Бернард Корнуэлл - Песнь небесного меча
— Так мы договорились? — сонно спросил он.
— Договорились, — подтвердил я.
— Привези деньги, сакс, — прорычал он и снова уснул.
Эрик ждал меня у дома Этельфлэд. Я знал, что он будет там, и мы заняли прежние места на укреплениях, откуда я наблюдал, как серый свет растекается, как пятно, по спокойным водам устья.
— Вон «Покоритель Волн», — сказал Эрик, кивнув на корабли, вытащенные внизу на илистый берег.
Может, он и в состоянии был различить красивое судно, которое сделал сам, но для меня все корабли были лишь темными силуэтами на сером фоне.
— Я дочиста выскоблил корпус, — сказал Эрик, — проконопатил его, и теперь у судна снова быстрый ход.
— Твоей команде можно доверять?
— Все они поклялись мне в верности. Им можно доверять. — Эрик помолчал. Легкий ветерок шевельнул его темные волосы. — Но вот чего они не станут делать, — продолжал он тихо, — так это сражаться с людьми моего брата.
— Возможно, им придется с ними сразиться.
— Они будут защищаться, но не нападут. У них родня среди людей Зигфрида.
Я потянулся, зевнул и подумал о долгом пути в Лунден.
— Итак, твоя проблема в корабле, который перегораживает ручей? — сказал я.
— И на котором команда из людей моего брата.
— Не Хэстена?
— Его людей я убил бы, — горько проговорил Эрик, — тут кровных связей нет.
Я заметил, что и особой привязанности тут тоже нет.
— Итак, ты хочешь, чтобы я уничтожил корабль? — спросил я.
— Я хочу, чтобы ты открыл ручей, — поправил он.
Я уставился на темный заграждающий корабль с надстроенными бортами.
— Почему бы тебе просто не потребовать, чтобы он убрался с твоего пути?
Это казалось мне самым простым и безопасным способом бегства. Команда прикованного корабля привыкла передвигать тяжелое судно, чтобы дать кораблям покинуть ручей, так зачем им останавливать Эрика?
— Ни один корабль не выйдет отсюда, пока не доставят выкуп, — объяснил Эрик.
— Ни один?
— Ни один, — решительно ответил он.
И это имело смысл — что могло помешать какому-нибудь предприимчивому человеку взять три или четыре корабля, отвести их вверх по реке и ждать там в спрятанном в камышах ручье, пока мимо не пройдет флот Альфреда с сокровищем? А потом выскользнуть из ручья — пенящие воду весла, обнаженные мечи, завывающие люди…
Огромные амбиции Зигфрида зависели от выкупа, и он не стал бы им рисковать, отдав каким-то викингам, еще более подлым, чем он сам. Мысль об этом подсказала мне имя человека, вероятно, олицетворявшего подобные страхи Зигфрида.
— Хэстен? — спросил я Эрика.
Тот кивнул.
— Он ловкач.
— Ловкач, — согласился я. — И человек ненадежный. Он нарушил клятву.
— Конечно, с ним поделятся выкупом, — сказал Эрик, отметая тот факт, что выкуп не будет выплачен, если мечта его исполнится. — Но я уверен, что он предпочел бы заполучить все.
— Итак, ни один корабль не поплывет, — сказал я, — пока не поплывете вы. Но сумеешь ли ты забрать Этельфлэд на свое судно без ведома брата?
— Да, — ответил Эрик и вытащил нож из висящих на поясе ножен. — До полнолуния осталось две недели. — Он сделал глубокую зарубку на заостренном конце дубового бревна. — Это — сегодняшний день. — Эрик постучал по свежей зарубке и острым концом ножа сделал еще одну. — Завтрашний рассвет, — сказал он, показав на новую метку.
Эрик продолжал полосовать верхушку палисада, пока не сделал на ней семь зарубок.
— Ты явишься на рассвете через неделю?
Я осторожно кивнул.
— Но стоит мне напасть, — заметил я, — как кто-нибудь подует в рог и разбудит лагерь.
— Мы будем на плаву, готовые отправиться в путь. Никто не доберется до тебя из лагеря, и ты успеешь вернуться в море.
Похоже, его обеспокоили мои сомнения.
— Я заплачу тебе!
Я улыбнулся, услышав это.
Рассвет белил мир, окрашивая длинные низкие пряди облаков бледно-золотыми полосками, а края — сияющим серебром.
— Моя плата — счастье Этельфлэд, — сказал я. — И через неделю после сегодняшнего дня я открою тебе ручей. Вы сможете уплыть вместе, подойти к берегу у Гируума, во весь опор поскакать к Дунхолму и передать мои приветствия Рагнару.
— Ты передашь для него послание? — тревожно спросил Эрик. — Предупредишь, что мы явимся?
