Антон Хижняк - Сквозь столетие (книга 1)
Она поняла, что ему нужно, молча подала широкий бинт.
— Теперь перевяжем, — продолжал фельдшер, — и можно хоть под венец. Рана небольшая. Пуля царапнула кожу, слегка задев мышцу. И ходить будешь, парень, и бегать, и танцевать. Может, сегодня немного похромаешь… Благодари бога, что пуля не попала на аршин выше. — Кивнул головой и вышел из комнаты.
— Вы слышали, что сказал фельдшер? — спросила девушка. — Можете встать.
Пархом, поблагодарив ее, пошел искать Гречнева. А в этот момент солдаты, открыв беспорядочную стрельбу, начали третий штурм позиций защитников вокзала и с криками «Ура!» устремились на дружинников. Подпустив солдат совсем близко, повстанцы встретили их дружными залпами, и так же, как и час тому назад, вперед выскочили смельчаки с бомбами и остановили наступающих — взрывы самодельных снарядов сдерживали наступательный порыв карателей. Солдаты вернулись на исходные позиции, оставив на снегу убитых и тяжелораненых. Повстанцы получили возможность собраться с силами; возле вокзала и перед шахтой они выносили с поля боя погибших товарищей, быстро убирали раненых. Потери оказались значительными; убитых было более ста человек. Меньше пострадал гарнизон «шахтерского» отряда. Пехотинцы и кавалеристы получили задание сдерживать повстанцев, чтобы помешать им соединиться с основными силами, расположенными у вокзала. Гречнев бросал в атаку небольшие разведывательные группы, чтобы проверить окружившие его отряд силы, и каждый раз они наталкивались на смертельный огонь, — лежа за кирпичными стенами и толстыми дубовыми и сосновыми бревнами, солдаты приловчились стрелять прицельно и не подпускали к себе близко повстанцев. Каждая вылазка разведывательных групп стоила им дорого — приходилось под огнем противника выносить убитых товарищей. Сдерживало повстанцев еще и то, что в начале боя Гречнев отослал почти все бомбы отрядам Гуртового и Дейнеги, считая, что там они будут нужнее, а отсюда можно перейти в наступление только с винтовками и охотничьими ружьями.
Когда отбили пятое наступление в районе вокзала, Гречнев, считая, что силы противника подорваны, решил половиной личного состава отряда прорваться к защитникам вокзала. Наступление начали левым флангом, где во главе двух групп стали Колотушкин и Пархом. Бросив последние две бомбы, повстанцы ринулись в атаку. Пархом бежал впереди своей группы, размахивал револьвером и охрипшим голосом кричал «Ура!». Но через несколько десятков шагов повстанцы остановились. Солдаты беспрерывно стреляли, и дружинники падали один за другим. Прорыв осуществить не удалось. Пришлось отступать на прежние позиции, даже не подобрав убитых.
Снова, уже в который раз, появился Павлик.
— Дядя Гречнев! — Голос у парнишки срывался, кашель мешал ему говорить. — Дядя Гречнев! Они уже захватили склады на вокзале и взяли наших в плен.
— Много?
— Дядя Гуртовой говорил, что, наверное, человек двести. Это те, что были без винтовок, только с железными прутьями.
— Что он передал?
— Сказал, если есть силы, помогите.
— Постараемся помочь, так и скажи.
— Я вам еще об одном не сказал.
— Что, что? Говори быстрее.
— Дядя Дейнега, учитель из Гришина, убит, лежит на перроне.
Гречнев, Колотушкин, Пархом и все, кто стоял рядом, сняли шапки и низко склонили головы.
— Павлик, передай — будем пробиваться.
Но Павлик не смог передать эти слова Гуртовому. Как и прежде, он дополз до позиций защитников вокзала. Осталось преодолеть несколько саженей — прыгнуть в ров, потом ползком к своим. Но когда он выскочил из рва, драгуны, приметившие отважного парнишку, взяли его на мушку, и несколько пуль пробили юноше грудь. Отважные связные подползли к Павлику, осторожно потащили его по снежной дорожке, но он уже не дышал. Его положили рядом с командиром гришинского отряда Дейнегой и накрыли кумачовым полотнищем.
Наступали сумерки. Декабрьский день короток. Гречнев пригласил к себе Пархома и Колотушкина.
— Вот такое дело. Только что пришли парламентеры.
Возле него стояли потупившись два солдата с белыми повязками на рукавах. Один из них держал шест с прикрепленным к нему белым полотнищем.
— А ну-ка, повторите! — сурово произнес Гречнев.
Державший шест скороговоркой выпалил:
— Господин капитан приказал, чтобы вы сложили оружие. Если не сложите, расстреляют всех пленных.
