Виктор Юнак - Тамбовский волк
Впрочем, эти меры лишь несколько отсрочили готовившееся полномасштабное начало открытых боевых действий Александра Антонова с советской властью. Война партизанская вот-вот должна была превратиться в войну открытую.
На Тамбовщине стояло жаркое лето двадцатого года. В воздухе запахло порохом.
Антонов собрал в штабе всех своих соратников и отдал им устный приказ:
— Всех, кто словом или делом будет мешать нам, — в яругу и башку долой. Семьям дезертиров приказать, чтобы их ребята явились домой, а штаб должен прислать их ко мне. В сёла никого не впускать, а то коммунисты будут шпионить. Установить своим пропуск, а чужих — задерживать. Если придёт малый отряд красноты — обезоружить и в яругу. Если сильный отряд явится, попрятаться и донести мне. А в случае, кто будет выдавать красным наших, — беспощадно рубить. Оставшееся имущество врагов народа — конфискуется. Отныне мы здесь будем устанавливать свою власть. Мы начинаем серьёзную войну с Советами.
Делал свою работу и эсеровский тамбовский губком "Союза Трудового крестьянства". Был составлен текст воззвания, рассчитанный на мобилизованных большевиками красноармейцев (думаю, ради исторической правды, стоит сохранить оригинальную орфографию):
"ВОЗЗВАНИЕ.
Друзья моболезованные, пора проснутся довольно слушать нахалов коммунистов порозитов Всего трудового народа. Долой порозитов, Всего трудового Народа, долой братоубийственную войну, друзья моболизованные бросте оружья идите домой защищать свой хлеб, добытый потом и кровью своего гражданского права. Вспомни брат моболизованный дай справедливый отчёт что Вы делаите, за что Вы защищаете этих нахалов коммунистов-террористов Всего трудового народа, Долой Лениных еврейских декретов и поганый совет. Да здравствует комитет учредительского собрания.
Губком".
66
Момент для открытого вооружённого выступления Антоновым был выбран очень и очень удачно. Продразверстковый пресс советской власти развёртывался со всей энергией идиотизма. Армейские регулярные части были выведены из губернии и брошены сразу на два фронта — против Врангеля и Польши. В Губчека одну часть мобилизовали на тот же польский фронт, а другая часть была арестована за шантаж. Губернский комитет РКП также был ослаблен многочисленными и крупными мобилизациями. С другой стороны, в это же время в Тамбове и Тамбовском уезде были разбросаны и расклеены эсеровские прокламации, в которых гражданская война именовалась "нелепой чехардой", а красноармейцы призывались к братанию с белогвардейцами. И эти прокламации также сыграли свою роль. К Антонову хлынул новый поток недовольных советской властью.
В тамбовских архивах сохранились копии докладов в Москву военного командования тамбовскими частями периода весны-лета 1920 года (сначала Аплока, затем Редзко), из которых была ясно видна беспомощность и несостоятельность командования, к тому же располагавшего маленькой горсткой плохо вооружённых, плохо обмундированных и, как тогда говорили, политически несознательных красноармейцев. Сил тамбовского гарнизона хватало лишь на то, чтобы гонять антоновцев из района в район. Но это только утомляло самих красноармейцев, а также раздражало крестьянское население, которое, к тому же, лишь укреплялось во мнении, что повстанческое движение непобедимо.
С мая месяца в лесах и оврагах практически всех уездов Тамбовщины собирались на общие собрания мужики из окрестных сел и деревень для обсуждения плана общих действий. Посланники Антонова в эти дни не знали продыху. В начале августа антоновцы начали регулярные налёты на организованные коммунистами совхозы — Степановский и Александровский Борисоглебского уезда.
Собственно вооружённый мятеж антоновцев начался 15 августа 1920 года в селе Хитрово, где комитет "Союза трудового крестьянства" разоружил и арестовал прибывший туда продотряд. 19 августа сто пятьдесят мятежников захватили село Каменку Тамбовского уезда, которое Антонов тут же официально назначил своей "столицей". Здесь председатель губернского СТК Плужников огласил на сходе программу Антонова, в общем-то, повторявшую общую эсеровскую, и провозгласил лозунги, под которыми и должны воевать бойцы крестьянской армии — "Долой продразвёрстку!", "Да здравствует свободная торговля!". В ту же ночь партизаны напали на Ивановский совхоз с целью захвата племенных лошадей. Это был своего рода акт мести ивановцам за то, что председатель совхоза Гаранин за несколько дней до этого убил заехавшего в село для разведки эсера Корнюхина и захватил находившиеся при нём фальшивые документы для дезертиров. Нападение на ивановцев тогда ограничилось лишь уводом нескольких лошадей и убийством двух коммунистов, включая и самого Гаранина.
