Влад Йовицэ - Дмитрий Кантемир
Измаил-паше пришлось проглотить пилюлю. Он молчал, лихорадочно подыскивая достаточно колкий ответ. Не найдя такого, решил сразу взять быка за рога:
– Почему мне до сих пор не присланы головы виновных?
– Потому что на «виновных» нет никакой вины.
– С огнем играешь, Кантемир! Твои подданные убили одиннадцать правоверных. Это неслыханное преступление! Это – бунт! Виновники должны быть жестоко наказаны. Клянусь аллахом! Их следует предать позорной казни. Таково мое мнение. И мое решение!
– Решение о жизни и смерти моих подданных принимаю я, – спокойно ответил Кантемир. – Я, и только я.
Господарь сел и стал собирать бумаги, разбросанные по столу. Измаил-паша хотел тоже сесть, но в комнате не было больше ни одного стула.
Снаружи прогремел еще один залп. Паша вздрогнул и оглянулся.
– Кантемир-бей всегда предпочитал книги. Но в последнее время, как мне кажется, предпочитает оружие, – съязвил он.
Кантемир пристально и словно бы удивленно посмотрел на пашу. Усмехнулся.
– О том, что происходит в мире, а тем более в их собственной стране, турки всегда узнают последними.
– Не понимаю, – растерянно пробормотал Измаил-паша.
– Великий везирь сосредоточивает войска под Адрианополем. Мир с Россией нарушен. Война началась…
– Хорошо, что ты укрепил подходы к реке, Измаил-паша. Хорошо, что вырыл рвы вокруг крепости. Хорошо, что отремонтировал стены. Все это хорошо, но…
Они проходили мимо крестьян, работающих на укреплениях Бендер, мимо надсмотрщиков-янычар, следивших за ходом работ. Карл XII шел, прихрамывая, впереди. За ним следовали барон Гротхусен и другие шведские генералы. Свиту замыкал сераскер. Он изо всех сил старался держаться поближе к Карлу, но безуспешно: ему мешали полы длинного халата, в которых он все время путался, и шведские генералы, суетливо поспешавшие за своим королем.
Против крепостных ворот, на возвышенности, король остановился, поднес к глазам подзорную трубу и стал осматривать противоположный берег Днестра.
Запыхавшийся сераскер подошел к нему:
– Я упустил что-нибудь, ваше величество?
– Нет, – ответил Карл, не отрывая от глаз подзорную трубу. – Ты ничего не упустил. Но все, что ты сделал, – ты сделал зря!
– Почему? – встревожился Измаил-паша.
– Да потому, что Петр не отважится осаждать Бендеры.
Сераскер облегченно вздохнул.
– Я тоже так думаю. Подобные крепости не часто встречаются.
– Нет, не стены испугают царя. И не число твоих воинов. Царь побоится меня. Моего присутствия в этих стенах.
Измаил-паша прикинул, что ему выгоднее молча проглотить обиду. Он только поежился и, подавляя раздражение, спросил:
– Но если царь не дерзнет перейти Днестр здесь, где же он его перейдет?
– Я перешел бы под Сороками, – ответил Карл.
– Почему под Сороками?
– Потому что Сорокская крепость меньше и обороняется не турками, а молдаванами.
– Молдаване тоже умеют оборонять крепости. Мы могли убедиться в этом. И к тому же они нам преданы.
– Я думаю, что на этот раз они не будут вам преданы. А если будут, значит, они глупцы! История предоставляет им великолепную возможность избавиться от вашей тирании.
Измаил-паша стал чернее земли, но и на этот раз вынужден был смириться с наглостью высокого гостя.
Карл засунул подзорную трубу в карман поношенного камзола и направился к крепостным воротам. Паша преградил ему дорогу.
– Еще один вопрос, ваше величество…
– Слушаю.
– Мы, турки, не очень-то хорошо знаем русских, не то что вы, шведы. Что это за люди и каковы они в битве?
– Дикари, – пренебрежительно бросил король. – Варвары, только-только вышедшие из лесов. Военной наукой они не владеют…
– Но если они дикари и ничего не смыслят в военном деле, – перебил его Измаил-паша, – то как удалось им разбить вас под Полтавой? Вас, самого выдающегося военачальника среди гяуров?
Карл XII изменился в лице, пробормотал что-то невразумительное, потом крикнул:
– Числом они разбили меня, а не умением! Только числом! – И, взбешенный, весь дрожа от ярости, заковылял к воротам. Генералы поспешили за ним.
Измаил-паша удовлетворенно поглаживал бороду. К нему подошел командир янычар.
– И надо тебе было наступить ему на любимую мозоль! Или не знаешь, каким влиянием пользуется этот беглец из-под Полтавы у нашего высочайшего султана?
– Знаю.
– Знаешь, так терпи. А то накличешь беду. Еще месяц-другой, и он уберется восвояси.
