Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
– Как ты понял, что он недоволен?
– Обычно, пока ехали, он шутил, а тут хмурый и задумчивый.
– Часто ли господин Комаров бывал в таком состоянии?
– Нет, я видел его таким впервые.
– Что было дальше?
– Доехали быстро, он постукивал зонтом по плечу, что, мол, давай, побыстрее. Возле консистории он сошел. Там Афанасия Петровича кто—то окликнул. В эту минуту моя коляска тронулась, колеса загрохотали по камням, больше ничего не слышал.
– Случаем не видел, кто окликнул?
– Дак я вперед смотрел, но что голос был женский, это точно.
– Больше ничего не видел?
– Рад бы помочь, да не знаю чем.
– С господином Комаровым бывал ли кто?
– Нет, я не видел. Он всегда садился ко мне один.
– Хорошо, а голос женский, если услышишь, сможешь признать?
Василий задумался.
– Обещать не могу, но можно и попробовать.
– Как женщина его окликнула?
– Так по имени – отчеству.
– Афанасий Петрович?
– Совершенно верно.
Иван Дмитриевич шел по проспекту, по правую от него руку, глядя под ноги, задумчиво вышагивал помощник.
– Что, Миша, можешь предложить следующим шагом?
– Вот думаю, Иван Дмитрич.
– А не пройтись ли нам к консистории?
– Почему бы и нет.
– Я вот мыслю, что дворники соседних домов могли что—то видеть, да и привратника консистории нельзя оставлять в стороне. А, Миш? – скосил с хитринкой взгляд на Жукова.
– Это так, – произнёс помощник, – но, если судить по словам приходившего к нам господина, то наш исчезнувший просто паинька безгрешный и не похоже, чтобы он в одно мгновение бросился собачонкой за дамой, даже побывав на месте службы.
– Согласен отчасти, ибо верить словам одного человека не всегда разумно, стоит выслушать многих, чтобы получить образ заинтересовавшего тебя человека.
– Трудно возразить.
– Не надо, а вот слова мои воспринимай, как циркуляр, выданный начальником, ибо они подкреплены многолетним опытом. Надеюсь, возражений не последует, – то ли вопрос, то ли утверждение донеслось до Жукова. – Так, – взглянул на извлеченные из жилетного кармана серебряные часы, – время позволяет. Когда еще выпадет час пройтись по Невскому в такую прекрасную погоду?
Трехэтажное здание консистории с колонами и арочными окнами возвышалось серой громадиной и, казалось, с настороженностью взирало на приближающихся чиновников сыскной полиции. У входа прохаживался подтянутый бородатый мужчина, создавалось впечатление, что это не богоугодное заведение, а учебное заведение, выпускающее военных.
– Любезный, – обратился к нему Путилин, мужчина остановился, на лице появилось выражение крайней заинтересованности, – ты здесь служишь один?
– Так точно, – ответил он и добавил, – каждый божий день с утра и до самого вечера.
– Ответь, ты всех знаешь чиновников данного заведения?
– Точно так, уже пятнадцатый годок на этом месте.
– Тогда знаешь господина Комарова?
– Афанасия Петровича, – обрадовался привратник, – почитай со дня поступления к нам на службу.
– Что можешь о нем сказать?
– Извиняюсь, а Вам с какой надобностью? – спросил мужчина. – Не извольте, серчать, – он развел руками, – служба.
– Я – начальник сыскной полиции Путилин Иван Дмитриевич.
– Извините, господин Путилин, но всякие люди ходят.
– Оставь.
– Афанасий Петрович – человек сурьезный, как появился у нас, так порядки поменял. Любит порядок, хоть стог, но справедливости не отнять.
– Как его разыскать?
– Мне не ведомо.
– Что так?
– Господин Комаров на службу приезжал ежедневно к осьми часам, окромя святых праздников. А тут третий день пошел, как его не вижу.
– Может в разъездах?
– Никак нет, господин Путилин, он всегда при нашем заведении. Сколько помню, он ни единого раза не выезжал не то, что в губернии, но и в уезды.
– Когда, говоришь, видел в последний раз?
– Третьего дня, тогда еще с утра непогодилось.
– И ты запомнил?
– А как же, Афанасий Петрович приехал, как обычно на коляске. Его уже который год Василий возит.
– Хорошо, а дальше?
– Вышел он и все.
– Все?
– Нет, прошу прощения, Ваше Благородие, его женщина окликнула. Он к ней подошел, они сели в коляску и поехали. Я еще удивился, что впервые вижу, чтобы Афанасий Петрович не на службу пошел.
– Как выглядела женщина?
