Дэвид Ирвинг - Вирусный флигель
Алюминиевый контейнер для котла диаметром 210,8 сантиметра и высотой 216 сантиметров изготовила фирма «Бамаг-Мегуин». Контейнер из магниевого сплава, оставшийся от предыдущих экспериментов, подвесили внутри нового контейнера и в пространство между контейнерами уложили десять тонн графитовых брикетов, специально подогнанных по форме. В общей сложности в реактор заложили тонну с четвертью урана (по-прежнему в форме пластин сантиметровой толщины и с расстоянием между ними 18 сантиметров) и залили примерно полторы тонны тяжелой воды. Затем собранный котел установили на деревянном основании, уложенном на дне бетонного бассейна в главном помещении бункера, и залили в бассейн обычную воду.
Берлинская лаборатория в бункере. Слева: Вход в лабораторию. Справа: Шахта для реактора и реакторный контейнер.
Как и прежде, в конструкции котла не были предусмотрены органы регулирования и прекращения цепной реакции. Как указывал впоследствии профессор Виртц, эксперимент был рассчитан в основном на получение подкритических условий, когда надобности в регулирующих стержнях нет. И они действительно не понадобились; коэффициент умножения нейтронов хотя и вырос, но незначительно и составлял 3,37. Однако количество урана и тяжелой воды оставалось почти тем же самым, и такое возрастание было существенным, тем более что это произошло почти всецело благодаря применению графитового отражателя. Этот факт должен был немедленно породить сомнения в правильности приведенных Боте в 1941 году данных о поглощении нейтронов в графите, поскольку между характеристикой отражения и характеристикой поглощения нейтронов существует тесная связь. Но, как ни странно, физики по-прежнему не замечали ошибки.
Быть может, они не обнаружили ее и потому, что полученные результаты оказались замечательными и в другом отношении — они показали, что имеющейся в Германии воды достаточно для создания котла с критическими условиями. В отчете группы Виртца от3 января 1945 года указывалось, что во всех предыдущих расчетах минимальные размеры котла, в котором возникает самоподдерживающаяся цепная реакция, «завышались, но ни в коем случае не занижались». Однако уверенность, что теперь тяжелой воды хватит, не помешала Хартеку в последний раз посетить Рьюкан; 9 января он в сопровождении еще одного ученого побывал в Норвежской гидроэлектрической компании для выяснения возможности возобновления поставок тяжелой воды. Возвратясь, он рассказал, как заполучить тяжелую воду окольными путями. Хартек считал, что норвежцы не смогут даже заподозрить, что тяжелая вода попадает в Германию. А этого теперь боялись пуще прежнего, ибо новая обстановка завода в Веморке поставила бы под угрозу не только создание в неопределенном будущем атомной бомбы. Ныне без соединений азота, поступающих от Норвежской гидроэлектрической компании, Германия не смогла бы изготавливать даже самые обычные взрывчатые вещества.
Военное положение Германии становилось все более безнадежным. Тем не менее немецкие физики надеялись, что успеют еще до конца войны построить критический атомный реактор, тем более что последний эксперимент В-VII позволил уточнить теорию. Всю вторую неделю января Герлах провел в Берлине. Жить и работать в этом городе становилось все труднее: налеты на город стали еще ожесточеннее, телефонная сеть сильно пострадала и все чаще выключали электроэнергию. Из Берлина Герлах вернулся в свой родной Мюнхен, но и здесь положение было ничуть не лучшим, налеты не прекращались ни на сутки. В середине января Советская Армия добилась новых успехов и возникли реальные опасения скорого падения Берлина. Герлах не видел никакого смысла продолжать работы с тяжеловодным реактором в Далеме; пришло время вывозить в Хейсинген последние остатки института. 27 января Герлах связался по телефону с Хейсингеном и говорил с обосновавшимися там физиками, а затем с Берлином и предупредил о своем прибытии на следующее утро. Поезд пришел в Берлин сразу после полудня. Герлах отправился в институт. Здесь его встретил Дибнер, и они во время начавшегося налета долго говорили о будущем. Бомбардировка затронула
Далем, несколько бомб упало неподалеку, и во многих институтских окнах вылетели стекла.