– Ради того, чтобы он убрался из моей крепости, – вздохнул сераскер, – я готов даже врагу открыть ворота! – Он замолчал. Вдруг лицо его прояснилось. – А все же король гяуров дал мне хороший совет! – воскликнул он.
– Какой?
– Прогуляться. Седлайте коней! Мы едем в Сороки.
Первыми заметили турок каменщики на строительных лесах. Они приостановили работу и крикнули солдатам, что отряд приближается. Солдаты, работавшие на укреплениях рядом с мастерами, побросали инструмент и кинулись за оружием.
Взревели и смолкли трубы.
Ворота в Сорокскую крепость были открыты. Дорога, ведущая к ним, – свободна.
Турки ехали с музыкой. Впереди конного отряда скакал галопом сам сераскер Бендерский. Но возле крепости отряду преградили путь телеги с камнем и крестьяне, разгружавшие эти телеги. Ряды турок расстроились, сотники отстали от сераскера. Измаил-паша проскакал в ворота Сорокской крепости, и они тут же с грохотом опустились за его спиной, отделив от отряда. Двое солдат взяли лошадь сераскера под уздцы и повели во двор, заполненный солдатами. На стенах теснились крестьяне из окрестных сел.
Господарский спэтар Иоан Некулче в окружении своих офицеров ждал сераскера на середине двора. Очутившись перед спэтаром, Измаил-паша не пожелал сойти с коня. Не пожелал он и приветствовать Некулче. Вместо этого приказал кратко:
– Открыть ворота!
Некулче не сдвинулся с места, не произнес ни слова.
– Немедленно открыть ворота! – Голос сераскера сорвался на крик. – И впустить в крепость мой отряд!
– Я не получал такого приказания от господаря моего Дмитрия Кантемира, – спокойно возразил Некулче.
– Так получил его от меня! Или вы, молдаване, собираегесь сами защищать Сороки от войск русского царя?
– Будет видно…
Сераскер посмотрел на Некулче уничтожающе.
– Это будет видно скорее, чем ты думаешь! – процедил он сквозь зубы и пришпорил коня.
Однако солдаты повисли на поводьях, остановили коня и отвели его на прежнее место.
– В крепость ты въехал верхом, – сказал Некулче паше Бендерскому, – а из крепости выйдешь пешком. Выйдешь и пойдешь туда, откуда пришел. Когда будешь на вершине холма, отпустим твоего коня к тебе. А теперь слезай!
Измаил-паша посмотрел на солдат и увидел в их прищуренных глазах ненависть. Посмотрел на крестьян и увидел в их натруженных руках оружие. Снова посмотрел на Некулче и увидел в его решительном взоре бесстрашие. Тогда он слез с коня и заторопился к воротам.
Ворота поднимались медленно, со скрипом. Поднялись на высоту пояса сераскера и остановились. Измаил-паша обернулся к солдатам, молча сопровождавшим его.
– Что? Выползать на четвереньках? Мне?!
Солдаты молчали. Паша Бендерский опустился на четвереньки и прополз под воротами.
Ворота закрылись.
С вершины холма, где расположил свой отряд Измаил-паша, Сорокская крепость была видна как на ладони.
Вокруг крепости, казалось, все вымерло. На башнях и стенах – тоже.
Но это только казалось. Жерла турецких пушек грозно смотрели в небо.
Между пушками и крепостью мирно пасся конь сераскера.
Измаил-паша поднял ятаган:
– Огонь!
Грянули пушки. Строительные леса, покрывавшие крепостные стены, загорелись.
– Огонь!
И крепость исчезла в дыму.
Огонь и дым. Дым и огонь. Потом – тишина…
– Алла!
Неудержимым потоком хлынули к крепостным стенам янычары. Засверкали ятаганы. Вот они почти у самых стен…
– Алла!
И снова загрохотали пушки. Но теперь уже впереди. Турецкие пушки молчали. Ожили крепостные стены. Затрещали мушкеты. Раздался молдавский боевой клич. Несколько янычар из окружения сераскера упали.
Измаил-паша застыл на месте.
– Как?! – ошеломленно пробормотал он. – Как они посмели…
– Итак, вы говорите, бояре, что я должен сдать тур. кам Сорокскую крепость? Почему? Потому что они этого требуют. А если завтра они потребуют от нас Хотинскую крепость? Послезавтра – крепость Нямц? А потом – и наши души? Неужели мы должны отдать туркам вес, что они от нас требуют? Народ молдавский говорит – нет! И защищает Сороки голыми руками. И я говорю – нет! И буду защищать Сороки оружием…
– Но ведь это означает войну, ваше величество, – осмелился вставить слово Николае Костин.
– Да! – решительно подтвердил господарь. – Это означает войну.
– С турками, – уточнил Антиох Жора. – Не с русскими.
