Джеймс Клавелл - Тайпан
– Боже всемогущий!
Гавань была забита торговыми судами со всей Азии и кораблями Королевского флота. На берегу теснились палатки, в которых расположились четыре тысячи солдат экспедиционного корпуса.
Однако больше всего Струана поразили сотни китайских сампанов, облепивших берег севернее Глессинг-Пойнт. Бессчетное количество джонок и сампанов прибывали и отчаливали каждую минуту. Тысячи крошечных лачуг выросли, как уродливые грибы, на склонах одного из холмов.
– Китайцы нескончаемой волной хлынули сюда с того самого дня, когда я вернулся из Кантона, – сказал Кулум. – Одному Богу известно, сколько их тут. Они прибывают на сампанах и джонках и устремляются на берег. Потом растворяются в этой кишащей людской массе. Ночью эти дьяволы разбредаются по острову и крадут все, что можно унести.
– Господь всемогущий!
– Поначалу они селились по всему острову. Потом я уговорил Лонгстаффа временно выделить им этот склон холма. Они называют его Тайпиншань или как-то в этом роде.
– Почему ты не сказал мне?
– Мы, дядя и я, хотели, чтобы ты сам все увидел. Несколько часов не имели никакого значения. Европейцев, не считая солдат, набирается сотни полторы. Лонгстафф рвет на себе остатки своих волос. Каждое утро мы вылавливаем в гавани по десять-пятнадцать китайских трупов. Убитых или утонувших.
– Нужно самому взглянуть на этот муравейник, чтобы поверить, – сказал Робб. – Как они живут! Места было достаточно, но они прибывают целыми толпами с каждым приливом.
– Что ж, – заметил Струан, – у нас не будет недостатка в носильщиках, слугах и рабочих руках. – Он повернулся к Óрлову. – Салютуйте флагману и пошлите сигнал от своего имени: «Разрешение бросить якорь в восьми кабельтовых». Свистать всех наверх! Я жду вас на корме!
О́рлов кивнул.
Пушки «Китайского облака» прогремели, и с флагмана раздался ответный выстрел. Разрешение было дано. Команда собралась на палубе. Струан подошел к леерному ограждению полуюта:
– Всем оставаться на корабле до полудня завтрашнего дня. И до этого же времени никто не должен подниматься на борт. Ни слова о нашем грузе. Или о том, что я на борту. Любого, кто проболтается, я протащу под килем. Всем матросам – двойное месячное жалованье, деньги будут выплачены завтра к вечеру серебром. Офицерам установить вооруженную охрану на юте по вахтам. Разойтись!
Матросы прокричали тройное «ура» в честь тайпана и разошлись.
– На какое время назначена распродажа, Кулум?
– На три часа дня, отец, завтра. В Счастливой Долине.
– Робб, позаботься, чтобы мы заранее располагали правильными номерами участков.
– Да. Мы принесли список. Круглый холм покупаем?
– Разумеется.
Робб задумался на мгновение:
– Если Брок окажется так же неподатлив, как ты, нам, возможно, придется рискнуть всем нашим будущим из-за этого несчастного холма.
– Верно. – Струан подозвал О́рлова. – В две склянки утренней вахты пошли сигнал Броку от имени Робба с просьбой прибыть на борт к четырем склянкам. Разбуди меня, когда пробьет две склянки. До того времени меня не беспокоить. С этого момента ты принимаешь командование.
– Хорошо, – кивнул О́рлов.
– Я пойду вздремну. Робб, тебе и Кулуму тоже нужно выспаться. Завтра нам предстоит долгий день. Да, кстати, Кулум, может быть, ты поразмыслишь над балом. Где, как и что. Через тридцать один день. – Он спустился вниз.
Когда «Китайское облако» приближался к флагману, Кулум подошел к О́рлову:
– Пожалуйста, спустите баркас на воду, как только мы станем на якорь.
– Тайпан приказал всем оставаться на борту. Без его разрешения не будет никакого баркаса.
– Но приказ не распространяется на нас, на мистера Струана и меня! – резко проговорил Кулум.
О́рлов хмыкнул:
– Ты не знаешь своего отца, Кулум Силач. Он сказал «всем». И именно так все и будет.
Кулум направился к люку, но О́рлов остановил его, небрежно покачивая боевым цепом:
– Его нельзя беспокоить. Это тоже его приказ.
– Убирайтесь с дороги!
– Когда тайпан отдает распоряжения, он всегда взвешивает каждое слово. Спроси у своего дяди. До тех пор, пока я капитан «Китайского облака», ни одна душа не сойдет на берег! Если бы он хотел, чтобы ты туда отправился, он бы так и сказал.
– Мы пробудем на борту до полудня, Кулум, – подтвердил Робб.
