KnigaRead.com/

Ян Мо - Песнь молодости

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ян Мо, "Песнь молодости" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Хэй Ни горько рыдала, ее худенькие плечи, прикрытые ветхой одежонкой, судорожно вздрагивали. Нельзя было удержаться от слез при виде ее огромных глаз, полных смертельной тоски. Двенадцатилетняя девочка, рыдая, как взрослая, умоляла родителей:

— Папа, мама! Хорошие мои! Не посылайте свою дочь в этот ад! Там, если не с голоду, так от побоев пропадешь…

Чжэн Дэ-фу, сорокалетний мужчина, и тот расплакался. Женщины зарыдали еще громче. Но боязнь голода, страх за дочь, которая могла погибнуть вместе с ними, ожесточили сердце отца. Он стиснул зубы, решительно схватил Хэй Ни и, взвалив ее на плечи, как мешок, не повернув головы, не отерев слез с лица, вышел за дверь. Девочка отчаянно билась в руках отца, плакала. Дао-цзин взбежала на пригорок и долго смотрела вслед удаляющемуся Чжэн Дэ-фу, уносившему ее подругу, пока они не скрылись среди пустынных холмов. Дао-цзин не могла даже плакать.

Вскоре, не выдержав тиранства свекрови, Хэй Ни умерла. Ей было всего тринадцать лет. Мать, страшно тосковавшая по дочери, ненадолго пережила ее. Оставшись один, Чжэн Дэ-фу решил пойти в солдаты. Так распалась эта семья…

Начав рассказ, Дао-цзин говорила тихо, всматриваясь в серебристую гладь реки, но постепенно волнение все сильнее и сильнее охватывало ее, голос становился громче, глаза пристально смотрели на Сяо-янь. Сяо-янь сначала слушала спокойно; непринужденно опершись на невысокий кирпичный парапет, она стояла со своим обычным строгим видом. Однако в конце рассказа неожиданно отвернулась и стала вытирать глаза платком.

— Я впервые слышу такую трагическую историю.

Сяо-янь подняла голову, глаза ее были красными от слез.

Острая боль пронзила сердце Дао-цзин; она вспомнила о своей матери, чья судьба была еще более трагична.

— Еще страшнее история моей настоящей матери, но я никому не рассказывала ее…

И Дао-цзин рассказала историю жизни своей матери.

— Сяо-янь, хоть я и выросла в помещичьей семье, но, когда я узнала, каких мук натерпелись мы с мамой от этих помещиков, когда я поняла, в чем причины этой зверской тирании, я возненавидела своих «родителей»! Когда я вижу этих людей, я вспоминаю Хэй Ни, свою маму… — закончила Дао-цзин свой рассказ. Она часто дышала, рука ее еще крепче сжимала руку Сяо-янь, голос дрожал. — Сяо-янь, раскрой глаза, посмотри, как жесток мир, какой кризис переживает теперь наша родина. Разве ты можешь равнодушно смотреть на все это, жить по-прежнему спокойно?

Сяо-янь медленно подняла голову и пристально посмотрела в лицо Дао-цзин. При бледном, слабом свете луны она видела лишь ее большие черные глаза, излучавшие яркий свет.

— Ты права. Только сегодня я поняла, что существует еще другой, совсем другой мир, — тихо и медленно проговорила Сяо-янь. В ее голосе звучали раскаяние, боль и тоска. — Посоветуй мне, что читать. Что нужно прочесть в первую очередь? Смешно! Ты оставила у меня столько книг, а я ни в одну из них даже не заглянула.

Дао-цзин часто пыталась убедить Сяо-янь силой революционных идей, пыталась помочь ей стать более сознательной, но консервативную, уверенную в своей правоте Ван Сяо-янь трудно было переубедить. И вдруг неожиданный случайно зашедший разговор о Хэй Ни, о бедной матери Дао-цзин вызвал в ней перелом.

— Сначала прочти «Как изучать новейшую социологию». Это была и моя первая книга. Она лежит у тебя. Потом можешь прочесть «Куда идет Китай?» Цюй Цю-бо[107], «Государство и революция», «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» Ленина, потом еще «Очерки по политэкономии»… Книг много, вот увидишь, чем больше ты будешь читать, тем будет интереснее, — просто и весело сказала Дао-цзин.

— Хорошо. Если ты будешь мне помогать, я быстро пойду вперед.

— Только не относись к этому легкомысленно, Сяо-янь. От изучения теории до настоящего революционного пути, до революционной практики еще очень далеко. Вот я…

— Ничего себе! Ты, кажется, действительно, превратилась в мою наставницу. Я еще не успела переступить порога школы, а ты уже меня учишь, — смеясь, перебила ее Сяо-янь.

Подруги расхохотались. Впервые за много лет они почувствовали счастье настоящей дружбы, основанной на взаимопонимании.

— Ты коммунистка? — негромко спросила Ван Сяо-янь.

