Борис Финкельштейн - Гарольд Храбрый
— Моя госпожа, — обратился он к ней. — А ведь вы спасли нас от верной гибели.
— Пустое, друг мой, — покачала головой девушка. — Нас спас отец, а не я. Я воззвала к нему, видя, что вам не выстоять. И вдруг запела одну из его любимых баллад...
— Хм... Вот ведь как бывает... — задумчиво произнёс Рагнар.
Он хотел было что-то добавить, но ему помешали Хильда и служанки, подошедшие к Гите. Телохранитель шагнул в сторону и столкнулся с Соломоном.
— Опять ты разогнал всех врагов! — устало усмехнулся Рагнар.
— Я старался, — улыбнулся еврей. — Ты уже не молод. Тебе нельзя переутомляться.
— Спасибо, друг. Когда ты рядом, мне нечего бояться.
— Это точно, — кивнул Соломон. — Я всегда за тобой присмотрю.
— Правда, во время схватки ты чуть не выбил мне глаз, — проворчал гигант. — Да Бог с ним, остался бы второй.
— Неужели я попал в тебя? — Еврей расстроился.
— Один раз, случайно, — рассмеялся Рагнар.
— Эй, Давид и Голиаф, — шутливо прервала их диалог принцесса. — Хватит прохлаждаться. А ну-ка беритесь за дело!
Хускерлы во главе с Рагнаром стали очищать палубу, а Соломон — перевязывать раненых. Так, в хлопотах они доплыли до намеченной цели.
* * *
Яффа встретила путешественников нестерпимым зноем, шумом и вонью, доносившейся с рыбного рынка. Саксы наняли погонщиков с мулами и осликами, переночевали на кораблях, а рано утром двинулись в Иерусалим.
Гита с Рагнаром и дружинниками ехала впереди, Соломон чуть отстал. «И это земля, текущая молоком и мёдом? — озадаченно думал он, оглядывая безжизненную каменистую пустыню, лежавшую на их пути. — Это её высмотрели посланцы Моисея?.. Они не могли найти что-нибудь получше? »
Над головами путников висело раскалённое солнце. Оно жгло с такой силой, что временами принцесса была близка к обмороку. К вечеру её мучениям пришёл конец, с наступлением темноты жара спала, и можно было перевести дух. Впереди показалась небольшая пальмовая рощица.
— Сделаем остановку, моя госпожа? — спросил Рагнар.
— Конечно, друг мой, — кивнула Гита.
Пока хускерлы ставили шатры, девушка освежилась родниковой водой и устало опустилась на придорожный камень. Темнело. Саксы и даны разожгли костры и стали готовить ужин. Принцесса съела несколько маслин с кусочком вяленой рыбы и ушла в свой шатёр. Хильда уложила её на походное ложе.
Гита закрыла глаза, но сон не шёл. За пологом шатра стояла душная южная ночь, с её звёздами, запахами и странными звуками. Девушка повернулась на бок и, глядя на огонь свечи, стала вспоминать своё детство. Только под утро она забылась тревожным сном — ей снился Иерусалим.
Глава 48
ИЕРУСАЛИМ
— Вставайте, моя госпожа, а то проспите Иерусалим, — зазвучал над головой принцессы голос Хильды. Девушка потянулась и открыла глаза. Няня помогла умыться и одеться. Принцесса помолилась, съела кусок пресной лепёшки, выпила козьего молока и вышла из шатра.
— Всё готово, Рагнар? — обратилась она к телохранителю.
— Да, моя госпожа, — ответил тот. — Осталось только убрать шатры.
— Не надо их убирать, — покачала головой Гита. — Оставь датских дружинников тут. Нас будут сопровождать хускерлы.
Рагнар хотел возразить, но принцесса отвернулась и направилась к мулам, ему ничего не оставалось, как пойти вслед за ней. Небольшая кавалькада покинула лагерь и двинулась в путь. Через несколько часов путешественники приблизились к Иерусалиму и влились в вереницу христианских и мусульманских паломников, двигавшихся на богомолье.
Дорога круто уходила в горы, и путникам пришлось спешиться. Идти было трудно, солнце пекло нестерпимо. Принцесса закрылась накидкой, стало ещё хуже. Пот струился по лицу и спине, одежда прилипала к мокрому телу, а конца подъёму всё не было видно.
«Да, Господи! — думала она. — Тяжка дорога к твоему Городу».
Наконец богомольцы взобрались на вершину горы, и их взору открылся Иерусалим. Сложенный из белого камня, он словно светился под лунами солнца. Странное сияние исходило от него, завораживая и в то же время тревожа своей ирреальностью.
