М. Роуз - Феникс в огне
— Достаточно.
— Что такое «достаточно»?
— Я помню достаточно всего.
— Из того, что раньше, или из того, что сейчас?
Карл задумался над этим вопросом, затем повернулся к Беттине.
— Скажи ей, чтобы она замолчала. Разве ей сейчас не пора спать?
Беттина уложила Куинн себе на колени, взяла плюшевого медвежонка и вложила его в протянутую детскую руку.
— А сказка? — спросила Куинн.
Это был четкий домашний ритуал — медвежонок в руке, одна сказка и только потом спать.
— Да, моя милая, сейчас будет сказка.
Вся беда заключалась в том, что Беттина была слишком напугана и не могла придумать ничего, кроме безумных страшилок о том, что будет, если дядя достанет свой пистолет, чем все это закончится и почему у него мертвые глаза. На курсах актерского мастерства Беттина занималась изучением всей гаммы выражений человеческого лица.
Она снова начала клацать зубами. Это происходило время от времени с тех самых пор, как они сюда приехали. Холод тут был ни при чем. Так проявлял себя страх, переполняющий ее.
— Прекрати это! — проворчал Карл.
— Н-не… не могу.
— А ты смоги.
Он даже не повысил голос, лишь переместил руку на дюйм ближе к пистолету, засунутому за пояс. Карл постоянно проделывал этого. Он словно дрессировал собаку, добиваясь от нее послушания.
Беттина засунула в рот указательный палец, пытаясь остановить непроизвольное движение челюстей.
Куинн удивленно уставилась на нее.
— Тина, ты заболела?
— Да, малыш, немного.
Девочка положила ладошку ей на лоб.
— Температуры нет.
Беттина схватила маленькую ручку, покрыла ее поцелуями, прижала к груди и прошептала:
— Все будет хорошо, Куинн. Мы скоро вернемся домой.
— Скоро? — спросила девочка.
Беттина молча кивнула.
— Я соскучилась по маме.
— Знаю, моя прелесть.
Беттина ненавидела саму себя за то, что ей было так страшно, черт побери.
«Я поступила так глупо! Сначала села в машину, затем так ничего и не придумала относительно того, как из этого выпутаться. Во всем виновата я одна».
У нее снова застучали зубы.
— Я же сказал, прекрати! — рявкнул Карл.
— Ей страшно, — тонким голоском храбро заявила Куинн, глядя ему прямо в лицо.
— Достаточно болтовни! — сказал Карл Беттине. — Так что лучше уложи ее сейчас спать, потому что в противном случае это сделаю я.
ГЛАВА 57
Гробница — это не тупик: это оживленная дорога. Она закрывается с наступлением сумерек. И открывается на рассвете.
Виктор ГюгоСан-Рафаэль-Суэлл, штат Юта. Среда, 13.10
Единственным входом в ту часть каньона, которая называлась Нижним Сфинксом, была узкая щель в скале. За ней начиналась тропа. Она петляла вдоль обрыва, в некоторых местах оказывалась настолько узкой, что приходилось идти боком, была очень коварной и опасной. У Габриэллы не возникало с этим никаких проблем, но Джош, подверженный клаустрофобии, вынужден был бороться с приступом полномасштабного страха. Его трясло, он обливался потом, у него кружилась голова. Каждый шаг давался ему с огромным усилием, от которого у него перехватывало дыхание.
Их провожатым был студент, работающий у Ларри Роллинза. Этот парень всю дорогу оживленно болтал, рассказывал об особенностях этого места. Габриэлла двигалась следом за ним. Джош замыкал шествие. Он с восхищением наблюдал за этой женщиной, не знающей страха, решительно идущей вперед. Умом Райдер понимал, что матерью движет лишь стремление спасти своего ребенка, но все же был восхищен ею. Он смотрел, как она с кошачьей грациозностью спускалась по ступеням в глубину каньона. Габриэлла лишь однажды обернулась на него, на мгновение задержала на нем взгляд, после чего снова двинулась в темноту следом за провожатым.
— Подожди! — окликнул ее Джош, но слишком поздно, когда она уже не могла его услышать.
Молодая женщина скрылась в черном отверстии, и паника, охватившая Джоша, еще больше усилилась. Он сам не смог бы объяснить, почему окликнул Габриэллу, призывая ее остановиться, и что хотел ей сказать. Ему почему-то вдруг показалось, что у него будет только вот этот один-единственный шанс что-то сказать ей, после чего он снова навсегда ее потеряет. Райдер тряхнул головой. Это не имело значения, по крайней мере сейчас. У него не было времени разбираться в своих мыслях.