Сквозь ярость, обуревавшую его, Кулум спросил себя, будут ли и ему подчиняться столь же беспрекословно, когда он станет тайпаном. Он понимал, что подобное повиновение объяснялось не просто титулом. Его нужно было заслужить.
– Очень хорошо, капитан. – Он отошел и встал рядом с Роббом у фальшборта.
Молча они наблюдали, как остров вырастает перед ними. Вскоре они смогли разглядеть круглый холм.
– Этот холм нас прикончит, – сказал Робб.
– Теперь у нас есть деньги. Брок не станет вмешиваться.
– Он будет повышать, повышать и повышать цену, зная, что Дирк все равно купит холм, чего бы ему это ни стоило. Брок прекратит торговаться, когда цена вырастет до небес. Дирк привязан к этому холму так же крепко, как мы привязаны к Благородному Дому. Теперь это вопрос лица, растреклятого лица, черт бы его побрал! Их дикая ненависть друг к другу когда-нибудь уничтожит их обоих.
– Отец сказал, что покончит с ним за эти пять месяцев, разве нет?
– Да, парень. Ему придется это сделать. Я не смогу. И ты тоже.
Кулум не мог оторвать взгляд от холма и от Гонконга.
Хочешь ты этого или нет, сказал он себе, ощущая, как у него холодеет внутри, но перед тобой сейчас твое королевство. Если ты чувствуешь в себе силу. И смелость, чтобы принять его.
Ему вдруг стало страшно.
С рассветом капитан О́рлов дал распоряжение всей команде драить и без того сверкающее чистотой судно. В две склянки он послал сигнал Броку и спустился вниз.
– Доброе утро. Две склянки, – сказал О́рлов в закрытую дверь.
– Доброе утро, капитан, – ответил Струан, открывая ему. – Входите. – Он был в зеленом ночном халате из парчи, надетом на голое тело. Струан спал без одежды в любое время года. – Распорядитесь прислать мне завтрак. И попросите мистера Робба и Кулума присоединиться ко мне за столом через полчаса.
– Насчет завтрака я уже распорядился.
– Где Вольфганг?
– Наверху.
– А китайский мальчонка?
– Вместе с ним. Бегает за ним, как собака. – О́рлов протянул Струану аккуратно написанный список. – Эти лодки подходили к кораблю прошлым вечером и сегодня утром, спрашивали вас. Жена вашего брата прислала баркас с просьбой к мужу как можно скорее прибыть на борт. Капитан Глессинг справлялся о вашем сыне. Синклер и его сестра тоже о нем спрашивали. Она также хотела повидать и вас, поэтому вы найдете ее имя в списке. Кроме того, был сигнал с флагмана: «Вашему сыну незамедлительно прибыть на борт». Капитан Глессинг ругался, как подвальная крыса, когда я отослал его ни с чем.
– Благодарю вас.
В дверь постучали.
– Да?
– Доброе утро, сэр-р! – сказал вошедший матрос. – Сигнал с «Белой ведьмы»: «С удовольствием».
– Спасибо, сигнальщик. – Матрос повернулся и исчез за дверью. Струан протянул О́рлову банковский чек на тысячу гиней. – Вместе с нашей благодарностью, капитан.
О́рлов прочел сумму. Он ошеломленно поморгал и перечел ее снова.
– Это по-княжески. По-княжески. – Он вернул чек Струану. – Я всего лишь выполнял свою работу.
– Нет. С таким количеством денег на борту – нет. Возьмите чек. Вы его заслужили.
О́рлов поколебался, потом опустил бумагу в карман. Он снял с руки боевой цеп и задумчиво положил его на полку рядом с другими.
– Ваш сын, – заговорил он после долгой паузы, – вам нужно будет хорошенько присматривать за ним. Впереди его караулит большая беда.
– А? – Струан оторвал глаза от списка.
– Да. – О́рлов поскреб свою короткую бороду.
– Что это значит? Опять ваше дьявольское ведовство?
– Опять мое второе зрение, да.
– Какая именно беда? – Из долгого опыта Струан знал, что О́рлов никогда ничего не предсказывает просто так. Слишком часто этот странный человек оказывался прав.
– Не знаю. – Неожиданная улыбка осветила лицо норвежца. – Он думает, что когда станет тайпаном, то отберет у меня мой корабль.
– Значит, вам придется заслужить его доверие, заставить его изменить свое решение, иначе вы потеряете клипер.
О́рлов ухмыльнулся:
– Да. Так я и сделаю, можете не сомневаться. – Улыбка погасла. – Но он станет тайпаном в дурной день. Кровь будет на его руках.
Помолчав немного, Струан спросил:
– Чья? Моя?
О́рлов пожал плечами:
– Не знаю. Но он доставит вам много хлопот. В этом я твердо уверен.
