Валерий Замыслов - Иван Болотников
— Скоро ли, дедко? — спрашивал на привалах Болотников.
— Скоро, атаман. Лишь бы до Орлиного утеса доскакать.
Орлиный утес завиднелся на другое утро; был он крут и горист, утопал в густых лесах.
— А вот и Большой Иргиз, дети, — приподнимаясь на стременах, молвил Гаруня.
На пологом, пустынном левобережье блеснула река. Подъехали ближе. Река была извилистой и довольно широкой.
— От Камня бежит, — пояснил Гаруня. — Доводилось и по ней плыть. Игрива да петлява река, долго плыли…
— О Скрытне сказывай, — нетерпеливо перебил старого казака Нагиба.
— Укажу и Скрытню, — мотнул головой Гаруня. — Но то надо Волгу переплыть, дети.
Переплыли.
Дед прошелся вдоль крутояра и вновь вернулся к казакам. Смущенно кашлянул в бороду.
— Никак, малость запамятовал, хлопцы. Скрытня и есть Скрытня. Пожалуй, влево гляну.
Дед пошел влево и надолго пропал. Вернулся вконец обескураженный.
— Никак, черти унесли, дети. Была Скрытня и нет.
— А я чего гутарил? — подступил к старику Нагиба. — Набрехал, дед!
— Гаруня не брешет, дети, — истово перекрестился казак. — Была Скрытня! Вон за той отмелью. Зрите гору, что к Волге жмется? Вот тут Скрытня и выбегала.
— А ну, пойдем, дед, — потянул старика Болотников. Лицо его отяжелело, наугрюмилось. Ужель весь этот долгий, утомительный переход был напрасен? Казаки еще вечор приели последние запасы сухарей, толокна и сушеного мяса.
Отмель кончилась, далее коса обрывалась, к самой воде подступали высокие, неприступные горы; тут же, в небольшом углублении сажени на три, буйно разросся камыш.
— Здесь была речка?
— Здесь, атаман. Горы эти и сосны крепко помню. Отсель речка выбегала. А ныне сгинула. Чудно, право.
Болотников зорко глянул на камыш; был он густ, по пожухл. Покачивались кочи. Шагнул к самому краю, выхватил саблю и трижды полоснул по камышу. В открывшемся пространстве увидел конец толстого осклизлого бревна. Усмехнулся.
— Тут твоя речка, дедко.
— Да ну?
— Тут!
Болотников приподнял за край бревно, отвел в сторону и бросил в воду. Кочи тотчас же стронулись с места и поплыли в Волгу.
— Уразумел теперь, дедко?
— Уразумел, атаман, — воодушевился Гаруня. — Нет, глянь, хлопцы, что посельники удумали. Реку поховали! Да их ноне и сам дьявол не сыщет.
В минуту-другую устье освободилось от зарослей, и перед донцами предстала Скрытня.
— Хитро замыслили, — крутнул головой Мирон Нагиба. — Река-то за утес поворачивает. Выход же камышом забили. Усторожливо живут посельники. Никак татар пасутся.
К Болотникову ступил Нечайка.
— Ну что, батько, привал? Поснедать бы пора.
— Живот подвело. Невод кинем, ухи сварим, — вторил казаку Устим Секира.
Но Болотников рассудил иначе:
— О животах печетесь? Потерпите! Нельзя нам тут на виду торчать. Крепостицу пойдем сыскивать.
— Путь один, атаман, — рекой, — молвил Гаруня.
— Вижу, дедко… А ну, Нечайка, опознай дно.
Нечайка разделся и спустился в реку. Споткнулся. Пошел дальше и вновь споткнулся.
— Тут камень на камне, батько.
— Лезь дале!
Нечайка ступил вперед еще на шаг и тотчас оборвался, целиком уйдя в воду. Когда выплыл, крикнул;
— Тут глыбко, атаман!
Нечайка выбрался на берег, а Болотников, приводнявшись на стременах, обратился к повольнице:
— А что, донцы, може, вплавь? Копи наши к рекам свычны. Аль вспять повернем?
— Вспять худо, батько. Челны надобны!
— Плывем, атаман!
Болотников одобрил:
— Плывем, други!
Один лишь осмотрительный Степан Нетяга засомневался:
— А не потонем, атаман? Река нам неведома. Тут, поди, ключей да завертей тьма.
— Не робей, Степан, — весело молвил Болотников.
— Без отваги нет и браги. Так ли, други?
— Так, батько! — дружно отозвалась повольница.
Иван слез с коня и начал раздеваться. Сапоги, кафтан, шапку, порты и рубаху уклад в чувал; туда же положил пистоль, пороховницу, баклажку с вином, медный казанок и треножник. Сыромятным ремнем надежно привязал мешок к лошади.
— Ну и здоров же ты, батько! — восхищенно крутнул головой Устим Секира, любуясь могучим телом Болотникова. На плечах, спине и руках Ивана бугрились литые мышцы. Рослый, саженистый в плечах, бронзовый от степного загара, Болотников и впрямь выглядел сказочным богатырем.