Я покачал головой.
— Ты передашь послание за меня, — ответил я.
Тут некий инстинкт заставил меня повернуться — и я увидел, что за нами наблюдает Хэстен.
Тот вместе с двумя товарищами стоял у большого дома и пристегивал мечи, которые принес ему управляющий Зигфрида оттуда, где все оставили оружие перед пиром. В том, чем занимался Хэстен, не было ничего странного, но он казался таким настороженным, что это обострило мои чувства. У меня появилось ужасное подозрение, что тот знает, о чем говорим мы с Эриком.
Хэстен продолжал смотреть на меня. Он стоял совершенно неподвижно; наконец чуть заметно издевательски поклонился и пошел прочь. Я увидел, что один из его спутников — Эйлаф Рыжий.
— Хэстен знает о тебе и Этельфлэд? — спросил я Эрика.
— Конечно, нет. Он просто думает, что я отвечаю за ее охрану.
— Он знает, что Этельфлэд тебе нравится?
— Это всё, что он знает, — настойчиво проговорил Эрик.
Проныра, не стоящий доверия. Хэстен, обязанный мне жизнью. Тот, кто нарушил клятву. Человек, чьи амбиции, вероятно, превосходили даже мечты Зигфрида. Я наблюдал за ним до тех пор, пока Хэстен не вошел в дом, который, как я решил, принадлежит ему.
— Будь поосторожнее с Хэстеном, — предупредил я Эрика. — Думаю, его легко недооценить.
— Он — хорек, — ответил Эрик, отмахнувшись от моих опасений. — Какое послание я должен доставить Рагнару?
— Скажи ему, что его сестра счастлива, и позволь Этельфлэд рассказать новости о ней.
Не было смысла отправлять письменное послание: даже если бы у меня имелись пергамент и чернила, Рагнар не умел читать. Но Этельфлэд знала Тайру, и ее вести о жене Беокки убедят Рагнара, что сбежавшие любовники говорят правду.
— Спустя одну неделю после сегодняшнего дня, — сказал я, — когда нижний край солнца коснется кромки мира, будь наготове.
Эрик подумал одно биение сердца, быстро подсчитывая в уме.
— Будет отлив, — сказал он, — стоячая вода. Мы будем готовы.
«Для безумия, — подумал я, — или для любви».
Безумие. Любовь. Безумие.
Как, должно быть, смеялись три сестры у корней дерева мира!
Я был неразговорчив по дороге домой. Финан радостно болтал о том, что Зигфрид не поскупился на еду, эль и рабынь. Я слушал его вполуха, пока ирландец наконец не понял, в каком я настроении, и из чувства солидарности не замолчал.
Только когда показались знамена на восточных укреплениях Лундена, я жестом попросил Финана поехать вперед вместе со мной, чтобы остальные не могли нас услышать.
— Через шесть дней ты должен подготовить «Морского Орла» к плаванию, — сказал я. — Нам понадобится эль и еда на три дня. — Я не рассчитывал, что мы будем отсутствовать так долго, но на всякий случай лучше было приготовиться. — Вычисти корпус в промежутке между приливом и отливом, — продолжал я, — и позаботься, чтобы к плаванию все до единого были трезвы. Трезвы, с наточенным оружием, готовые к битве.
Финан слегка улыбнулся, но ничего не сказал.
Мы ехали между хижин, разбросанных по краям болот близ Темеза. Многие из живущих здесь людей были рабами, сбежавшими из Восточной Англии, от датских господ. Они добывали пропитание, роясь в городских отбросах, хотя некоторые возделывали крошечные поля ржи, ячменя и овса. Сейчас они как раз собирали скудную жатву, и я слышал звук лезвий, срезающих пригоршни стеблей.
— Никто в Лундене не должен знать, что мы отплываем, — сказал я Финану.
— Они не узнают, — мрачно ответил ирландец.
— Люди должны быть готовы к битве, — повторил я.
— Они будут готовы, еще как!
Некоторое время я ехал молча.
Люди при виде моей кольчуги поспешно давали нам дорогу. Они прикасались к своим лбам или становились на колени в грязь, а потом ползли вперед, когда я бросал им пенни.
Наступил вечер, солнце скрылось за огромным облаком дыма, поднимающимся от огней Лундена, на которых готовилась еда, в воздухе плыла городская вонь — кислая и густая.
— Ты видел корабль, преграждающий ручей у Бемфлеота? — спросил я Финана.
— Краешком глаза, господин.
— Если мы на него нападем, они заметят, как мы приближаемся, из-за надстроенного борта?
— Они будут выше нас почти на человеческий рост, — согласился Финан, тем самым дав понять, что смотрел на корабль не только краешком глаза.
— Поэтому думай, как убрать тот корабль из реки.
