Андрей Зайцев - Драккары Одина
— Рад видеть тебя живым! — Раудульф с принужденной улыбкой разглядывал товарища своей юности.
— Я тоже... — ответил Стейнар, отводя взгляд. В том, что Раудульф ждал его возвращения, сомневаться не приходилось. Долг платежом красен. А что до остального...
— Вижу, тебе досталось? — Раудульф пристально оглядывал ладью Стейнара, посаженную на отмель. — Где же остальные драккары?
Голова дракона, украшавшая нос корабля, была сильно искорежена. Парус изорван в клочья. Последнюю часть пути викинги прошли на веслах. А это, учитывая груз корабля и количество гребцов, было нелегко. Команда выглядела уставшей, изможденной. Но, несмотря на пережитое, сейчас в толпе викингов слышались шутки, смех. Они вернулись домой с добычей! И это самое главное.
— Все, что у меня осталось... — Стейнар сжал губы. — Ты когда-нибудь плавал через Ньорва-Зунд?
— Нет, никогда, — признался Раудульф. — Мой отец бывал везде, но и он не ходил в Ромейское море. Значит, ты сумел сделать то же, что и Бьорн Железный Бок?
— Сарацины хитры и умелы, — ответил Стейнар. — Они ставят ловушки. Хорошо, что я умею плавать вблизи берегов. Это здорово помогло.
Ярл пригласил Раудульфа к себе в дом, вскользь оглядев молчаливую Магихильд. Та смотрела на него с легкой блуждающей улыбкой. В ее глазах мелькнуло нечто ускользающее, запретное, то, что он когда-то потерял...
Магихильд, видно, собиралась что-то сказать ему, но так и не решилась.
Стейнар усмехнулся, сознавая, что прошлое — всего лишь наваждение, и пошел прочь. Стоявшие вокруг люди приветствовали ярла громкими криками. Он шел, никого более не замечая. Перед глазами вдруг снова появилось ужасное видение... Мертвец, простирающий к нему руки и охваченный огнем «Эйктюрмир». Стейнар остановился в замешательстве, закрыв лицо рукой, хотя солнце в этот день не выходило из-за облаков. Похоже, призрак «Эйктюрмира» будет долго преследовать его. Нужно принести искупительную жертву Одину!
Не успел Стейнар подумать об этом, как прямо из толпы перед ним появился высокий как скала жрец Ингульф.
Они приветствовали друг друга.
И ярл, как уже много раз до этого, поймал себя на том, что испытывает к жрецу чувство неприязни. Ингульфу недавно исполнилось шестьдесят зим, но он по-прежнему пользовался огромным влиянием в округе.
И сейчас жрец, оглядывая Стейнара и его дружинников с пристальным вниманием, не мог удержаться от замечания:
— Я вижу, у тебя совсем нет пленников, Стейнар? — Тонкая усмешка змеилась в его поседевшей бороде. — Боги...
— Боги не останутся без жертвы! — поспешил успокоить жреца Стейнар. — У меня довольно добычи...
— Не о такой жертве говорил я, — с нажимом сказал Ингульф, каким-то жутким, пронизывающим взглядом окидывая вождя викингов.
— Все мои пленники погибли, когда утонул второй драккар, — пояснил Стейнар, чувствуя, как его охватывает хорошо знакомая дрожь. Это всегда приходило перед стычкой, когда вот-вот должна была пролиться кровь.
— Однако я вижу, что у тебя еще остался один пленник, — зоркие глаза жреца выхватили в толпе прибывших Хафтура, державшего за руку мальчишку с «Эйктюрмира».
— Это не пленник! — отрезал Стейнар, с легким вызовом взглянув на жреца.
— Кто же он?
— А разве Ингульф — мой конунг, чтобы я отчитывался перед ним? — теперь в голосе Стейнара звучало ничем не прикрытое презрение.
Жрец хорошо знал, как на самом деле относится к нему ярл. И потому отступил, не желая открытого конфликта. Тем более что внимание Стейнара теперь заняло совсем другое. Он увидел своих детей: старшего сына Рагнара, младшего Бриана, которому исполнилось семь зим, и дочь Ингрид, которая родилась второй и была младше Рагнара на две зимы.
— Отец, говорили, что ты замерз во льдах? — Рагнар сухо отвечал на ласки Стейнара, он успел отвыкнуть от него.
— Какие льды? — засмеялся ярл, теребя Бриана, который вообще чуть ли не шарахался от отца, будто от чужого. — Там где я был, нет льдов.
— А что же там?
— Много всего... Я привез вам подарки!
— Говорят, даны в Британии посадили конунга саксов на цепь, это правда?
— Я давно не был в Британии, сын.
— Но ты же воевал? — недоумевал Рагнар.
— А разве воевать можно только в Британии?
— Но там много золота! Я хочу поплыть туда.
— Еще успеешь.
— Даны покорят всю Британию. Мне ничего не достанется...
