Фиона Карнарвон - Леди Альмина и аббатство Даунтон
Альмина получила домашнее воспитание от гувернантки, как это и было принято для девушек из верхних слоев среднего и высшего классов. Требовалось достичь хорошей начитанности и овладеть светским мастерством, нужным для «гостиной», что означало музыку, танцы, пение и рисование. Обычно туда входили также уроки французского языка, но Альмина уже бойко щебетала по-французски, поскольку выросла во французской семье.
В детстве, и в Париже, и в Лондоне, Альмину в день рождения навещал ее «крестный отец», сэр Альфред, и всегда приносил роскошные подарки. Альмина хорошо знала своего благодетеля, особенно повзрослев, и очень его любила. Он обожал девочку, и, вероятно, однажды Альмине рассказали правду о ее рождении. В конце концов, это ни для кого не было секретом.
К семнадцати годам она регулярно посещала Хэлтон-Хаус вместе с матерью. Альфред превосходил самого себя, веселье лилось рекой – единственной целью этих собраний было развлечение. Великолепие так и било через край. Альфред, любивший музыку, обожал дирижировать оркестрами, приглашенными из Австрии играть для гостей, с помощью палочки, инкрустированной бриллиантами. У него был частный цирк, в котором он исполнял роль инспектора манежа. Финансист оборудовал электрическое освещение, чтобы гости могли должным образом оценить его изысканную коллекцию предметов искусства. Альфред мог быть фривольным, но всерьез коллекционировал работы Тициана и Рафаэля, являясь к тому же крупным меценатом и доверенным лицом фонда «Коллекции Уоллеса» [15] . В Хайклире до сих пор хранятся несколько прелестных севрских и мейсенских фарфоровых изделий, почти наверняка подаренных Альфредом Альмине.
Альмина в полной мере наслаждалась этой атмосферой, когда никаких денег не жалели в погоне за удовольствием и приобретением красивых вещей. Ее всю жизнь баловали, но теперь появилось место, где она могла покрасоваться. Были заказаны элегантные туалеты, дневные и вечерние, шляпы и перчатки, подобранные по цвету. Для моды 1890-х типичны корсеты, стягивавшие талию в рюмочку, по вечерам обнаженные плечи, тьма кружевных отделок и веера из перьев. То были времена изобилия для высших классов, а гардероб Альмины являлся ее арсеналом в битве за подходящего мужа. Несомненно, приличия были соблюдены и в ее одежде, и знакомствах с мужчинами, но Альмина определенно посещала танцы, ужины и концерты, все обычные увеселения в загородном доме Альфреда, неизменно в сопровождении матери, и всегда на виду. Вне досягаемости критического взгляда лондонского общества Альмина имела возможность встретиться в строжайших условиях с людьми, с которыми не могла общаться в городе. Лицо ее рдело от румянца, и, учитывая небольшой рост, красоту и обаяние, она начала привлекать внимание.
Сэр Альфред осторожно распространил слух, что готов дать значительное состояние за своей «крестной дочерью» в случае ее замужества. Лорд Карнарвон был очарован Альминой на придворном балу в июле; узнав же благоприятные новости о перспективах, молодой человек обзавелся приглашением на вечер с ее присутствием в Хэлтон-Хаусе в августе 1893 года. Они провели уик-энд, немного лучше узнав друг друга. Их никогда не оставляли одних, но вполне можно было ухитриться пофлиртовать, не привлекая внимания, в гостиной или прогуливаясь по саду. Ее должен был привести в восторг этот красивый холостяк, занимательный молодой аристократ. Лорд Карнарвон мог проявлять сдержанность при большом стечении народа, но обладал даром человека, способного пробудить интерес узнать его лучше. У Альмины в любом случае живости хватило бы на двоих, и между ними возникло определенное влечение. Однако ухаживание должно было занять длительное время, чтобы дать свои плоды. После встречи с Альминой Карнарвона в декабре пригласили в Хэлтон-Хаус поохотиться, но затем наступил длительный перерыв. Он отправился в путешествия и зимой, как обычно, покинул Англию для более теплых краев, и нет никаких упоминаний о следующей встрече в ноябре 1894 года, пока не минул почти год. Тем не менее если у лорда и имелись какие-то сомнения или же незавершенные детали договоренности, они, похоже, нашли свое решение, ибо в декабре 1894 года Альмина была приглашена вместе с матерью провести уик-энд в Хайклире.
Общество собралось небольшое: только Альмина, Мари и еще трое друзей. Альмина, должно быть, знала, что стоит на пороге своего будущего в качестве графини Карнарвон. Все закулисные действия происходили под надзором ее отца. Процесс, которому положили начало, когда внимание лорда было привлечено ею и ее перспективами, близился к завершению. Прибыв в тот уик-энд в Хайклир, девушка чувствовала себя как на иголках, поскольку на карту была поставлена ее дальнейшая судьба. Если она и нервничала, это не оставило никакого следа на ее подписи в книге гостей Хайклира. Буквы выведены каллиграфическим почерком, выцветшими чернилами, с изящными вытянутыми закруглениями. Почерк Альмины почти копирует манеру письма ее матери, чье имя написано немного ниже на той же странице.
Мисс и миссис Вумвелл явно оправдали возложенные на них ожидания, поскольку этого визита оказалось достаточно, чтобы заключить сделку. Во время этого уик-энда пятый эрл попросил Альмину стать его женой. Лорд Карнарвон не представлял собой ярко выраженного романтика, но он был джентльменом, был охвачен любовью и, осведомившись у миссис Вумвелл, может ли рассчитывать на руку ее дочери, приготовился просить красивую молодую девушку стать его невестой. Возникает искушение представить, как хозяин замка и Альмина совершили прогулку к храму Дианы, богини любви, на расстоянии мили от дома, и хозяин замка, возможно, выбрал именно этот момент. Но поскольку был декабрь и погода, вероятно, не благоприятствовала пешим прогулкам, лорд скорее всего разговаривал с Альминой в музыкальной комнате или же в гостиной. Естественно, девушка ответила: «Да».
Необычное дело, но о помолвке не было объявлено в «Таймс», хотя лорд Карнарвон преподнес в подарок Альмине великолепные жемчуга. Они хранились в семье поколениями; есть прекрасный портрет Анны-Софии, первой графини Карнарвон работы Ван Дейка, на которой эти украшения обвивают ее шею.
Брачное соглашение обсуждалось далее соответствующими адвокатами сторон, и по возвращении в город эрл нанес визит сэру Альфреду.
Лорд Бургклир, зять Карнарвона, писал своей жене Уинифрид о женитьбе ее брата. «Порчи должен был встретиться с А. Ротшильдом и Альминой, все практически улажено. Я действительно рад… (на самом деле) П. не из тех, кто женится просто из-за денег… девушка нравится ему, а раз так, то все остальное приложится. Несомненно, ты услышишь об этом от него и от других, так что не буду распространяться на данную тему, но, полагаю, ты можешь не забивать себе голову этим предметом и надеяться на самое лучшее».
Когда все было решено к его полному удовлетворению, лорд Карнарвон быстро зафрахтовал паровую яхту и отплыл в Южную Америку со своим большим другом принцем Виктором Далипом Сингхом.
Мари и Альмина вторично нанесли визит в Хайклир в отсутствие жениха, чтобы лучше освоиться со своей будущей семьей и домом. Они познакомились с Уинифрид, старшей сестрой эрла, и Обри, его младшим сводным братом. Вумвеллы уже встречались с Элси, вдовствующей графиней, которая отнеслась к ним с чрезвычайной добротой и была, как всегда, очаровательна. Женщины начали планировать свадьбу, и Альмина просто кипела от возбуждения. Элси пригласила Альмину навещать ее в городе, хотя Мари Вумвелл, всегда желанная гостья в загородном доме, все еще не могла быть принята в Лондоне.
Теперь Альмина большую часть времени проводила в Лондоне с Элси в городском особняке Карнарвона на Беркли-сквер и ликовала каждой частичкой своего тела так, как и положено помолвленной восемнадцатилетней барышне в ожидании свадьбы. Лорд Бургклир в письме своей жене пишет: «Я видел Элси, она очень добра к Порчи – и А., которая буквально не выходит оттуда. Не думаю, что она может хранить это в тайне, – ее буквально распирает… похоже, она по уши влюблена и спрашивает, почему нельзя обвенчаться и отправиться в путешествие на яхте вместе?»
Но Альмина была не просто возбуждена. Она, что неудивительно, испытывала потребность в этой привязанности и энтузиазме. После жизни, проведенной в тени, она явно наслаждалась перспективой обрести большую стабильность, не только социально, но и эмоционально. Мари и Анна, казалось, были чрезвычайно близки; тот факт, что Мари всю жизнь была частым гостем в Хайклире, свидетельствует о прочности этих отношений. Но, невзирая на относительную толерантность, допускаемую семейным положением ее родителей, тревожность и разочарование, причиняемые demi-mondaine [16] статусом ее матери и неприглядными художествами покойного мужа Мари, Фредерика Вумвелла, являлись, несомненно, значительными. Это было совершенно очевидно для лорда Бургклира. В том же письме он отметил: «Бедная малышка, похоже, в отчаянии… (как я уже сказал Элси) от желания обрести как приличную семью, так и мужа». И очень мило добавил: «Я надеюсь, что Порчи будет вести себя с А. так, как мы».