— Нет. — Голос Дао-цзин прозвучал совсем тихо, но это было вызвано не опасением за себя, а глубокой печалью. — Если бы я могла стать коммунисткой, если бы могла стать такой, как они, то, кажется, была бы счастливее всех на земле. Но я не коммунистка.

— Ты можешь ею стать! — Сяо-янь обернулась и строго взглянула на печальную Дао-цзин. — Ты можешь ею стать. Я уверена, что ты должна непременно вступить в партию.

— Простите, не вы госпожа Линь Дао-цзин?

Увлеченные разговором, они незаметно подошли к пансиону Дао-цзин. У дверей стоял мужчина в длинном халате и форменной фуражке. Вопрос его прозвучал быстро и неожиданно.

— В чем дело?

Едва испуганная Дао-цзин успела вымолвить эту фразу, как из дверей вышло еще несколько вооруженных полицейских. Один из них, по виду офицер, смерил девушку взглядом и, нахмурившись, хрипло проговорил:

— Ты и есть Линь Дао-цзин. Пошли!

Дао-цзин поняла: произошло то, что так часто случается с революционерами. Она повернулась к Сяо-янь и кивнула ей:

— Возвращайся в университет. Занимайся как следует. Прощай!

Она посмотрела на офицера и сказала:

— Сейчас?.. Мне нужно бы домой зайти…

— Не волнуйся, мы уже там побывали. Пошли!

Подъехала черная машина, полицейские втолкнули в нее Дао-цзин. Прежде чем машина тронулась, Дао-цзин успела выглянуть наружу: она увидела Сяо-янь, неподвижно застывшую около столба; при свете фонаря было видно, что лицо ее стало белее бумаги.

— Сволочь, еще смотрит куда-то. Сиди!

Полицейский грубо втолкнул ее в глубь машины и с треском захлопнул дверцу.

— Дао-цзин! Дао-цзин!.. — донесся вслед удаляющейся машине горестный вопль Сяо-янь, но казалось, что он прозвучал где-то очень далеко.

Дао-цзин обеими руками закрыла глаза. Сердце ее разрывалось на части. «Сяо-янь, дорогая Сяо-янь, увидимся ли мы еще с тобой?..»

Глава одиннадцатая

…Вечер. Легкие облака неторопливо проплывают в темном небе над величественными и прекрасными дворцами Гугуна. Искрятся серебром воды канала, низкая балюстрада из серого кирпича, горячая, живая беседа, слезы истинного волнения… «Только сегодня я поняла, что существует еще другой мир!..»

Все это еще стояло перед глазами Дао-цзин, но вместе с тем казалось таким далеким, как события давно минувших лет. Уж не снилось ли ей все это? Только сейчас она и ее лучшая подруга мирно беседовали, заглядывали в прекрасное будущее, говорили о книгах, о том, что их ожидает. А теперь… Дао-цзин разомкнула усталые веки и осмотрелась: мрачная комната, спертый, как в подземелье, воздух, темно, холодно. Как далека она сейчас от остального мира! Она дрожала, перед глазами мелькали какие-то беспорядочные образы. Она думала о том, что неминуемо должно было случиться: она в руках гоминдановских палачей и ее ждали допросы, пытки и смерть. «Смерть» — это слово особенно отчетливо представлялось ей в эту минуту.

В полном одиночестве, сидя на сырой земле, Дао-цзин вспомнила Цю Цзинь[108], ее предсмертные стихи:

Осенний ветер,
Дождь осенний
В моей душе печаль посеял… —

вспоминала о Лу Цзя-чуане, о его теплой, веселой улыбке, о Цзян Хуа, о Сюй Хуэй. Сама не зная почему, она внезапно подумала о молодом Чжао Юй-цине и, закрыв глаза, слабо улыбнулась: «Товарищ, меня ждет такая же судьба». Дао-цзин считала, что он погиб.

Дао-цзин с детства мечтала умереть геройской смертью, и вот этот час настал.

Она погрузилась в беспорядочные воспоминания. В эти последние мгновения она должна вспомнить и вновь пережить все, что достойно воспоминания, все те радости и страдания, которые ей довелось изведать за всю ее короткую жизнь. Она уже не испытывала страха и чувства одиночества, как при первом аресте, и довольно спокойно думала о том, как тяжело расставаться с жизнью, наполненной борьбой.

— Выходи!

Со скрипом отворилась дверь, сверкнул луч карманного фонаря. Грубая рука вцепилась в Дао-цзин и выволокла ее из мрачной, похожей на подземелье камеры.

В небольшой комнате за письменным столом сидел бледный мужчина средних лет в штатском. Чуть поодаль от него в углу стояли двое вооруженных солдат; рядом за маленьким столиком, подперев голову руками, примостился секретарь.

Дао-цзин, выпрямившись, стояла перед столом, отвернув лицо в сторону.

— Ты и есть Линь Дао-цзин? Сколько тебе лет?

Голос у штатского был тягучий и хриплый, словно он еще не очнулся ото сна.

Воцарилось молчание. Дао-цзин не проронила ни звука и по-прежнему стояла отвернувшись.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*