Джеймс Клавелл - Тайпан
– Что за вопрос? На моей джонке, конечно, хотя я и не знаю, как с ним обращаться. Пока. Кто нашел, тот и хозяин, а? Все честно как будто? Но ты знаешь, тайпан, ты знаешь, что натворили эти Богом про́клятые мерзавцы? Они дали ему остановиться. Представляешь! Святая правда. Они его просто не заводили. У нас несколько недель ушло на то, чтобы найти купца с лондонским временем. Американец это был, «Бостонская ласточка». – Он захохотал, вспоминая об этом случае, потом добавил: – Четверо ребят из его команды решили присоединиться к нам.
– А остальные?
– Спустили их на плот у Филиппин. Недалеко от берега. Даю слово, что так и было. Не то три, не то четыре недели назад.
У Квок задвигался на подушках, благодушно почесываясь.
– И последнее, тайпан. Отец сказал: «Десять таэлей с корабля за безопасное плавание – это совсем не много. Десять таэлей с корабля, тайпан, и британский флаг будет под защитой У Фан Чоя». Как мы слышали, у вас теперь новое место появилось, здесь, на Гонконге. Передашь их своему мандарину.
– Возможно, я и передам ему один таэль с корабля.
– Шесть – самая низкая цена. Меньше нельзя. Так сказал мой отец, зная, что с тобой торговаться трудно. Шесть.
– Один.
– Садись. Мы выпьем еще, а потом нам принесут поесть, – сказал У Квок.
– Через пять минут от этого корабля ничего не останется, а заложника вздернут.
У Квок рыгнул:
– Ты будешь вешать не моего сына, приятель.
– Разумеется, – с отвращением бросил ему Струан. – Это всего лишь какой-то переодетый бедняга.
У Квок усмехнулся и сделал большой глоток:
– Ты умный человек, тайпан. Что ж, пусть будет два таэля с корабля. Передашь их своему мандарину, а? И еще скажу тебе вот что: оставь мальчишку себе, повесь его, выброси в море – он твой. Верни его нам, и я сам его повешу.
– Что? – взорвался Скраггер. – Этот парнишка не твой сын?
– Конечно нет, Скраггер. Ты думаешь, я идиот? – хрипло произнес Струан. – Я знаю цену клятвам подонков. – Он вышел из каюты.
– Но это было твое слово и мое! – Скраггер возмущенно повернулся к У Квоку. – Мы дали ему клятву. Ты сказал, что он твой сын. Ты же сам сказал мне, клянусь Богом!
– Тайпан никогда не прислал бы к нам своего сына, почему я должен посылать своего к нему?
– Но я дал ему свое честное слово, клянусь Богом! Это же обман!
У Квок очень медленно поднялся на ноги:
– Ты назвал меня обманщиком, приятель?
– Нет, начальник, нет, – быстро пробормотал Скраггер, напрягая все силы, чтобы лицо не выдало ослепившего его гнева. – Дело просто в моей клятве. У нас принято держать клятвы. То, что случилось, считается у нас неправильным, очень неправильным. Вот и все.
У Квок устало покачал головой, удаляясь в покои:
– Варвары – действительно странный народ, приятель. Очень, очень странный. – Решетчатая дверь закрылась за ним.
Скраггер вышел на палубу. Клянусь Создателем, думал он, едва не плача от ярости, клянусь Создателем, с меня довольно! Я прикончу эту поганку, этого мерзкого извращенца-язычника. Богом клянусь, я это сделаю! Но только после того, как Струан отберет людей. О нет, ни в коем случае не раньше. Раньше я не осмелюсь, нет-нет, клянусь Богом, потому что это все испортит.
А вот потом, клянусь Богом, потом…
Глава 11«Китайское облако» разрезал пелену дождя, двигаясь вдоль южного берега Гонконга в главную гавань на севере острова.
Струаны обедали в капитанской каюте: тушеные устрицы, копченые колбасы, соленая рыба, вареная капуста со свиным жиром, холодные жареные цыплята, морские галеты, яблочный пирог и пироги с консервированными фруктами. Охлажденное в море белое вино и шампанское. И чай.
– Сорок лаков – четыре монеты, – говорил Робб, мрачно ковыряя вилкой в своей тарелке. – Одна принадлежит У Фан Чою. У кого остальные три?
– Жэнь-гуа непременно оставил одну себе. Может быть, две, – сказал Струан. Он потянулся через стол и положил себе еще одну обжаренную соленую селедку.
– Теперь мы связаны клятвой и должны оказать огромную услугу, – продолжал Робб. – Для этих дьяволов она стоит куда больше десяти лаков. Заполучив такой клипер, как «Китайское облако»… Господи, да с ним можно пускать ко дну даже фрегаты! Азиатские морские пути всей империи могут оказаться перерезанными. Один корабль – и десять человек, которые смогут построить еще. Девятнадцать выученных на капитана человек, которые смогут учить других! Мы в ловушке, перед нами тупик. Ужасно.