— Слышите, товарищи командиры. Расстреляют! Видите, какой страшный капитан. А сколько у вас пленных?
— Сказал господин капитан, что четыреста… Теперь, может, и больше, — мигая глазами, произнес солдат.
— Четыреста! А где они их взяли?
— На правом фланге… Там какой-то дом стоял.
— Мастерские… Вагонные мастерские, — сказал Колотушкин, угрюмо посмотрев на Гречнева.
— Да, мастерские! Так и говорили — атаковать мастерские. В этом доме и за ним находились люди.
— Передай капитану, что оружия не сложим и пойдем в наступление. Мы получили сообщение, что к нам на помощь идет большой отряд повстанцев из Екатеринослава с большим количеством бомб. Понял?
— Так точно!
— И еще скажи, что из Краматорска скоро прибудет еще одна дружина, а у них на вооружении сто бомб да еще и пулемет. Мы как чесанем вас, только пыль столбом поднимется. Понял?
— Так точно!
— И еще передай, что капитана мы поймаем, уже послали наших разведчиков. Ему не уйти от нас. Что мы с ним сделаем? — посмотрел на своих товарищей.
— Повесим на самом высоком столбе! — выкрикнул Пархом. — Таков приговор революционного суда!
— Слышали? — посмотрел на солдат Гречнев. — Вот так и скажите ему, псу, палачу, подлецу. Понятно?
— Так точно! — гаркнули оба.
— А теперь бегом марш! Не бойтесь, стрелять в спины не будем.
Солдаты вихрем сорвались с места и побежали, подобрав полы шинелей.
— Стойте! — резко крикнул Гречнев.
Испуганные солдаты замерли на месте.
— Главное скажите вашему капитану! — строго сказал Гречнев. — Пленных расстреливать нельзя. Так не поступают ни в одной стране… Только бешеные дикие звери набрасываются на беззащитных. Если ваш капитан — дикий зверь и у него никогда не было матери, то он может и сотни людей расстрелять. Скажите ему, что народ запрещает убивать безоружных. Всё поняли?
— Так точно! — воскликнули солдаты.
— Всё передайте капитану. Слово в слово.
— Всё передадим! — снова одновременно выпалили солдаты.
Когда парламентеры были уже далеко, Пархом схватил Гречнева за руку и спросил:
— Товарищ командир! Какой пулемет? Какие бомбы?
— А ты что, маленький? — засмеялся Гречнев. — Это военная тайна.
— Какая же это тайна? — удивленно спросил Пархом. — Вы раскрыли им все: откуда идут дружины и какое у них оружие.
— Какой все-таки ты наивный, Пархом, — отозвался Колотушкин. — Неужели тебе не понятно, что это военная хитрость! Мы их и так напугали бомбами, а теперь пускай страшатся екатеринославских и краматорских дружин.
— Дошло, — виновато улыбнулся Пархом.
— Теперь за дело! Надвигается ночь. На дворе уже совсем смерилось.
— Что же мы будем делать? — спросил Пархом.
— Наступать! Наступать! Товарищ начальник штаба, давайте всех наших дружинников разделим на три колонны. Ты, товарищ Гамай, поведешь правую колонну, а ты, товарищ Колотушкин, будешь нажимать левым флангом, а я с центральной группой. Начнем с центра, сначала откроем огонь из винтовок. Жаль, что у нас нет ни одной бомбы…
— Есть! Есть одна! — воскликнул Колотушкин.
— Где? Откуда она взялась? Кто спрятал? — строго взглянув на него, спросил Гречнев.
— Никто, товарищ командир. Мы думали, что во время последней атаки использовали весь запас. А старый шахтер, который был на позиции у эстакады, держал эту бомбу. Команды бросать не было, он и накрыл ее шапкой.
— Значит, возьмешь эту бомбу на левый фланг, товарищ Колотушкин. И сам решишь, когда ее применить.
Выступали тремя группами. Двигались осторожно, выслав вперед сторожевое охранение от каждой группы. Связные от левой и правой групп беспрерывно бегали к Гречневу. Он вызывал к себе Колотушкина и Пархома.
— Что делать? — советовался с ними.
— Пускай товарищ начальник штаба скажет, он военный, — тихо промолвил Пархом.
— Возможно, они незаметно отступили, чтобы оторваться от нас, но где же их арьергард?
— Какой арьергард? — спросил у Колотушкина Пархом.
— Арьергард — это часть, прикрывающая отступающих. Когда противник отступает, то оставляет позади небольшую часть, или взвод, или несколько человек, которые должны прикрывать его. Они тоже отходят, но последними.
— А как же тут? — не унимался Пархом.
— Тут может быть и какая-то хитрость…
Не успел он закончить, как раздались два выстрела.