Джош спустился следом за Габриэллой, далеко не так уверенно и не так спокойно, как она. Он находился в довольно приличной спортивной форме, однако тропа, окружающая озеро, была очень неровной. Некоторые ее участки были завалены камнями, в других местах под ногами чавкала грязь. В мутной воде скрывались коварные пласты горных пород. Если шагать очень быстро, то за них можно было запросто зацепиться.
Райдер преодолевал этот сложный путь, испытывая не только страх, но и сожаление, близкое к отчаянию. Эти каньоны были тем самым местом, совершить паломничество к которому хотя бы раз в жизни надеялся каждый профессиональный фотограф, уважающий себя. Он прекрасно сознавал, что им нужно поскорее добраться до Роллинза и попросить его о помощи, боязнь тесных, замкнутых пространств буквально парализовала его, но Джошу страстно хотелось остановиться и запечатлеть на пленку окружающий пейзаж.
Они по-прежнему оставались на Земле, однако фотографу казалось, будто он попал на другую планету. Вокруг не было ничего знакомого и привычного. На протяжении многих тысяч лет стремительные потоки бросали вызов этим скалам. Они год за годом высекали из песчаника теплые оранжевые и красные волны. Глядя на них, можно было представить, как неудержимая вода точила скальные породы день за днем в течение тысячелетий, пока наконец не изменила до неузнаваемости облик камня. До того как Роллинз нашел в глубине одного из ущелий древние наскальные рисунки, никто и предположить не мог, что здесь бывали первобытные люди.
Провожатый продолжал объяснять им, что для посетителей открыто лишь самое начало каньона Сфинкса, однако им сейчас предстояло пройти гораздо дальше. Опасности подстерегали людей всюду. В мелких лужах и среди каменных россыпей скрывались ядовитые змеи, острые обломки скал до крови сдирали кожу. В довершение ко всему, во время сильных дождей многие каньоны затопляло.
В тысяча девятьсот девяносто седьмом году наводнение, вызванное ливнем, отрезало группу туристов в соседнем каньоне Антилопы. Все они утонули. Через год еще три человека погибли во время наводнения в каньоне Сфинкса.
Роллинз уже два года исследовал здесь несколько пещер, стены которых были покрыты изображениями животных и загадочными символами. Шесть месяцев назад ученому удалось расшифровать этот древний язык, и работа пошла быстрее.
Джош думал о том, что теперь Габриэлла собиралась предложить Роллинзу новую загадку. Вот только у ученого не будет восемнадцати месяцев на то, чтобы возиться с ней.
У него не будет и восемнадцати дней.
Габриэлла медленно продвигалась вперед. Скалы поднимались вокруг, брали ее в плен. Она купалась в янтарно-желтом свете, который лился сверху, окрашивая все сочными красками. Этот глубокий каньон, спрятанный в недрах земли, был таким чужеродным и фантастическим, словно они улетели на космической ракете и приземлились на другой планете.
Райдер был очарован чудесами геологии. Он непроизвольно протянул руку к фотоаппарату, однако понял, что некогда снимать все эти красоты, и двинулся дальше.
Сможет ли Роллинз расшифровать надписи на фотографиях? Алиса Геллер надеялась на это. Вот почему они вылетели из Нью-Йорка в Денвер, оттуда в Юту, взяли машину напрокат, проехали больше ста пятидесяти миль и вот теперь, через двенадцать часов, петляли по этой тропе, спеша к нему.
Люди дошли до очередного обрыва и продолжили спуск, уходя по спирали все глубже и глубже под землю. Темноту рассеивали лишь лучи фонариков, укрепленных на их касках. Они непрерывно находились в движении уже больше часа, но Габриэлла ничуть не замедлила шаг, и Джош поспевал за ней с трудом.
Через сто десять минут после того, как они вошли в каньон Сфинкса, провожатый доставил Джоша и Габриэллу до Роллинза. Ученый стоял на четвереньках в гроте размером двенадцать на двенадцать футов, изучая в лупу небольшое наскальное изображение, одно из ста с лишним.
Габриэлла поздоровалась с Роллинзом, представила ему Джоша, а затем, несмотря на все то, чем были заняты ее мысли, расспросила его об открытии. Ученый принялся пространно объяснять суть того, что они видели. Габриэлла не суетилась, не отводила взгляда, но Джош чувствовал, что внутри у нее все бурлит. Она слушала Роллинза, но не слышала его. Женщина считала секунды, остающиеся до того момента, когда он закончит рассказ о своей нынешней работе и можно будет попросить его о помощи. Ведь ради этого и был проделан такой большой путь.