– Что в черном платье и с вуалькой это я помню, а больше… Не знаю.
– Господин Комаров был удивлен окриком?
– Я припоминаю, что он был более смущен, чем удивлен.
– На что они сели?
– Коляска с верхом.
– А на месте извозчика кто был?
– Не могу сказать, я больше на даму смотрел.
– Чем она привлекла?
– Я лица не видел сквозь вуальку—то, но мне показалась молодой.
– Как она его окликнула?
– А? – недоуменно произнёс мужчина, явно не понимая вопроса.
– По имени? Фамилии?
– А—а, – протянул спрашиваемый, – Афанасий Петрович, да—да, Так и было. Афанасием Петровичем окликнула.
– Хорошо, а в какую сторону поехали?
– Так к Невскому, – удивился он, – тут только одна дорога.
– А номер жетона извозчика?
– Извиняйте, но не поинтересовался.
– Благодарю, – Иван Дмитриевич поинтересовался об утреннем госте, где можно его разыскать? Привратник указал.
Путилин начал подниматься по лестнице, Миша шел на ступень позади.
На лестничной площадке третьего этажа стоял утренний посетитель и распекал молодого человека.
– Ну ступай, – бросил он недовольным видом юноше, – чем– нибудь порадуете? – спросил недовольным голосом.
– Увы, – развел руками Путилин, – нет ни хороших и ни плохих новостей.
– Тогда чем могу быть полезным? – священник взялся рукою за крест, висевший на груди.
– Чем занимался в последнее время господин Комаров?
– Затрудняюсь Вам ответить, – пожевал ус утренний гость, – Вам лучше поведает об этом его помощник.
– Если не затруднит моя просьба, не смогли бы Вы нас провести к нему?
– Отчего же, прошу.
Кабинет секретаря консистории господина Комарова находился на втором этаже.
Священник, тяжело дыша, спускался по лестнице. Рукой показал, нам в ту сторону.
Помощник Афанасия Петровича сидел за столом, когда они без стука вошли. Вскочил сконфужено с места.
– Добрый день, господа!
Священник ничего не сказал в ответ, только сверкнул глазами. Иван Дмитриевич сдержано кивнул на приветствие, один Михаил улыбнулся и произнёс:
– День добрый!
– Чем могу быть, полезен?
– Сам не появлялся, – пропустил мимо ушей слова утренний гость.
– Никак нет, – помощник склонил голову.
– Так, – сказал священник, – Эти господа желали бы с тобою побеседовать, не сочти за труд, – снова блеснул глазами. Было видно, что недолюбливал помощника, возможно и хозяина кабинета. – Если я Вам еще понадоблюсь, Вас ко мне проводит, – кивнул головой в сторону помощника, – он знает, где меня найти. А за сим разрешите удалиться, – и тяжелой поступью покинул кабинет.
– Вы давно помощником у господина Комарова? – Иван Дмитриевич подошел к окну.
– Два года будет.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Три дня тому.
– Три?
– Точно так.
– И где?
– Вы видите, что наши окна выходят на сторону, где вход. Так в то время я стоял у окна и видел, как Афанасий Петрович подъехал на коляске.
– Что было далее?
– Он обернулся, по всей видимости, его окликнула дама в черном платье, что стояла рядом с коляской. Они с минуту поговорили, поднялись в коляску и уехали.
– Вы видели раньше эту даму?
– К сожалению, я ее не признал, тем более ее лицо закрывала шляпка, а сверху лица к сожалению не увидеть. Вы сами можете убедиться, посмотрев вниз.
– В каком тоне был разговор?
– Мне показалось, что Афанасий Петрович был удивлен, но я могу ошибаться, – дополнил помощник секретаря.
– Какими делами занимался в последнее время господин Комаров?
– Так сразу не могу сказать, просителей было много, но можно посмотреть в журнале посещений. Там отмечены все.
– А мог кто—нибудь посетить Афанасия Петровича, минуя журнал?
– Никак невозможно, я всегда нахожусь в этой комнате, а господин Комаров был на этот счет строг и без моего доклада не принял бы никого.
– Что ж посмотрим журнал?
– Одну минуту, – помощник секретаря консистории склонился над столом и вытащил из—под стопки большую книгу в черном переплете, – прошу, – он открыл и пояснил, – здесь фамилия посетителя, здесь с какой целью он обращается в наше заведение, здесь время пребывания посетителя у Афанасия Петровича, здесь, – показал пальцем, – ответ на прошение.
– А почему в некоторых строках пусто?
– Так не всегда посетитель выказывал цель прихода мне, я ж только помощник, а об истинной причине визита знал только господин Комаров.
