Юрий Торубаров - Далекий след императора
На этот раз король, улыбаясь, произнёс:
— Испугались и драпанули назад.
Эта ситуация требовала решения: идти ли ему на Ладогу, куда, как докладывали, ушли главные силы русских.
Уход русских, которые их испугались, а другим чем-то исчезновение новгородцев они объяснить не могли, сильно расхолодил шведов. Король, подумав, приказал готовиться к длительному переходу. Понимая, что осада Орешка продлится ещё не один день, он оставит столько сил, чтобы русские не могли прорваться и набрать запасов. А потом он вернётся и возьмёт их голой рукой. К переходу воины должны были позаботиться о лошадях, припасах, проводниках.
Егор с Лукичом встретились под вечер. Егор первым начал говорить о своём шине:
— Я беру свою сотню и незаметно подберусь к ставке.
— Куды? Куды? — Лукич аж вытянулся.
— Туды, туды! — в гон ему ответил Егор.
— Да там жить вся сила, — не успокаивался Лукич.
— Была, да сплыла. Ты следи, как я вдарю, бей их и ты. Только перед етим сухостой, там, у реки подожги. Понял?
Тот кивнул.
— Ну, с богом!
Они обнялись.
Когда король поднялся со своей походной постели и вышел из голубого шатра, над которым колебался от лёгкого воздуха королевский штандарт, солнце уже сгоняло утренний туман, обнажая сказочную красоту природы. Невдалеке горел костёр, над которым кипела в котле вода, дожидаясь свежей рыбы. Её со смехом ловила половина личной охраны короля. Его солдаты, как малые ребята, смеялись по каждому пустяку. Кто-то выпустил рыбёшку, кто-то ушёл с головой в яму.
Король поморщился. Уголки его губ опустились вниз, а нижняя губа поднялась вверх. Явный признак нарастающей грозы. «Что это за дисциплина!». Он стал смотреть по сторонам, явно кого-то отыскивая. Не увидев нужного человека, он подозвал стража и приказал найти капитана. Страж, подхватив тяжёлый меч, бросился к реке. Но не успел он сделать и несколько шагов, как вдруг взмахнул руками и, словно споткнувшись, упал на землю. Король, увидев всё это, был удивлён, что воин лежит, не шелохнувшись. Он не вытерпел и подскочил к нему. О боже! В спине стражника торчал наконечник.
Король сразу же понял, что случилось и не долго мешкая отскочил в сторону и, петляя, как заяц, побежал в сторону спасительного леса. Оказавшись в сравнительно безопасных условиях, он что было мочи стал звать капитана. Услышав знакомый голос, капитан от реки, где смотрел на плескавшихся воинов, ринулся вверх. Что-то подвернулось под ноги, и он растянулся во весь рост. Но его напугало не это, а невесть откуда впившаяся в землю стрела. «Король?» — страшная мысль мелькнула в его голове. Он вскочил и, не думая о себе, стал искать его высочество. Оно оказалось под развесистым дубом. Шпага его была обнажена, он словно готовился к бою.
— Людей! — заорал он при виде появившегося капитана.
Тот развернулся и стремительно ринулся вниз. Вскоре он привёл отряд человек в двести.
— Берегите штандарт, — приказал король, а сам в сопровождении двух десятков воинов стал осторожно пробираться к реке. К нему подходили ещё люди. На ходу он вспомнил, что им был послан вверх по реке отряд. Он приказал его вернуть.
А река стала красной! По ней плыли десятки трупов. Как оказалось, русские, дыша через тростниковые трубки, незаметно подобрались к шведам и устроили ошеломлённому противнику невиданную резню. А ниже по реке, на плотах, переправлялась группа новгородцев. Понимая, что купавшихся уже не спасти, король принял решение встретить врага, когда тот будет карабкаться наверх.
У него уже собралось достаточно сил, чтобы отразить русских. Но в нескольких сотнях шагов от шатра внезапно появилась другая группа новгородцев. Король развернул войско, оставил часть отбиваться от тех, кто будет подниматься от реки, и пошёл в наступление. Завязалось жаркое сражение. Тренированные шведы стали шаг за шагом оттеснять русских от шатра.
Но тут откуда ни возьмись появился воин. Он был весь в чёрном. Лохматая шапка скрывала часть его лица. Вид его был грозен, а то остервенение, которое он проявил в битве со шведами, заставило их дрогнуть и попятиться назад. Этот русский ничего не боялся. Он появлялся в самых опасных местах, наводя ужас, заставляя врага искать спасение в бегстве. Всем своим видом он говорил, что презирает смерть, а может быть, даже ищет её. Но небо берегло его. На нём не было даже царапинки.
Король с ужасом видел, что ничего не может сделать с русскими, и, забыв про штандарт, стал подумывать, как улизнуть отсюда, чтобы поскорее добраться до своего корабля. Но тут до его ушей донёсся знакомый голос боевых рожков. Это возвращался отряд.
