Джек Кавано - Пуритане
Дженни замялась. Впервые с тех пор, как она сказала, что верит ему, она не спешила отвечать.
— Раньше проводились тайные встречи, где обсуждались памфлеты Джастина и все такое, — сказал Энди. — Это тайна? Поэтому ты не хочешь мне говорить?
Дженни кивнула.
— Мне о них никто не рассказывает. Но у Джеймса Купера длинный язык.
Услышав о Джеймсе, Энди поморщился. Вопрос, что он делал в доме Мэтьюзов, так и остался без ответа. Но сейчас незачем обсуждать это.
— Ладно, как знаешь, — сказал Энди.
Несколько жителей Эденфорда тайно встречались в доме старого Сайреса Фермана. Среди них были ветераны, такие, как Дэвид Купер и Чарльз Мэнли, и новички, к которым принадлежал Джеймс Купер. После ареста викария и конфискации сапожной мастерской собираться у Дэвида Купера было нельзя. Дженни не знала, о чем говорили на этих встречах, но туда приглашали только заслуживающих доверия пуритан. В Эденфорде их осталось немного. Опустив шторы, десять мужчин вполголоса беседовали при свете свечи.
В дверь кто-то негромко постучал. Все застыли.
— Успокойтесь, друзья, — сказал старший Купер. — Стражники так не стучат, они врываются в дом без предупреждения. — Сайрес, открой, — попросил он хозяина дома.
Старик побрел к двери.
— Мисс Дженни? Что привело вас сюда в столь поздний час?
Сайрес Ферман открыл дверь. Она распахнулась шире, чем хотел хозяин, и в комнату вошли двое.
— Это опять ты! — Джеймс, сжимая кулаки, вскочил. Он был готов броситься на Энди.
Дженни заслонила собой юношу.
— Джеймс! — прикрикнул на него отец. — Это моя забота.
— Один раз я его уже отделал, и с удовольствием повторю это!
Старший Купер схватил сына за пояс, не давая ему накинуться на Энди.
— Ты избил его? Ты не рассказывал мне об этом. Ты просто сказал, что видел его. — Сапожник присмотрелся к Энди. Даже тусклый свет свечи не мог скрыть синяки и ссадины.
— Что тебе нужно? — угрюмо спросил он.
— Я должен вам кое-что передать.
— От кого?
— От Кристофера Мэтьюза.
— Думаю, тебе лучше уйти, — сказал сапожник. Теперь ему приходилось сдерживать двоих, себя и сына.
— Выслушайте его! — закричала Дженни. — Он говорит правду!
— Что ты наговорил девочке? — вскипел сапожник.
— Господин Купер! — закричала Дженни. — Не смейте говорить обо мне так, словно я безмозглая курица! Сначала я тоже не поверила Энди. Но он сказал мне одну вещь, которую мог узнать только от отца. Он говорит правду.
— Может быть, Мэтьюз признался им в чем-нибудь под пытками! — сказал Джеймс. — Я слышал, как заключенных истязают на дыбе, а их руки и ноги зажимают в тиски!
— Хватит, Джеймс!
— Дженни, ты уверена, что он не лжет? — спросил сапожник.
Дженни посмотрела на Энди.
— Да, — твердо произнесла она. — Я уверена.
— Так ты сказал, что Кристофер Мэтьюз просил нам что-то передать? — Сапожник повернулся к Энди.
— Да, вам нужно бежать из Англии.
Больше часа Энди рассказывал собравшимся о неудавшейся попытке устроить побег викария из Тауэра. Он поведал им и об ультиматуме епископа Лода, срок которого давно истек.
— Он опять врет! — закричал Джеймс Купер. — Один раз мы уже на это попались. Во второй раз не выйдет.
У Энди оставался лишь один способ убедить их.
— Подумайте сами, — сказал он, — разве я что-нибудь выиграл, придя сюда? Навредить вам больше, чем я уже это сделал, я не могу. Это было бы просто глупо.
До этого ему удалось убедить Нелл, и он надеялся, что разумные доводы заставят собравшихся поверить ему.
— Сейчас из всех вас только мне есть что терять.
Он знал, что ему не поверят сразу, и ему на самом деле не поверили.
— В вашем городе теперь работает новый осведомитель епископа.
Собравшиеся насторожились.
— Его зовут Элиот Веннер.
— В городе нет жителя с таким именем, — сказал Сайрес Ферман.
Энди описал своего бывшего наставника — буйная шевелюра и безумные глаза.
— Митчелл! — воскликнул Сайрес. Остальные закивали.
— Томас Митчелл, — сказал Сайрес.
— Его настоящее имя — Элиот Веннер, — поправил его Энди. — Он охотится за мной. Если он поймает меня, убьет. Шубала Элкинса убил он.
— Но чем ты докажешь, что не врешь? — Это был, конечно, Джеймс.
