Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис
Пришел Морис. Он подтвердил: церковь Всех Святых и дом Петита разрушены, команда пожарных наблюдателей преподобного Садлера погибла, за исключением одного человека. Немецкий самолет был сбит в районе Кенсингтон-Хай-стрит, летчик катапультировался, приземлился возле Петит-Плейс и был взят в плен Дэвидом Томасом. В казарму канадцев угодил фугас, огонь мигом охватил все здание. Грандиозное зарево, которое мы видели, когда выбрались из-под развалин, поднималось именно в той стороне. Мне вдруг стало не по себе – Ларри! – он как раз недавно переехал в казарму. Нехорошее предчувствие не давало покоя. Под утро к нам на пост поступили несколько канадских военных с сильными ожогами. Повсюду стояла странная тишина, словно сама земля содрогнулась от хаоса минувшей ночи и оцепенела.
Мне не терпелось поскорее вернуться вслед за Ричардом на Чейн-Плейс и перехватить миссис Фрит прежде, чем та успеет испугаться. К сожалению, я опоздала: из-за бомбежки моя экономка почти не спала, поэтому, поднявшись чуть свет, отправилась к нам и увидела вместо дома кучу развалин. Как и Элизабет, миссис Фрит сказали, что все жильцы погибли. Нужно было видеть лицо моей экономки, когда мы с Вики появились на улице. Сжимая под мышкой таксу, я пробиралась через груду битого стекла. Миссис Фрит обрадовалась, но пережитый шок оказался слишком велик: ее маленькое лицо с тонкими нежными чертами побелело как мел. Мне даже показалось – она вот-вот упадет в обморок. Я попыталась утешить бедную женщину, сказав, что, останься она ночевать на кухне в своем привычном уголке, ее сейчас не было бы в живых. Но на фоне гибели наших друзей и разрушенного дома это было слабое утешение.
К нам подошел мистер Фереби. Спасатели уже разобрали вход в подвал – все, что осталось от здания и его бакалейной лавки, товары которой были разбросаны по всей улице. Вид у мистера Фереби был опечаленный. Он взял меня за руку, крепко сжал и сказал, что тело Ричарда только что отправили в морг. «Нет, нет, – воскликнула я, – Ричард жив. Мы расстались час назад». Но где он сейчас? Рылся в развалинах и попал под новый обвал? Пока я расспрашивала бакалейщика об остальных соседях, о его жене и дочери, Ричард шагал по Тайт-стрит: ему предстояло опознать в морге тело Сесила. Спасатели недавно вытащили его из-под завала. Кэтлин и Энн пока не нашли.
Я повела миссис Фрит обратно в Королевский госпиталь, чтобы напоить чаем и дать возможность немного прийти в себя – она по-прежнему была очень бледна и напугана. По дороге мы заглянули ко мне на работу – в пункт медицинской помощи. Раненые продолжали поступать, санитары доставляли на носилках тех, кого только сейчас удалось откопать. Прибывающие машины скорой забирали людей в больницы. Я уже собралась уходить, когда принесли одного знакомого канадского офицера. Он сказал, что у них в казарме много пострадавших, в том числе Ларри – его достали совсем недавно. «Парень не в очень хорошем состоянии, – сказал канадец. – Пролежал несколько часов под бетонной плитой». Оставив Вики и миссис Фрит в медпункте, я опрометью бросилась по Тайт-стрит. Ларри лежал на тротуаре, дожидаясь, когда за ним придут санитары. Он был в сознании и улыбнулся, когда я склонилась над ним, опустившись на колени. «Видать, придется вам поискать другого крестного для вашего малыша», – прошептал он. Затем из груди Ларри вырвался долгий протяжный вздох, словно он страшно устал после тяжелой ночи и наконец позволил себе уснуть.