Пока Стейнар обнимал детей, Гейда, внимательно наблюдавшая за происходящим, как и жрец Ингульф, заинтересовалась мальчишкой, которого вел Хафтур. От нее не укрылось, что муж отнесся к словам Ингульфа с неожиданной злобой, хотя раньше старался избегать ссор с опасным и влиятельным жрецом.
Женщина подождала, пока Хафтур не поравнялся с ней.
Он приветствовал жену вождя, она улыбкой ответила на его приветствие и сказала, с жадным любопытством оглядывая мальчишку:
— Кто это? Какой-нибудь сакс или ирландец?
— Пожалуй, не тот и не другой, — осторожно ответил Хафтур, помня о наказе Стейнара.
— Кто же тогда? Он еще слишком мал, чтобы его можно было выгодно продать.
— Возможно, ярл Стейнар не нуждается в тех деньгах, которые можно выручить за него...
— Вот как? —- любопытство Гейды нарастало. Она женским чутьем подозревала, что все это неспроста.
Слишком хорошо зная своего мужа, она понимала, что он совсем не похож на тех, кого в Европе называют христианами. Эти люди верили в своего нового Бога. А Бог этот, как она слышала, призывал людей к смирению. У нее на родине, в Дании, некоторые люди стали поклоняться Белому Христу, но за это могли и убить. Никто толком не знал, чему верить.
С детства Гейда привыкла к тому, что люди ждут страшного Рагнарёка, последней битвы богов, в которой погибнут все. Это будет концом света. Мидгард — обиталище людей — замерзнет. Волк Фенрир — ужасное потомство аса Локи — сожрет солнце и луну. Все погрузится в первобытный хаос...
Но Гейде хотелось думать, что все это сбудется очень нескоро и, возможно (в глубине души она надеялась на это), ей не придется пережить кошмар в действительности.
— И как это понимать, Хафтур? — продолжала настойчиво расспрашивать викинга Гейда. — Тогда ему придется стать тралем у нас, хотя я не нуждаюсь в таких заморышах. В жизни не видала такого худого мальчишку!
— Ему пришлось голодать, — по-прежнему уклонялся от прямого ответа Хафтур. — Мы преодолели долгий путь.
— Хорошо, — кивнула Гейда, почувствовав, что викинг не откроется ей, связанный приказом ярла. — Иди в дом. А что с ним делать, мы решим позже...
Во время разговора мальчишка, не понимая смысла слов, все же догадывался, что речь идет о нем. Более того, он почувствовал, что эта женщина по каким-то причинам недобра к нему. Но от нее зависит далеко не все. Последнее слово останется за Стейнаром. Мальчик уже различал имена некоторых викингов, с которыми находился в море несколько дней. Стейнар был вождем этих людей и относился к нему, по всей видимости, хорошо.
Гейда, улучив момент, подошла к мужу:
— Кто этот мальчишка?
— Сын викинга.
— Вот как? — удивилась Гейда. — Как же имя этого викинга?
— Ты его не знаешь, — нахмурился Стейнар. — Он погиб.
— Насколько я знаю твоих людей, — усмехнулась Гейда, — У них нет ни дома, ни семьи. Или твой загадочный викинг имел семью в море?
— Гейда, — Стейнар пытливо посмотрел на жену, пытаясь понять причину ее любопытства, — поговорим об этом позже. Почему в день, когда я вернулся домой, мне нужно еще что-то объяснять тебе?
— Прости, Стейнар, — она опустила глаза, почувствовав нарастающий гнев мужа. — Идем в дом.
На берегу находился еще один человек, встреча с которым была важна для ярла. Его звали Ивар Медвежье Ухо. Старый викинг, знавший еще отца Стейнара, оставался в селении, присматривая за хозяйством ярла. Доверие их друг к другу было безгранично.
Стейнар обнял старика, увидел слезу на его щеке.
— Тяжело было без меня, Ивар?
— Все хорошо, ярл.
— А как?.. — он глянул на старика с особым прищуром.
— Ничего не было, — покачал головой Медвежье Ухо. — Только Харальд Весельчак...
— Харальд Весельчак?
— У него умерла жена. Он искал себе новую. Несколько раз заезжал сюда.
— Насколько мне известно, у Харальда одна наложница сменяет другую раньше, чем наступает новый праздник Йоль [13] ?
— Может быть, — бесстрастно ответил старый викинг. — Но не у всякой наложницы есть...
— Не говори больше ничего! — Стейнар приложил палец к губам. — Мне все понятно и без лишних слов.
* * *Пир в доме ярла Стейнара, сына Асмунда, длился уже третий день...
Хмельной Инегельд, сидя за столом рядом со своим вождем, снова и снова украдкой бросал взгляды на Гудрунн, дочь Раудульфа. Когда Инегельд впервые попал в дом Стейнара, Гудрунн была еще девочкой-подростком, игравшей в кругу своих сверстниц.