– Жэнь-гуа обманул тебя. Он обманул тебя, – горячился Кулум.
– Нет. Перехитрил, да, но и так сказать будет неправильно. Я оказался недостаточно хитер. Я, парень! Не в нем дело. Когда двое садятся за стол, чтобы заключить сделку, каждый старается добиться для себя как можно более выгодных условий. Все очень просто. Да, я оказался слабее, чем он, и только в этом суть. Но даже если бы мне и пришла в голову мысль о том, что эти монеты могут быть поделены между несколькими людьми, мне все равно пришлось бы принять его условия. У нас не было выбора, абсолютно никакого.
– Если перехитрили тебя, Дирк, на что можно рассчитывать мне? Или Кулуму?
– Ни на что. Если только вы не будете готовы думать своей головой и учиться на ошибках других. И не станете вести себя с китайцем как с одним из нас. Они не такие, как мы.
– Это верно, – сказал Кулум. – Уродливые, отвратительные, грубые. И все на одно лицо, невозможно отличить одного от другого.
– Я не согласен с тобой. Ты не понял меня. Я имел в виду, что у них иной склад ума, они думают по-другому, – возразил Струан.
– Тогда как же подобрать к ним ключ, отец?
– Если бы я знал это, то никогда не делал бы ошибок. Просто у них за спиной пять тысячелетий практики, вот и все. А теперь передай мне, пожалуйста, устриц… Вот славный мальчик!
Кулум подал ему блюдо, и Струан положил себе уже третью порцию.
– Тебя все это, похоже, не волнует, Дирк, – заметил Робб. – А ведь это может погубить нас. Погубить всю торговлю с Азией.
– Ты совсем ничего не ешь, Робб. И ты, Кулум. Ешьте. – Струан оторвал куриную ногу и положил себе на тарелку. – Ситуация вовсе не так безнадежна. Возьмем, во-первых, этих девятнадцать человек: да, они будут шпионами У Фан Чоя и его отребья. Но для того, чтобы мы могли научить их, им придется выучить английский, так? А если мы сможем говорить с ними, почему нам не попробовать переделать их? Сделать из пиратов полезных для общества граждан? Может быть, даже христиан? Девятнадцать шансов заполучить ценных союзников. Я бы сказал, что попробовать стоит. А если они перейдут к нам – хотя бы один из них, – мы узнаем, где находятся все пиратские убежища и стоянки. Тогда мы сможем контролировать их, а при надобности и уничтожить. Во-вторых, этот клипер: через год и один день мне предстоит выдержать морское сражение, только и всего. Я передам им корабль, а потом сразу же пущу его ко дну. Я ведь не давал обещания не топить его.
– А почему просто не передать его, набив трюм порохом и запалив медленный фитиль? – предложил Робб.
– У Квок слишком проницателен для этого.
– А нельзя ли как-нибудь подвесить мины снаружи корпуса ниже ватерлинии?
– Такой трюк, возможно, и удался бы. Мины снаружи они могут проглядеть. Но даже если тебя загнали в угол и ты должен найти какую-то лазейку, ты не можешь нарушать священную клятву. Никакого обмана, Робб. Мы бы потеряли лицо на сотню лет вперед. У Квока я просто убью.
– Зачем?
– Чтобы научить его держать слово. И защитить наше следующее поколение.
Все замолчали.
– А я полагал, ты собираешься уехать домой через пять месяцев, – сказал Робб.
– В моих планах ничего не изменилось. Я приведу новый корабль обратно, когда он будет готов. Мы назовем его «Облако лотоса». – Струан вытер рот салфеткой. – С людьми и с кораблем мне все ясно. Но зачем делать из трех мальчиков денди? Этого я не могу понять. Эти дети беспокоят меня, сам не знаю почему.
– Это будут сыновья У Квока?
– Сыновья или племянники, да, обязательно. Вот только зачем им это? Что они с этим приобретают?
– Все английское. Все наши секреты, – предположил Кулум.
– Нет, парень. То, что относится ко взрослым, относится и к детям. Даже в большей степени. Мальчиков будет легче превратить в европейцев, привить им наши обычаи, обратить в нашу веру. Почему они готовы потерять троих сыновей? Почему это должны быть денди – не капитаны, солдаты, кораблестроители, оружейники или кто-нибудь еще столь же полезный? Почему именно денди?
Ответа не было…
Когда «Китайское облако» с запада проскользнул в гавань Гонконга, Струан поднялся на ют, где его ожидали Кулум и Робб. Дождь прекратился, дул резкий, пронизывающий ветер. День клонился к вечеру. Струан чувствовал себя хорошо отдохнувшим, на сердце у него было спокойно. Но едва лишь он ступил на палубу, как от его спокойствия не осталось и следа.