А в бункере техники из группы Виртца завершали сборку самого большого из всех тяжеловодного реактора, получившего обозначение В-VIII. На сей раз реактор собирался из сотен урановых кубиков, и в него намеревались залить полторы тонны тяжелой воды. Уже почти все было готово, чтобы не далее чем через неделю провести решающий эксперимент — получить в котле критические условия; но наступили такие времена, когда ученые соглашались очутиться где угодно, лишь бы не оставаться в Берлине. Однако Герлах, Виртц и Гейзенберг прекрасно понимали, какой победы добились бы они, если бы в реакторе создались критические условия. Все было готово к эксперименту 29 января.
Но именно в это время продвижение Советской Армии на запад стало угрожающе быстрым. В центральной Германии появились толпы беженцев из Пруссии. В Берлине нарастала паника, начался массовый исход из города. О пуске котла не могло уже быть и речи. Герлах и Дибнер боялись промедлить хотя бы минуту.
Утром 29 января Герлах встретился со своим другом Розбаудом и предупредил его, что собирается покинуть Берлин через день или два и хочет вывезти с собой самое ценное достояние берлинского бункера. Розбауд спросил Герлаха, означает ли это, что Герлах перевезет тяжелую воду к Гейзенбергу, находившемуся уже в Южной Германии. Герлах не отрицал. Однако, когда Розбауд попытался узнать, что собирается Гейзенберг делать с нею, Герлах отделался шуткой: «Возможно, займется бизнесом», — сказал он.
30 января в 17 часов 30 минут Герлах отдал приказ демонтировать реактор. Все уже были готовы покинуть Берлин на следующий день, хотя правительство распространяло множество приказов и призывов оставаться на месте. Розбауд и Герлах долго обсуждали, как уберечь и сохранить тяжелую воду[46]. Герлах сказал Розбауду о том, что потребовал от Гейзенберга гарантий в отказе от каких-либо попыток уничтожить ее. В тот же вечер Герлах разговаривал по телефону с гаулейтером Заукелем, он предупредил его о переезде оставшихся физиков и имущества в Штадтильм и договорился встретиться с Заукелем через два дня.
31 января, во второй половине дня Герлах, Дибнер в военной форме и Виртц покинули здание Харнака и отправились в автомобиле в Куммерсдорф. А вскоре от бункера отъехали несколько тяжелых грузовиков с тяжелой водой, ураном и оборудованием. Герлах выглядел «одновременно возбужденным и подавленным, лицо его было очень бледным». Его сопровождала личная секретарша фрейлейн Гудериан. Как ни старался Розбауд выведать место назначения, ему это не удалось. Все же через свой тайный норвежский канал связи Розбауд попытался передать профессору Блеккету и доктору Кокрофту, что уран и тяжелую воду вывезли из Берлина. Вскоре он отправил Блеккету и следующее послание с просьбой не терять после капитуляции времени и как можно скорее принять меры к сохранению этих драгоценных материалов. Сейчас нет точных данных о том, дошли ли послания Розбауда до адресатов[47].
После долгого ночного путешествия по покрытому гололедицей автобану Герлах, Виртц и Дибнер благополучно прибыли в Штадтильм. Герлах считал, что группа Дибнера опередила группу физиков в Хайгерлохе, а потому приказал разгрузить все машины в Штадтильме. Это решение, однако, возмутило Виртца, и он немедленно сообщил о нем по телефону в Хайгерлох. 2 февраля Герлах выехал в Веймар на прием к Заукелю. Он хотел получить от здешнего гаулейтера гарантии в том, что лаборатории в Штадтильме будут бесперебойно снабжаться электроэнергией, а их персонал освободят от службы в фольксштурме и от трудовой повинности. Вечером того же дня до Герлаха дозвонился Гейзенберг. Нобелевский лауреат явно не желал того, чтобы критический котел монтировали в лаборатории Дибнера, и уж, конечно, он был категорически против того, чтобы все материалы, вывезенные из бункера и столь недавно находившиеся под его безраздельным контролем, были использованы Дибнером. Герлах пригласил Гейзенберга в Штадтильм для переговоров.
Профессор Гейзенберг прибыл не один, на подмогу он взял ловкого и хитрого политикана профессора Вайцзеккера. Из Хайгерлоха они выехали на велосипедах, а затем, проделав довольно дальнее и опасное путешествие по железной дороге и в автомобиле, прибыли в Штадтильм к полудню 5 февраля. Штадтильм находился в состоянии непрекращающейся воздушной тревоги и в небе нескончаемыми вереницами пролетали самолеты неприятеля. В этих условиях, проведя с Герлахом один на один весь день 6 февраля, Гейзенберг добился от полномочного представителя обещания изыскать транспорт для перевозки в Хайгерлох большей части урана и тяжелой воды.
