассматривая его, спросил:
— А какому дураку пришло в голову венчать это здание шпилем?
Архитектурный стиль
Архитектуру сталинской эпохи (особенно послевоенного периода) называют "ампир во время чумы".
Новое здание университета
После войны по указанию Сталина в Москве начали проектировать высотные здания. Особую мудрость этого решения видели в том, что они якобы защищают Москву от вражеской авиации. Архитекторы разработали проекты нескольких высотных зданий, в том числе большой гостиницы на Ленинских (Воробьевых) горах. Когда проект был готов, Сталин сказал: "Нам не нужны гостиницы, нам нужно здание нового университета". Вождь отдавал предпочтение строительству исторически престижных зданий, чтобы он и его эпоха выглядели величественней. Так здание, предназначавшееся под гостиницу, без переделки проекта стало университетом.
Обливной петушок и Юрий Долгорукий
Мастер фарфоровых миниатюр и детских игрушек из глины Сергей Михайлович Орлов сотворил однажды обливного петушка, который попал на выставку. Молотов сопровождал по выставке знатного американца, и гостю очень понравился этот экспонат. Недолго думая. Молотов снял его со стенда и подарил иностранцу.
Когда выставка закрылась и экспонат не вернули автору, он заявил протест выставкому, а узнав, что петушок подарен, вознегодовал: "Я делал петушка для советских детей, а не для американских империалистов".
Выставкою предложил скульптору компенсацию в размере 400 рублей. Однако мастер отказался и обратился в Министерство иностранных дел с требованием вернуть петушка. Из министерства ему ответили, что игрушка подарена важному американскому гостю и он — мастер — может получить за нее в кассе Министерства причитающиеся ему 4000 рублей.
Скульптор деньги получать не стал, а написал жалобу на имя товарища Сталина: мол, я игрушку делал для советских детей, а не для буржуев, и пусть вернут мне мою птичку.
Жил скульптор где-то под Москвой и однажды увидел у своего дома большую машину. Его пригласили в нее сесть и, ничего не объясняя, повезли в неизвестном направлении. Привезли в Кремль и велели войти в указанную дверь. Он вошел и очутился на заседании Политбюро, которое вел Сталин.
Сталин сказал:
— А вот и наш скульптор зашел к нам. Какое у вас дело, товарищ Орлов?
Правдоискатель, запинаясь, объяснил, что он сделал обливного петушка из глины для советских детей, а его отдали знатному американскому империалисту.
— Да, — сказал Сталин, — товарищ Молотов совершил ошибку, и мы должны сделать ему строгое замечание и указать, чтобы впредь он игрушки, созданные для советских детей, не отдавал заокеанским богачам.
В этот момент в зал вошел председатель Союза художников
Иогансон.
— А вот, кстати, и наш художник к нам пожаловал, — сказал Сталин. — Товарищ Иогансон, я слышал, что готовится памятник Юрию Долгорукому. Есть такое мнение: поручить сооружение памятника товарищу Орлову. Как вы полагаете, товарищ Иогансон, справится этот мастер с такой задачей?
— Конечно, товарищ Сталин, раз вы поручаете, то справится.
— А вас, товарищ скульптор, устроит гонорар за этот памятник в размере 40 ООО рублей? Ну вот и хорошо. Так и запишем.
Скульптор всю жизнь работал в малых формах, делал фарфоровые композиции и не умел ваять конные памятники. В помощь ему дали еще двух скульпторов. Эта бригада и создала истукана, установленного на площади против Моссовета, которому дано имя Юрия Долгорукова.
Илья Эренбург однажды вспомнил об этом монументе и привел его как довод против моего утверждения, что в искусстве существует прогресс. Эренбург говорил: я видел скульптуры Фидия и каждое утро вижу памятник Долгорукому. Если это прогресс, то я готов выброситься из моего окна.
Кому памятник, а кто и обойдется
В конце 40-х годов Политбюро приняло решение о сооружении памятников Алексею Толстому, Серго Орджоникидзе, Павлику Морозову, Николаю Васильевичу Гоголю. Решение было спущено в Комитет по делам искусств. За подписью председателя комитета была направлена бумага Сталину на утверждение сметы на строительство этих монументов. Сталин красным карандашом вычеркнул из этого списка памятник Орджоникидзе.
Отчитал
Бывший работник Комитета по делам искусств Николай Туровников рассказал об одном эпизоде, относящемся к концу 40-х годов. Председатель Комитета по делам искусств однажды присутствовал на приеме в Кремле и увидел, что актер Борис Ливанов будучи навеселе подошел к роялю и одним пальцем начал играть «Чижик-пыжик». Председатель подошел, тихо закрыл рояль и прошептал:
— Не надо шуметь.
Это заметил Сталин и сказал:
— Товарищ Ливанов, продолжайте играть сколько хотите. А вы, товарищ председатель, даже чижик-пыжик в искусстве играть не можете.
Надпись на постаменте
Надписи на памятниках, сооружаемых во всех городах, делал Сталин. Обычно он писал что-нибудь однообразно официозное типа: "Н. В. Гоголю от советского правительства". В Киеве поставили памятник генералу Ватутину и с согласия секретаря ЦК Украины Хрущева на постаменте написали на украинском языке: "Генералу Ватутину от украинского народа". Храпченко был в Киеве и, возвратясь в Москву, доложил об этом Сталину. Тот сильно разгневался, и Хрущеву попало за своеволие. С тех пор Хрущев невзлюбил Храпченко, но видимо, не был мстителен и когда стал главой государства, его отношение не мешало Храпченко работать в Институте мировой литературы. Он — человек, встречавшийся со Сталиным, — был моим сослуживцем. Наверное, верна шутка: "Всегда можно найти третьего человека, через которого можно выйти на президента США".
РАСПОРЯДИТЕЛЬ И РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬ СТАЛИНСКИХ ПРЕМИЙ
Какой степени?
В 1948 году Сталин отметил произведение Веры Кет линской "В осаде" и предложил дать автору Сталинскую премию первой степени. Фадеев, который иногда позволял себе вежливо и почтительно спорить со Сталиным, возразил:
