Василий Сергеев - Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)
В конце мая 1793 года из донских казаков был сформирован Казачий полк Гатчинских войск наследника цесаревича Павла под началом Андрея Семеновича Кологривова. В состав гатчинской кавалерии входил и казачий эскадрон двадцатитрехлетнего Евграфа Осиповича Грузинова.
Казармы, бараки, конюшни и гвардейские корпуса мало-помалу заполнили окрестности маленького городка. Если верить современникам, путешественникам, посещающим Гатчину, казалось, что они попадали в другую страну.
Почему Екатерина, не доверявшая сыну и боявшаяся его, не запретила эту «крепость», на которую Гатчина все больше походила с каждым днем? Дело в том, что военные фантазии царевича были, по ее мнению, громоотводом, разряжавшим его жажду властвовать, командовать.
А впрочем, чего ей было бояться? Все эти батальоны, одетые и снаряженные по воле Павла, казались ей детской забавой. Когда отдельные взволнованные (или притворяющиеся таковыми) придворные рассказывали ей, не без преувеличения, о развертывании военных сил в Гатчине, она выслушивала их с лицемерной серьезностью, достойной лучшей из комедианток. Но и граф Салтыков – гофмаршал при дворе царевича, заменивший покойного Панина, и князь Адам Чарторыйский, фланировавший между двумя дворами как настоящий дипломат, вместе с нею смеялись над этими враждебными намеками, которым суждено было растаять в пене дней. Екатерина, не слишком озабоченная чистотой своей совести, напротив, была рада новым увлечениям престолонаследника: пока он командовал, карал, награждал и воображал себя военачальником, он был далек от действительности и, конечно, не думал о том, чтобы жаловаться. Для нее – одной заботой меньше.
На праздничных балах, когда Екатерина торжественно проходила мимо коленопреклоненной толпы, Павел и Мария Федоровна, следуя строгому распоряжению, были обязаны идти после маршала Потемкина и занимали третье место в императорском кортеже. Им это казалось невыносимым.
В Эрмитаже более скромные вечера следовали один за другим, но Павел с супругой, находя разные предлоги, часто отказывались от них. На этих приемах судачили обо всем, что происходит в Павловске, о реальных или вымышленных событиях, нашептывали друг другу на ухо сплетни, порочащие чету великих князей. Дело дошло до того, что княгиня Дашкова (по крайней мере, она так пишет в своих мемуарах) перестала показываться при дворе Павла, поскольку боялась, что Ее Величество станет ее дотошно обо всем расспрашивать, и она приобретет позорную славу «доносчицы».
РЕЛИГИЯ
Отче вселенной, Ты, которому все народы поклоняются под именем Иеговы, Юпитера и Господа, Верховная и первая причина, скрывающая Твою сущность от моих глаз и показывающая мне только мое неведение и Твою благость, дай мне в этом состоянии слепоты отличать добро от зла и оставлять человеческой свободе ее права, не посягая на Твои святые заповеди. Научи меня бояться пуще ада того, что мне запрещает моя совесть, и предпочитать самому небу то, что оно мне велит...
Масонская молитваНи отец, ни мать несчастного князя ни разу в жизни не испытали религиозного экстаза. Часто Екатерина говорила своим приближенным в доверительных беседах, что воспринимает православные богослужения как «кривляние»46.*Во время долгой пасхальной службы она велела ставить себе на хорах церкви столик и потихоньку от молящихся раскладывала там пасьянсы.*
Царевич, напротив, всей душой стремился к религии. Он отчаялся найти в повседневной жизни поддержку, которая помогла бы ему пережить свое подчиненное положение, дала бы объяснение сей странной судьбы, которая, вознеся его почти на самую вершину иерархии, обрекла держаться как можно дальше от трона под страхом смерти. С юности он молил высшие силы, чтобы они пришли ему на помощь и поддержали его в вынужденном бездействии.
В Боге он искал силу, надежду, утешение. Павел говел все посты, регулярно исповедывался и приобщался святых таин. Паркет перед иконами в спальне Гатчинского дворца был вытерт его коленами. Порочные нравы материнского двора и презрение важных вельмож к православным обрядам давали ему широкую тему для размышлений, после которых его душа рвалась в заоблачные выси. Он писал письма архиепископу Платону (покровителю московских масонских лож, и, возможно, розенкрейцеру, ибо при дворе Екатерины благословлял он иногда женщин не крестом, а свежей живой розой).
Принадлежал ли Павел к православной конфессии? Его мятущуюся душу будоражило все, что касалось сверхъестественного, божественного и непознанного. Он не мог не думать о других религиях, – знал, как важно религиозное самоопределение для любой нации. Он встречался с протестантами и католиками, мартинистами и розенкрейцами, иудеями и магометанами. Он видел, что все они свято уверены в истинности именно своего вероисповедания. Вновь и вновь он думал о каком-то вселенском экуменизме, в котором слились бы особенности всех конфессий... Подлинный Храм, считал он, может быть только всемирным.
Он помнил заповедь Панина:
«Христос есть во всех – и в христианине, и в последователе иудейской религии, и в язычнике. Поэтому христианами должны называться не только те, которые приняли христианское крещение, но все, имеющие в себе Христа».
По мнению Марии Федоровны, это качество супруга уравновешивало его неуемное властолюбие, из-за которого он становился невыносимым даже для нее. Она поддерживала его молитвы, анализ собственных поступков, советовала читать душеспасительные произведения и потихоньку старалась сделать так, чтобы при их маленьком дворе всегда находились люди, обращенные к религии.
Впрочем, «платонические любовники» (так прозвали царевича и его лучшую подругу Катю Нелидову) любили предаваться размышлениям, их души были схожи, и они стремились к возвышенному, неподвластному мирской власти.
Павел прежде всего был философом. Он размышлял на возвышенные темы, упивался поисками мудрости. Скучал ли он? Никогда! Был ли влюблен в свои убеждения? Конечно! Гордость толкала его на любование собой. Он сравнивал свое поведение с поведением матери и окружающих себя людей. Не без наивности воображал, будто покорно сносит все удары судьбы. Но это было не так. Несмотря на свою бесспорную религиозность, он идеализирует себя, когда пишет одному из своих друзей:
«У меня нет и не будет другой цели, кроме служения Богу во всем, что я делаю, и я страдаю смиренно».
Поскольку вместо смирения большую часть времени в его душе бушевали мятежные страсти, он каждый день подолгу молился, внезапно достигал минутного экстаза, забывая даже о том, что стоит на коленях на полу своего кабинета. Однако это не могло вырвать из его сердца и беспокойного разума горький вопрос, который он постоянно задавал себе:
«Я прожил больше тридцати лет и ничего не совершил...»
В Европе между тем, как грибы после дождя, появлялись и множились тайные общества, возбуждая его интерес к мистике. Бегство в ирреальный мир, как ему казалось, было единственным, которое он мог совершить.
...Врач Антон Франц Месмер обнаружил существование у живых существ особой энергии и научился применять ее для лечения больных. В 1783 году в Париже была основана масонская ложа «Всемирная Аврора», поставившая целью поддержать месмеризм. В работе этой ложи принимал деятельное участие Калиостро. Животный магнетизм был понят как способность живых существ воспринимать влияние других существ и предметов, а также небесных тел, и, в свою очередь, влиять на них. Была обнаружена и та невидимая аура тонкой сущности, доступная лишь ясновидящему оку, которая окружает все человеческие существа и переносит воздействия их друг на друга, – к несчастью, как правило, злые. Эта сущность отдает лишь то, что получила, являясь ретортой, в которой кипят те эманации живых существ, которые посланы в нее; если они низкие, то и реторта сия может вернуть лишь эпидемии – моральные, психические...
Больше других Павла интересовали масоны. В Англии их называли Free Masonry, во Франции – Franc Maєons, в Германии – Freimaurer. Это значило одно и то же: «вольные каменщики», ибо у них была одна задача: строить новый мир. Свободный мир, мир без предрассудков. Мир, подобный Храму. Красивый мир для красивых людей. Можно было спорить о деталях, но сама идея была неотразимой.
Павел развернул Писание на второй книге Паралипоменон, глаза привычно побежали по знакомому тексту:
И построил Соломон храм и кончил его.
И обложил стены храма внутри кедровыми досками; от пола храма до потолка внутри обложил деревом и покрыл пол храма кипарисовыми досками.
И устроил в задней стороне храма, в двадцати локтях от края, стену, и обложил стены и потолок кедровыми досками, и устроил давир для Святаго-святых. ...
