Игорь Лощилов - Отчаянный корпус
В общем, в городке стало мрачно и тихо.
Финансовую службу проверял толстый пожилой майор. В этом звании он пребывал почти четверть века, чему способствовала, должно быть, его фамилия — Майоров. Звали его повсюду одинаково — ММ, то есть майор Майоров. Злоупотребления он обнаружил, как только попросил представить данные о том, сколько расходуется денег на покупку кумача.
Вооружившись привычными счетами, он итожил закупленные метры. Ничего, кроме этого, его уже не интересовало.
Зато подполковник Борзых интересовался, кажется, всем и всеми. Возле отведенной ему для бесед комнаты постоянно теснился народ. Одной из первых на исповедь была приглашена жена Денисова, довольно симпатичная, хотя и до времени расплывшаяся блондинка. Она уселась на стул, и часть блондинки сразу же свесилась с одного края. «Экая квашня», — брезгливо подумал Борзых, не любивший полных женщин.
— Сигареткой не угостите? — спросила она хриплым голосом.
Борзых протянул пачку «Мальборо» и щелкнул зажигалкой.
— Шикарно живете, гражданин начальник, — она выпустила струю дыма и картинно отставила руку с ярко накрашенными ногтями.
— Почему же сразу гражданин?
— А разве я не под следствием?
— Ну что вы? У нас неофициальная, дружеская беседа.
— Жалко, было бы хоть какое-нибудь развлечение. Э-эх, пропадает девушка в Нечерноземье…
— Вас, кажется, зовут Валентина Павловна?
— Валя… если дружеская беседа, то просто Валя.
— Хорошо. И как же вам здесь живется, просто Валя?
— Плохо, — сказала она и повесила перед Борзых колечко дыма, — что хорошего в этой дыре? Работать негде, условий никаких, развлекаются сплетнями, у кого кислые щи, полгородка чувствует. В общем, скука.
Борзых заговорил о неизбежности временных трудностей, о том, что нужно ждать и надеяться, подумать о расширении семьи. Услышав это, Валентина, доселе равнодушно генерирующая дымовые кольца, вдруг резко колыхнулась вперед и, приблизившись к подполковнику, насколько позволял разделяющий их стол, жарко шепнула:
— Я не Дева Мария.
— Что? — не понял Борзых.
— Ну, не Дева, — повторила она шепотом, — не могу от дождя.
Борзых откинулся на безопасное расстояние и растерянно промямлил:
— Вы хотите сказать…
— Вот именно, — громко сказала она, — хочу… уже два месяца.
— А супруг, как он это все объясняет?
— Никак, у него на объяснения времени нет, уходит рано, приходит поздно, а то и вовсе дома не ночует.
— Может быть, он вам изменяет? — Борзых уже полностью пришел в себя и сделал пометку в тетрадке.
Валентина презрительно скривила пухлые губы:
— Да кто на него польстится? Все здешние связисты — профессиональные слабаки, это из-за облучения, я узнавала. Говорят, чем короче волны, тем меньше антенна, а Денисов вообще миллиметровщик, представляете?
«Ну и дура баба, — подумал Борзых, — и где только этот умник нашел такую?» Вслух же посоветовал обратиться к врачу.
— Бросьте, — махнула она рукой, — если с двадцати пяти лет по врачам с этим делом ходить, что потом-то будет? Нет, нет, если хотите сохранить молодую семью, нас отсюда нужно срочно переводить. Я уже сколько раз Микулину говорила.
— А он что?
— Ничего. Разбегайтесь, говорит, пока не поздно, — во, выдал! Хотя мог бы помочь, Денисов сколько для него сделал, в депутаты, можно сказать, вывел. Не верите? Сами увидите, у них тут целый избирательный клуб в его поддержку. Собираются вечерами, болтают про военную реформу, демократизацию в армии, социальную защищенность военнослужащих…
— Интересно, интересно, — приговаривал Борзых, строча в тетрадке. — Значит, по-вашему, местное население их поддерживает?
— Дак чего, насмотрелись теледебатов и самим хоца.
— А вы, лично вы?
Валентина потянулась за новой сигаретой, и Борзых засуетился с огнем — нужно ловить момент, пока в дымоходе хорошая тяга.
— Я-то? — выдохнула она плотную сизую струю. — Я тоже ящик смотрю и все понимаю. Они нам разные идейки подбрасывают, лодку качают, армию по национальным квартирам растаскивают, одеяло перетягивают. Неприемлемо!
— Прекрасно! — воскликнул Борзых. — Если бы вам удалось еще внушить такие взгляды мужу, вопрос о его переводе решился бы довольно быстро. Обществу нужна консолидация, и допустить, чтобы в высшем российском органе оказались случайные, малокомпетентные люди никак нельзя. Народ этого не допустит.