Когда позже я вновь пришла на Чейн-Плейс, спасатели работали на том месте, где еще вчера стоял дом № 33. Двое из них были моими добрыми знакомыми. Завидев нас с Вики, мужчины побросали лопаты и кинулись навстречу. «А мы только что сказали одной леди, что вы погибли», – сжимая меня в своих пыльных объятиях, признались они. – Мисс Гитлер тоже жива! Как замечательно! А мы думали – вот-вот найдем ее под завалом!» Они по очереди тискали собаку, передавая ее друг другу. Я спросила, как выглядела приходившая леди, опасаясь, что это была Дженни. Она собиралась заглянуть на ланч, но, видимо, явилась чуть раньше. Я не ошиблась: по словам спасателей, женщина держала в руках коробку конфет и букет цветов. Леди едва не упала в обморок, когда увидела развалины вместо дома, и спросила, известно ли им что-нибудь о нас. «Я сказал, – добавил извиняющимся тоном спасатель, прижимая к своему заляпанному грязью комбинезону Мисс Гитлер, – что мы только что откопали вашу руку. После этого леди действительно упала в обморок. У нас было мало воды – вы же знаете, водопровод перебило, – но все же нашлось немного, чтобы побрызгать ей на лицо. А затем приходит миссис Фрит и говорит, что вы живы и находитесь в Королевском госпитале. Тогда леди идет звонить вам – вон в ту будку, – спасатель указал на телефонную будку, в которой прошлой ночью мы с Ричардом видели раненого дежурного. – А там повсюду кровь и ошметки плоти. И ей снова сделалось дурно».
Я спросила, зачем они продолжают раскопки.
– Ребенок, – сказал один из мужчин, показывая мне крошечный шерстяной носок и кусочек голубой плюшевой шкурки – все, что осталось от подарка Ларри. – Должно быть, вчера в доме находился ребенок.
– Нет, – возразила я, показывая пальцем себе на живот, – ребенок тут, он еще не родился.
– Там столько детских вещей, и все испорчены, – грустно вздохнул спасатель. – Заляпаны какой-то липкой черной жижей.
Я заметила между обломками кирпичей кусок белой ткани. Именно его я пыталась выдернуть из щели вчера вечером и теперь снова решила попытать счастья.
– Эй, погодите, – опередил меня спасатель, – сейчас я его вам достану. Это обрывок парашюта, на нем прилетела эта чертова мина. Вот, держите, сошьете себе новую одежду взамен пропавшей, – он протянул мне огромный кусок тяжелого белого шелка. Это была замечательная находка, я с благодарностью приняла ее. – А еще ночью чертов немец приземлился на Петит-Плейс. Там его и скрутили. Один из наших парней только что рассказывал.
– Ресторана «Старый ломбард» больше нет, – подключился к нашему разговору другой спасатель. – Там всё еще ищут людей.
Дениза и Крис – знакомые диспетчеры из ратуши – позже говорили мне, что 16 апреля Челси пережил один из самых страшных налетов, список разрушений был огромен. За короткое время на наш небольшой район обрушилось такое количество авиационных мин, тяжелых фугасных бомб и зажигательных снарядов, что службы гражданской обороны просто не справлялись. План взаимной помощи, который в подобной ситуации предусматривал поддержку из соседних районов, тоже не сработал, поскольку Кенсингтон пострадал ничуть не меньше Челси.
Глядя на возвышающуюся передо мной гору кирпичей, из которых некогда был сложен наш дом, зная, что у меня не осталось никакого имущества, даже носового платка в кармане, я испытала необыкновенное чувство свободы, смешанное с благоговейным трепетом. Еще вчера у нас была прекрасная квартира, наполненная множеством красивых предметов. И все они вмиг исчезли, «унесенные ветром» в буквальном смысле слова. Теперь я намного лучше понимала, что чувствуют беженцы, оставшись без крыши над головой. Но, как ни странно, я не имела ничего против. Потому что уже тогда поняла: твой дом и твоя опора – тот человек, которого ты любишь. Разве это не чудо и разве это не благословение, что мы с Ричардом, наш будущий ребенок и даже Вики остались живы! Роясь в обломках в надежде отыскать хотя бы осколок зеленой статуэтки, я подумала о Второй заповеди [94]: точно так же, как пушистые индийские ковры, тяжелая резная мебель и мои мольберты, Зеленый Кот перестал существовать, превратившись в пыль.
Почти в сотне футов от нашего дома в груде обломков я нашла свой портативный граммофон. Он весь пропах порохом, а внутри было полно мелкой бетонной крошки. Однако машинка оказалась в исправности. На диске стояла пластинка; когда я завела ее, в весеннем воздухе поплыла чистая прозрачная мелодия – «О Джонни, Джонни». Я сняла пластинку и разбила ее. Песня звучала ныне зловещим напоминанием о гибели людей в «Кафе де Пари». Это была одна из любимых песен Энн.