— Неча глазеть. Ты бы пороховницу кожей обернул, все ж в воду полезешь, — строго произнес Иван, затягивая на себе пояс с саблей. С саблей казаки не расставались, даже когда переплывали реки: всякое может случиться.
Болотников окинул взглядом растянувшееся по отмели войско и первым потянул коня в реку.
— Смелей, Гнедко. В Дону купался, с Волгой братался, а ныне Скрытию спознай.
Вслед за Болотниковым полезли в реку Васюта Шестак, Мирон Нагиба, Устим Секира и Нечайка Бобыль. А вскоре по Скрытне поплыло и все казачье войско. Держась за конские гривы, повольники задорно покрикивали, подбадривая друг друга.
Чем дальше плыли казаки, тем все угрюмее и коварнее становилась Скрытая. Берега сузились, стали еще неприступней и круче; высоко в небо вздымались матерые сосны, заслоняя собой солнце и погружая реку в колдовской сумрак; начали попадаться и заверти. Закружило вместе с конем Устима Секиру.
— Водокруть, батька! — встревоженно выкрикнул казак, пытаясь выбраться из суводи. Но тщетно, даже лошадь не смогла выплыть на спокойное течение.
— Держись, друже! — воскликнул Болотников, отвязывая от седла аркан.
— Держусь, батько!
Иван, приподнимаясь из воды, метнул аркан Секире. Тот ловко поймал, намотал на правую руку, левой — цепко ухватился за гриву коня.
— Тяни, батько!
Болотников потянул. Побагровело лицо, вздулись жилы на шее — казалось, Секиру нечистые за ноги привязали; и все ж удалось вырвать казака из гибельной пучины.
— Спасибо, батько! — поблагодарил Секира и поплыл дале, а Болотников упредил воинство:
— Жмись к правому берегу, други! Средь реки закрути!
Казаки подались к берегу.
Посельник, заслышав шум, приподнялся в челне и очумело вытаращил глаза. Из-за поворота реки показались человечьи и лошадиные головы. Узкая Скрытая, казалось, кишела этими неожиданно выплывшими головами.
— Сгинь, нечистая! Пронеси! — испуганно окстился мужик. Но «нечистая» не сгинула, не исчезла в пучине, а все ближе и ближе подступала к челну. Мужик бросил снасть и налег на весла. Торопко причалил к берегу и бегом припустил к острожку. Миновав ворота, задрал голову на сторожевую башенку, но караульного не приметил.
«Никак, в избу отлучился», — покачал головой мужик и во всю прыть помчался к старцу Дорофею. Вбежав в избу, крикнул:
— Беда, Дорофей Ипатыч! Неведомые люди плывут!
— Как неведомые? Аль не разглядел? — заспешил из избы староста.
— Неведомые, Дорофей Ипатыч. Без челнов плывут.
— Как энто без челнов? — подивился староста. — Без челнов по рекам не плавают.
— Да ты сам глянь, батюшка!
Дорофей Ипатыч, тяжело опираясь на посох, вышел из ворот да так и ахнул:
— Да эко-то, осподи!.. Никак, воевать нас идут. Бей в сполох, Левонтий, подымай народ!
Левонтий кинулся к колокольне. Частый, тревожный набатный звон поплыл по Скрытне-реке. Из срубов выскакивали мужики, парни, подростки, вооруженные мечами, копьями, топорами и самострелами, и бежали к высоким стенам бревенчатого частокола. Вскоре все мужское население острожка стояло за бойницами.
Казаки же начали выбираться на берег.
— Вот те и сельцо! — изумился Гаруня, облачаясь в порты и рубаху. Крепостицу вдвое подняли. Ай да мужики!.. А чего в сполох ударили, вражьи дети!
— За басурман нас приняли. А може, государевых людей стерегутся, предположил Нагиба.
Болотников же внимательно окинул взглядом берег, усыпанный челнами. Остался доволен. «Дело гутарил Гаруня. Есть тут челны. Но мужики, видно, живут здесь с опаской. Ишь как встречают».
Облачившись в зипуны и кафтаны, казаки ступили к острожку, но ворота были накрепко заперты. За частоколом выжидательно застыли бородатые оружные мужики, тревожно поглядывая на пришельцев. Болотников снял шапку, поклонился.
— Здорово жили, православные! Пришли мы к вам с вольного Дона, пришли с миром и дружбой!
— Мы вас не ведаем. На Дону казаки разбоем промышляют. Ступайте вспять! — недружелюбно ответили с крепостицы.
— Худо же вы о нас наслышаны. На Дону мы не разбоем промышляли, а с погаными бились. Татар прогнали, а ноне вот на Волгу надумали сплавать.
— Ну и плывите с богом. Мы-то пошто понадобились?
— Помощь нужна, православные. Без челнов на Волгу не ходят. Продайте нам свои лодки!
— Самим подобны. Скрытая рыбой кормит. Не дадим челны! — закричали с крепостицы.