— Идет борьба за власть, — солидно согласилась Валентина.
Стороны расстались весьма довольные друг другом.
А вот с женой Микулина Анной Ивановной разговор не получился. Женщина была бесхитростной, отвечала прямо, то и дело попадая в хитро расставленные ловушки, так что Борзых, пытавшийся замаскировать их десятками пустых вопросов, чувствовал разочарование. Пытаясь вскрыть тайну семейного бюджета Микулиных, он выявил неожиданную статью доходов — теплицу, сооруженную под окнами его квартиры. Дело оказалось выгодным и успешно латало дыры в семейном бюджете.
— Хорошо вам за таким хозяйственным мужем, — сказал Борзых и радостно подумал, что случай подарил ему прекрасную тему для гневной статьи о перерождении политработника.
— Ну, что вы, — притушила радость подполковника Анна Ивановна, — муж этих дел не касается. Да и когда ему? С утра до вечера на службе.
— Неужели вы все сами, в одиночку?
— Сама. Тепличку, правда, Миша поставил.
— Это кто такой?
— Прапорщик Иванов, релейкой командует. Вот уж парень, я вам скажу, такой умелец: и телевизор починит, и мотор отладит, и любую плотницкую работу сделает — одно слово, золотые руки.
Борзых понимающе кивнул и записал: «Использование подчиненных для работы на приусадебном участке».
Так собиралось по крупице и росло дело. О его направленности догадались уже все, но сам Микулин был невозмутим. Активно вели себя лишь молодые офицеры из клуба избирателей, упорно продолжавшие борьбу за регистрацию Микулина в качестве кандидата в депутаты. Их первый заход окружная избирательная комиссия отвергла, сославшись на отсутствие общего собрания избирателей, хотя по предварительному согласию, выдвижение кандидатов разрешили проводить по подразделениям. Молодежь наседала на Белова, требуя всеобщего сбора. Узнавший об этом Борзых предостерег комбата от опрометчивых поступков и предупредил, что дело об его заместителе будет передано в высшие инстанции и наверняка не обойдется без прокурорского вмешательства.
Напрасно говорил Белов о безукоризненной честности своего замполита и его полнейшей невиновности. От выдвинутых Борзых пунктов обвинения отдавало профессиональной внушительностью. В них фигурировали такие достойные крупномасштабного деятеля формулировки как политическая спекуляция, борьба за власть и потеря политической бдительности. Они дополнялись также обвинениями в развале политработы, финансовых злоупотреблениях, использовании подчиненных в личных целях и прочих грехах. После этого Белов был несколько поколеблен в своей первоначальной уверенности, хотя и не настолько, чтобы его совсем оставила мысль о необходимости помочь попавшему в беду товарищу. Требовался совет, и, поразмыслив, он решил позвонить полковнику Ветрову.
В институте под председательством адмирала Зеленцова шло заседание ученого совета. На этот раз порядок его проведения отличался от традиционного: поскольку накануне членов совета обязали ознакомиться с тезисами доклада, самого Ветрова решили не заслушивать, а сразу перейти к вопросам и обсуждению. Против новшества никто не возражал, хотя было ясно, что многие из-за недостатка времени указания не выполнили и теперь смутно понимали, о чем идет речь. Особенно полковник из вышестоящей организации, который обычно никогда не принимал участия в заседаниях. Затянувшуюся паузу прервал заслуженный деятель науки отставной генерал Краснов, подавший голос из глубоко кожаного кресла:
— Скажите, каково влияние вашей системы на эффективность управления войсками.
Вопрос числился в разряде ожидаемых. Ветров почтительно сказал, что вопрос, поднятый профессором Красновым, требует глубокого исследования и на данном этапе не может быть решен полностью. Однако предварительные прикидки показали, что цикл управления сокращается на 8—10 процентов, в зависимости от состава войск.
— А на какую группировку вы ориентировались? — поймался тот на крючок Ветрова.
— На Западную.
— А на Восточную?
— Пока не осилили, — огорченно вздохнул Ветров, — но для полноты картины ваше замечание, конечно, нужно учесть.
Краснов издал удовлетворенный возглас и глубже погрузился в кожаное кресло. Теперь на все заседание совета он полностью нейтрализовался по причине глубокого и безмятежного сна. После нескольких напоминаний председательствующего о необходимости задавать вопросы поднялся подполковник Кротов и сбивчиво спросил о том, какие законы распределения времени поступления донесений использованы в расчетах. Выслушав ответ, он потоптался, как бы намереваясь вступить в научный спор, но передумал и нерешительно присел на краешек стула.