Буквально на следующий день, 20 августа, председатель Тамбовского уездного исполнительного комитета Беляков собрал совещание, на которое пригласил председателя Губчека Тарасковича, губернского военкома Шикунова, председателя Губисполкома Шлихтера, секретаря губкома РКП Райвида и командира ВОХРа Благонадеждина. Обменявшись мнениями, участники совещания постановили организовать Военный совет по борьбе с бандитизмом, организовали штаб Военсовета, объявили на военном положении Тамбовский, Борисоглебский и Кирсановский уезды и выслали роту 21-го полка в Сампур. С этой ротой отправились и сам Беляков и Шикунов.
В это время уже произошло столкновение отряда мобилизованных коммунистов и продотрядовцев с отрядом антоновцев, численностью в триста человек, у села Александровки. Под натиском партизан красные отступили. Антоновцы же направились на станцию Верхоценье-Чакино, туда же по железной дороге Шикунов немедленно направил и роту 21-го полка. Однако об этом передвижении агенты немедленно сообщили Антонову, он выслал наперерез поезду ещё один свой отряд. На сей раз уже регулярная красноармейская часть также была бита. Шикунов затребовал у Военсовета подкрепление. На станцию Сампур немедленно направили находившихся под рукой курсантов 16-й пехотной школы и караульные команды из Борисоглебска и Кирсанова.
Тем временем партизаны со станции Чакино частью вернулись в своё родное гнездо — Каменку, а частью рассеялись по другим сёлам и лесам. Зато Антонов немедленно организовал новые полки в районе Инжавино и Княже-Богородицкое, захватив волисполком и сельсоветы.
Вскоре мятеж охватил практически всю губернию (Кирсановский, Тамбовский, Моршанский, Козловский уезды) и перекинулся в северо-восточные районы соседней Воронежской губернии.
Это заставило Москву 22 августа ввести на Тамбовщине осадное положение и срочно увеличивать свои силы. 1 сентября 1920 года Тамбовская ЧК отдала приказ: "Провести с семьями восставших красный террор. Арестовать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом. Если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. Сёла обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнением которых будут конфисковываться все земли и всё имущество".
И вторично, после весны семнадцатого года, запылали сёла на Тамбовщине. Фома Рябой оказался в своей стихии. 5 сентября сожжено пять сел; 7 сентября расстреляно более 250 крестьян. В одном, Кожуховском, лагере под Москвой (в 1921-1922 гг.) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в числе их дети от 1 месяца до 16 лет. Среди этих раздетых, не имеющих тёплых вещей, полуголодных заложников осенью 1921 года свирепствовал сыпной тиф. В этом и подобных лагерях вводится даже особая рубрика для некоторых заложников: "приговор к расстрелу условно".
Расстреливали и детей и родителей. Расстреливали детей в присутствии родителей и родителей в присутствии детей.
67
То ли у Антонова слегка закружилась голова от первых реальных успехов в стычках с регулярными частями Красной Армии, то ли больше в качестве пропагандистской акции, целью которой было показать свою силу и слабость Советов, он приказал идти в поход на Тамбов. Дальнейшие события показали, что всё это в тот момент было очень несерьёзно: полуорганизованная крестьянская толпа с кольями, дубинами, вилами и рогатинами прошествовала всего лишь несколько десятков вёрст от Княже-Богородицкого до села Козьмина Гать, где остановилась и, после недолгого размышления, практически полностью рассеялась, несмотря ни на какие угрозы антоновских командиров. Оставшаяся же часть всё-таки двинулась дальше, но у села Коптева наскочила на красноармейцев и была ими бита.
Второй щелчок Антонов получил под Инжавином, где двухтысячный отряд антоновцев начал поход на Кирсанов, но тоже напоролся на регулярные части красных и, потеряв триста человек убитыми и около ста пленными, отступил в леса.
Эктов поставил Антонову ультиматум: или Антонов принимает условия Эктова, то есть вводит армейский порядок и армейскую дисциплину, или Эктов просто-напросто складывает с себя обязанности помощника начальника главного оперативного штаба и уходит восвояси. Поняв, что и в самом деле без порядка и дисциплины, он ничего не добьётся, Антонов вынужден был согласиться с Эктовым. И вот уже в Народной армии появились первые роты, полки, поименованные по названиям тех местностей, откуда родом большинство бойцов (самым первым стал 1-й Каменский полк во главе с Богуславским), и дивизии. Остались и боевые летучие дружины (как у Устина Подберёзкина), не привязанные к местности и легко перебрасываемые в случае надобности в разные районы. И красным сражаться с такой организованной силой стало гораздо труднее.