— Ура! Сейчас-то они и зажмут русских.
Но его радость была преждевременной. Сушняк, охвативший всё правое побережье, вдруг задымился. А затем взметнулся чуть не до неба огромный язык пламени. Огонь быстро побежал по земле, отрезая путь подходившему отряду. Они попробовали подняться вверх, но глубокий овраг преградил им дорогу.
Король понял, что он проиграл, и приказал дать сигнал к отступлению. Их ещё долго преследовали новгородцы, пока густой лес не поглотил отступающих. Победа новгородцев была полной. Когда они собрались на «королевском» холме и стали подсчитывать свои потери, то они оказались невероятно малыми: три человека. Враг потерял более пятисот человек, да ещё несколько сот было захвачено в плен.
Звоном колоколов, ликующими людьми встречал Новгород своих победителей. Впереди понуро шли шведские пленные. За ними ехали Лукич и Егор. В центре, на площади, где собрался весь Новгород, Лукич во всеуслышание объявил, что главный организатор победы — не он, а Егор. Сказав, ударил его по плечу. Вот, мол, ваш герой. А лицо предводителя сияло от счастья.
— Не слушайте его, — заявил Егор, — а кто придумал тростниковые трубки?
— Это пустяк, — махает рукой Лукич. — А вот кто шведа заставал, как зайца бежать, а?
Но торжествующий вопль площади заглушил голоса победителей.
А вот заслуги вернувшегося Фёдора Даниловича были весьма скромны. В этом он винил москвичей, которые не сдержали своего слова. Симеон так и не пришёл. А виной тому, как оказалось, был гонец из Орды. Получив сообщение Камбилы, князь задумался, что делать. Смерти он не боялся. Но умереть вот так по-глупому, от чьей-то мерзкой руки, ему не хотелось. Он вызвал на совет братьев, те в один голос заявили:
— Не ехать! Это неразумно!
Оставшись один, Симеон задумался: «Не ехать. Посчитают, что струсил. Что делать? Тут толкаться больше нельзя. Почти все собрались. Да-а!». Князь ходил по своему шатру, продолжая рассуждать про себя: «Камбила, конечно, никому не скажет. А если его схватят и начнут пытать? Думаю, всё равно не выдаст. Допустим, я, вопреки всему, поехал в этот... Новгород. Как уберечься? Никуда не выходить, никого не принимать, есть только своё? Нет! Привычку новгородцев я знаю. Не покажись народу... Эх! — он даже в сердцах рубанул рукой.
Князь хорошо понимал, что затянувшееся, непонятное стояние удивляло многих. Первыми не вытерпели воеводы и пришли к Симеону. На их вопрос: почему топчемся на месте и не двигаемся вперёд, князь ответил вопросом:
— Все собрались?
— Нет! Рязанцы где-то тащатся, — ответил Акинфович, поглядывая на Александра Ивановича.
— Я, — князь подошёл и остановился напротив Фёдора Акинфовича, — говорил, чтобы собрались все. Будем ждать! Чтоб все знали: опоздание их не спасёт. А с князя я ещё спрошу, — голос у Симеона был строгим.
Воеводы поднялись и, склонив головы, удалились прочь.
После их ухода князь занервничал: «Не-ет! Сколько я могу так вести себя? Всё! Будь, что будет, но я... поеду!». Он уже хотел отдать приказ, послать гонца к рязанскому князю, чтобы тот поторопился, но... Было бы несчастье, да счастье помогло. Оно перечеркнуло все мучения великого князя. Внезапно прибыл ханский посланец на взмыленном коне. Строгий, видать, был приказ хана. Он сообщил, что Чанибек выслал к нему литовского посланца. Тяжёлая ноша упала с плеч князя. И не потому, что у него появился предлог не входить в Новгород. Он хорошо знал ордынскую жизнь, поэтому не очень верил ханским словам. Да, тогда он обещал Пожарскому, что пришлёт к ним посланца. Но... время меняет многое. Тот мог и «забыть» своё обещание. Не-ет! Чанибек ещё раз показал, что он не меняет своих слов. Такая весть поважнее того, входить или не входить в Новгород. «В город мы войдём», — так решил Симеон и вызвал к себе Ивана. Тот уже знал о гонце, но с чем он явился, ему было невдомёк. Поэтому брат предстал перед великим князем с большими вопрошающими глазами. Симеон усмехнулся:
— Хорошая весть, брат, — сказал он, легко толкнув Ивана в плечо.
Поведав, с чем прибыл гонец, Симеон приказал ему возглавить войско и войти в город:
— Но за такое поведение новгородской знати, проучи её. Не очень-то рвись им помогать, — наказал князь.
Иван рассмеялся:
