Николай Кондратьев - Старший брат царя. Книга-1
Около полуночи, когда песни стихли, Юрша вошел в избу. Четверо пьяных лежали на скамьях, один спал, положив голову на стол. Мирон сидел у стола, покачиваясь, и тянул какую- то заунывную песню. Хозяева дремали за перегородкой. Юрша поздоровался. Мирон долго не мог его узнать, потом завопил:
— Здорово, сотник! Брат!.. Не, не брат... Пей! Мед! А эти...
Юрша, не присаживаясь, пригубил ковш, Мирон выпил до дна.
— Пьешь ты здорово, — похвалил Юрша. — Теперь пойдем наружу, дело есть.
— Не, дело завтра. Пей еще.
— Пойдем, рысака покажу, к нам пристал. Не твой ли?
— Потом посмотрю.
— Когда потом? Уеду. Пойдем, пойдем. — Юрша почти насильно довел Мирона до двери. Там его подхватили стрельцы. Аким задержался проследить, чтобы хозяева не подняли тревоги, но все было тихо.
Мирона на руках понесли в рощицу. Сперва он отбивался, а потом уснул. Полусонным его посадили на коня и, поддерживая с двух сторон, отъехали с версту.
Остановились на лесной полянке, развели костер. По приказу Юрши перекинули веревку через сук, изготовили петлю. Полусотника сняли с коня, поставив, накинули петлю на шею. Он стоял, покачиваясь из стороны в сторону, не понимая, что с ним собираются делать. Петля начала давить горло, он взялся за нее руками. Юрша взмахнул плеткой, стрелец потянул за веревку. Полусотник, почувствовав недоброе, попытался высвободиться, но не смог — стрелец держал крепко.С петлей на шее, держась за веревку руками и стоя на цыпочках, Мирон огляделся. В неровном свете костра увидел в стороне коней и стрельцов, прямо перед собой сотника Монастырского и его десятника. Прохрипел:
— Сотник, ослабь... Ты что?.. Побойся Бога.
Аким сделал знак, петля ослабла. Юрша спросил:
— Узнал? Ладно. Теперь скажи, за что убил блаженного?
— Какого блаженного? Ты что?!
— Князя Михайлу Рязанского.
— Какой он блаженный? Он тать первейший! Я никого не убивал, он сам пове...
По сигналу Юрши петля снова затянулась. Полусотник захрипел. Петлю ослабили. Юрша решительно потребовал:
— Будешь отвечать? Иль завтра тут на суку найдут тебя. А я скажу, что ты повесился с перепоя.
— Отпусти... Не могу.
— Ну а теперь можешь?
— Сотник, ты служилый человек, понимать должен: не могу я на людях говорить. Государево дело.
— Мы все государевы. А эти люди верные, словом не обмолвятся. А вот они подтвердить могут, что ты из кабака вышел с веревкой и в лес подался. Молчишь? Ну-ка...
— О-о... Отпуст... Все скаж... О Господи... Кончить татя приказал мне боярин Ногтев. Ему гонец привез грамоту от государя.
— Врешь! Государь приказал мне проводить князя в монастырь.
— Тебе так приказано, а Ногтеву другое, тайно от тебя. Боярин сказал, что царь боится государыню беспокоить, она в положении ведь. Велел подальше отвезти и там... Сказано гонцов перехватить, в Москве до времени не должны ничего знать. Я все сказал. Отпусти.
Петлю сняли. Мирон стал растирать шею, попросил напиться. Юрша недоверчиво смотрел на него:
— Чего-то не верится мне... Смотри, расскажу все государю, несдобровать тебе... А еще лучше — государыне. До Ногтева она, может, и не дотянется, а тебя на голову укоротит. Понял?
— Я-то понял, а вот ты, сотник, ни беса не понял. Ежели Ивану Васильевичу скажешь, не поздоровится. Тебе за то, что государевых людей пытал, а мне — что язык распустил. А государыне и подавно не заикайся — тут тогда такое будет! О тебе много наслышан, сотник, и сам вижу — хват! Но все ж дам совет: о нашем разговоре ни слова. И своим заплечным мастерам настрого закажи. Иначе никому несдобровать. Прощай... Постой, постой. Темень-то какая! Куда мне идти?
— Иди вдоль ручья, прямо к кружалу выйдешь.
Мирон исчез в темноте. Аким сокрушался:
— Ой, Юрий Васильевич! Ежели б остался он на суку, спокойнее было. Может, догнать?
Юрша, не ответив, взглянул на него и отошел к остальным стрельцам. Заговорил, выделяя каждое слово:
— Ребята! В Александровской слободе вы не были. Ничего не видали. В Ферапонтов не ездили. От Кириллова до Ростова ехали вместе. Из Ростова вы взяли путь на Владимир, а вот мы с Акимом отлучились куда-то и нагнали вас во Владимире. Почему такой путь избрали — из Кириллова на Владимир — сотник ведает. Где под Владимиром встретились, укажу. Если своя голова дорога, запомните на всю жизнь, что сказал. Кто не понял, спроси соседа или меня. А теперь в дорогу.
Отряд втянулся в лес навстречу занимающейся зорьке. Аким ехал впереди рядом с Юршей, его одолевали сомнения:
— Юр Василич, кони пристали, до Казани не дотянут. Подковы и копыта стерлись. День-два — и обезножат.
— Во Владимире перекуем, а может, и поменяем, наместник меня хорошо знает.
— Да нет, менять жалко, дюже крепкие кони, какой гон держат! Подковы новые поставим, и денек отдохнуть надо.
— Ладно.
И надолго замолчали, каждый занятый своими мыслями.
Примечания
1
Хатынлар (тат.) — жены.
2
Липец — июль.
3
Броничи — старое название подмосковного села Бронницы.
4
Село Рогожа — ныне город Ногинск.
5
Гульбище — галерея.
6
7034 год от сотворения мира, 1526-й — от Рождества Христова.