— Доверившись вам, я рискую. Теперь моя жизнь в ваших руках. Вам нужно всего лишь рассказать Элиоту, где я, и мне конец.
— Мысль неплохая! — засмеялся Джеймс.
Никто его не поддержал.
— Помолчи, Джеймс, — оборвал его отец, после чего обратился к Энди: — Я проверю твои слова. Если ты обманул нас, я тебя заставлю пожалеть об этом.
Энди кивнул.
Два дня Энди прятался в развалинах замка. Было решено, что все это время тайная комиссия будет заниматься проверкой его рассказа; молодой человек, в свою очередь, пообещал ни с кем не встречаться.
Энди читал Библию, молился и думал о Нелл. На второй день поздно вечером он незаметно пробрался в город и постучал в дверь Сайреса Фермана, не зная, что его ждет.
Дверь открылась, и его впустили внутрь. Там сидели те же люди, что и в прошлый раз. Джеймс смотрел на него все так же неприязненно, лица прочих ничего не выражали. Однако уже по первым словам Дэвида Купера он понял, как решилась его участь.
— Садись, сынок, — сказал сапожник.
«Сынок». В этом слове звучала теплота. К тому, кого хотят убить, так не обращаются.
Сапожник рассказал, как он намекнул Митчеллу (или Элиоту), что у северного моста он видел кого-то, очень похожего на Энди.
— Ты бы видел, как он вылупил глаза, — засмеялся Дэвид.
— Он и так лупоглазый! — вставил Сайрес.
— Нет, на сей раз он вылупил их по-настоящему, — усмехнулся Дэвид Купер. — Он схватил двух стражников, и они помчались к реке, как гончие, почуявшие енота.
Так как слова Энди подтвердились, ему решили рассказать, что обсуждается на собраниях в доме Сайреса Фермана. Оказывается, горожане планировали побег в Новый Свет. Энди узнал, что они пришли к лорду Честерфилду и сообщили ему о своем желании присоединиться к экспедиции Джона Винтропа. Честерфилд разгневался и приказал главному констеблю усилить охрану. Эденфордцев предупредили, что ни о каком отъезде не может быть и речи, пока они не выплатят штраф и корабельный налог.
— Это была просто отговорка, — объяснил Купер-старший. — Король решил, что обойдется без парламента. Карлу нужны деньги. И он их так или иначе раздобудет. Если бы не штраф и не корабельный налог, он придумал бы что-нибудь другое. Больше терпеть нельзя. К тому же мы умираем духовно. Мэтьюз говорил нам о земле, где мы сможем построить город, свободный от жестоких налогов и правил англиканской церкви. Бежать собираются десять семей. Думаю, с Божьей помощью мы сумеем добраться до Нового Света.
Они рассказали ему о своих планах. Джон Винтроп снарядил одиннадцать кораблей. Четыре из них отплывают из Саутгемптона в марте. Остальные семь последуют за ними месяц спустя. Второй караван судов, выйдя из Саутгемптона, зайдет в Плимут, где возьмет на борт колонистов из Девоншира и других западных графств.
— Лорд Честерфилд знает, когда отплывают корабли? — спросил Энди.
— К сожалению, да.
— Значит, в апреле он усилит охрану.
— Мы уже думали об этом, — сказал сапожник.
— Мне кажется, я знаю, как вам добраться до Нового Света, — произнес Энди.
— Очередной обман, — предупредил Джеймс.
— Что ж, мы слушаем тебя, сынок, — сказал сапожник, не обращая внимания на Джеймса.
— Сколько лошадей и повозок вам нужно, чтобы доехать до Плимута?
— У нас нет ни того, ни другого. Мы не богачи, Энди.
— Вы можете одолжить двух лошадей и две повозки? Нам нужны резвые и пугливые животные.
— Думаю, мы могли бы попросить пару лошадей у лорда Честерфилда. Можно сказать ему, что нам необходимо отвезти партию сержа в Эксетер.
— Отлично. Я знаю особый шифр, который нам пригодится. И еще. Мне понадобится помощь Джеймса. Нужно выполнить одну опасную работенку.
— Я займусь ею вместе с тобой? — спросил Джеймс.
— Да.
— Тогда ладно.
— Я знал, что ты согласишься, — сказал Энди.
И он изложил свой план. Участники встречи сочли его весьма рискованным, но приняли, так как другого выхода не было.
Собравшиеся покидали дом Сайреса Фермана по одному. Энди ушел предпоследним, перед Дэвидом Купером.
— Я глубоко раскаиваюсь в том, что в гибели Кристофера Мэтьюза есть и моя вина, — сказал Энди сапожнику. — Я знаю, как сильно он любил вас. Надеюсь, когда-нибудь вы сможете простить меня.
Могучей волосатой рукой сапожник дружески похлопал Энди по спине.
— И еще кое-что. Я не хотел говорить это при всех… У викария была еще одна просьба.