Паломники пали на колени, а принцесса так и осталась стоять, с трудом сдерживая слёзы. Рагнар осторожно дотронулся до её руки, и они направились к городу. Спустившись с горы, миновали ущелье и поднялись в Иерусалим.
Мусульмане направились в мечеть Омара, золотой купол которой возвышался над тем местом, где Авраам приносил в жертву Исаака. А Гита и телохранители вместе с другими христианскими паломниками пошли на Голгофу.
Девушка плохо помнила, как добралась до неё, всё было словно в тумане. Камни храма, мерцание свечей, Гроб Господень — принцессе казалось, что это сон. Она прижалась к каменной плите и стала говорить с Богоматерью, просила помощи и чувствовала — её слышат.
Прошло не менее часа, прежде чем Гита пришла в себя. Она поцеловала плиту, поклонилась гробу и молча двинулась к выходу. Соломон и телохранители последовали за ней. Путешественники шли вниз по узким улочкам города. Вокруг них, словно осы, вились торговцы, наперебой предлагая свои товары. Рагнар молча отстранял людей, освобождая путь принцессе. Внезапно Гита остановилась и, повернувшись к Соломону, мягко произнесла:
— Друг мой. Проводники говорили, что где-то тут сохранились остатки вашего древнего храма. Хочешь на них взглянуть?
— Хочу, моя госпожа, — ответил еврей.
— Тогда возьми одного из мавров и ступай. Мы подождём тебя в Гефсиманском саду.
— Благодарю вас, моя госпожа! — с жаром воскликнул Соломон.
Саксы направились к ближайшим городским воротам, а еврей в сопровождении проводника к Стене Плача.
— Вот она, — усмехнулся араб, указывая на кучу мусора.
Соломон взобрался на неё и увидел огромные белые плиты. То была наружная часть Храмовой Стены, которую не смогли разрушить и завалили камнями римляне. Это было всё, что осталось от величайшей святыни евреев и от их города.
Соломон приблизился к плитам, встал на колени и уткнулся в них лбом. Удивительно светлое чувство переполнило его. Он плакал и говорил с Богом, не замечая ничего вокруг, с ним происходило то же, что чуть ранее с принцессой.
Прошло полчаса. Еврей очнулся. Отерев глаза, он приложил ладони к стене и почувствовал, как дышит древний город. В этот момент проводник окликнул его. Соломон поцеловал белый камень и попятился от стены, не смея повернуться к ней спиной.
* * *
Они вышли из города, миновали ущелье и поднялись в Гефсиманский сад. Завидев их, Рагнар предупреждающе приложил палец к губам и молча указал на принцессу. Та в глубокой задумчивости сидела на большом белом камне. Чуть поодаль расположились Хильда и телохранители.
Соломон приблизился к Рагнару и опустился на землю у его ног. В этот момент Гита провела рукой по лицу и взглянула на еврея.
— Нашёл? — тихо спросила она.
— Да, моя госпожа, — ответил Соломон, вскакивая на ноги.
— Доволен?
— Ещё бы. Не знаю, как вас благодарить.
— Благодари Бога. Я тут ни при чём.
Принцесса помолчала мгновение и задумчиво произнесла:
— Знаешь, друг мой. На этом камне сиживал Иисус.
— Вот как.
— Да... А там, где сидите вы, отдыхали его ученики.
— Тогда я лучше пересяду, — с усмешкой произнёс Соломон. — Тут пахнет предательством.
— Перестань, Соломон! — одёрнула его Гита. — Это не место для шуток!
— Молчу, моя принцесса, — поспешил извиниться еврей. — Одно не пойму, — озадаченно произнёс он, — откуда вы всё это знаете?
— Откуда?.. Я это видела, — пояснила девушка.
— Видели? — опешил Соломон.
— Да, друг мой, — кивнула Гита. — Я видела это во сне...
Она замолчала, опустив взор к земле, а Соломон задумчиво огладил бороду, размышляя над её словами. Принцесса подняла глаза и прервала паузу:
— Этим масличным деревьям более тысячи лет, — отрешённо произнесла она. — Должно быть, они помнят Спасителя.
— Должно быть, моя госпожа, — согласился еврей.
— Скажи, Соломон? Почему вы его не услышали? — внезапно спросила Гита.
— О-хо-хо, моя госпожа... Трудный вопрос... — замялся лекарь. — Многие услышали. Его почитали и бедные и богатые, такие как Иосиф Аримафейский, знатный и уважаемый в Синедрионе человек.
— Почему же всё так печально сложилось?
— Почему? Что я могу сказать... Фарисеи считали, что простолюдинам не должно знать всех тонкостей веры. А Иисус открыл им тайны Каббалы. Этого Синедрион ему не простил.
