Алексей Калугин - Поделись со мной своей печалью
Обзор книги Алексей Калугин - Поделись со мной своей печалью
Алексей Калугин
Поделись со мной своей печалью
Сычев выбежал из метро, едва не сбив зазевавшегося на выходе пенсионера, тащившего за собой сумку на колесиках.
– Сори, – привычно бросил Сычев, даже не глянув на недовольно бухтевшего старика.
Сычев никуда не опаздывал, он просто привык жить в ритме, заметно опережавшем тот, что принимали за норму другие. Подобно капельке ртути, он сам и мысли его все время находились в движении. Если он и замирал на секунду, то лишь для того, чтобы мгновенно оценить ситуацию и начать действовать с утроенной энергией. О, энергии ему было не занимать! В свои сорок пять Александр Викторович Сычев выглядел от силы на тридцать три. Рот его был полон здоровых, крепких зубов, блестевших, как в рекламе зубной пасты, в густых волосах не было даже намека на седину. Походка – быстрая и пружинистая, как у победителя велогонки «Тур де Франс», улыбка – жизнерадостная и оптимистичная, словно у героя боевика в конце фильма, когда он уверен, что живых врагов у него уже не осталось. Карьере Сычева многие могли позавидовать, хотя сам Александр Викторович считал, что все самое главное у него еще впереди. И в личной жизни все было в порядке. Сычев не был женат, но не потому, что женщины его не интересовали. Александр Викторович полагал, что к браку следует относиться, как к покупке машины, – сначала посмотреть, на чем другие ездят, оценить достоинства и недостатки всех доступных моделей и только после этого обзаводиться своей.
А возникает вопрос: почему такой человек, как Александр Викторович Сычев, ездит на метро? Ответ прост, хотя для многих и не очевиден, – да потому, что это именно Александр Викторович Сычев, а не кто-то другой. Утром, в час пик, добраться на машине до офиса, расположенного в центре Москвы, в районе Чистопрудного бульвара, – задача почти безнадежная. Какой-нибудь надменный сноб будет упорно сидеть в застрявшей в пробке машине, изнемогая от духоты, пока его организм пропитывается ядом выхлопных газов. Но Сычев не из таких! На метро получается в два раза быстрее и куда как спокойнее. Связь – вот она, в кармане пиджака. А шофер с утра пораньше машину к офису уже подогнал. Время для Сычева стоит на втором месте. На первом – здоровье. Проехав утром семь станций на метро, он выигрывал как в первом, так и во втором.
На Чистых Прудах – обычная картина. Какой-то жлоб оставил машину на трамвайных путях, превратив кольцо конечной остановки в тупик. Вереница блокированных трамваев выстроилась, должно быть, вдоль всего бульвара. Трамваи звенят надрывно, толпа народа, собравшаяся на остановке, на все лады ругается. Кто-то уже пинает злосчастную машину, но пока еще очень осторожно, а значит, дело не скоро сдвинется с мертвой точки.
Сычев только усмехнулся, глядя на всю эту бессмысленную суету. Жара такая, что к полудню асфальт плавиться начнет, а они еще и заводят себя с утра пораньше. В каком состоянии вернутся они вечером домой? Сил хватит разве что только на то, чтобы упасть на диван и тупо уставиться в телевизор. А у Александра Викторовича рабочий день раньше полуночи не заканчивается. Покончив с делами, он садится еще книжку какую новую полистать. Честно признаться, большого удовольствия от чтения он не получает, но любит быть, что называется, в курсе, чтобы иметь собственное мнение – может пригодиться, если вдруг на какой-нибудь неофициальной встрече или во время банкета зайдет речь о модной книжке очередного кумира временами читающей публики.
Странный, скажете, человек этот Сычев? Ну а кто нынче не странен?
Перебежав трамвайную линию между двумя застрявшими трамваями, Александр Викторович вышел на Чистопрудный бульвар. Пройтись в тени лип – одно удовольствие. Жаль, мало осталось в Москве таких замечательных мест, как это. Сычев посмотрел на проблески ясного голубого неба, мелькающие сквозь листву, и улыбнулся, радуясь жизни.
Но не успел Александр Викторович отойти от трамвайной линии, как из-за памятника Грибоедову наперерез ему, прихрамывая, вывалилась скособоченная фигура с протянутой рукой.
– Поделись… – услышал Сычев профессионально поставленный скулеж опытного попрошайки.
Александр Викторович нищим не подавал. Не потому, что был черств и жаден, а по принципиальным соображениям. Сычев ненавидел хитрецов, надеявшихся прожить за чужой счет. Вот бабульки в метро, торгующие всякой мелочью с рук, те честно пытались заработать себе на жизнь. Встречая таких старушек, Александр Викторович непременно покупал у них газеты, которые не читал, или карманный календарик со схемой метро, который ему был ни к чему. А этот – Александр Викторович окинул быстрым взглядом приставшего к нему попрошайку – молодой еще мужик, не старше самого Сычева. А помыть его, почистить да приодеть, так, может, еще и помоложе окажется. Нет, просто так, Христа ради Сычев даже рубль в протянутую ладонь не кинет.
– Бог подаст, – пообещал нищему Александр Викторович и, чтобы не коснуться нечаянно локтем этого человекообразного существа, сделал шаг в сторону.
Но попрошайка с неожиданным проворством кинулся следом за Сычевым и ухватил его за руку, в которой Александр Викторович держал «дипломат».
– Поделись, – снова жалостливо загундосил оборванец. – Поделись со мной своей печалью.
Когда смысл просьбы дошел до сознания Сычева, Александр Викторович остановился и, недоуменно склонив голову к плечу, посмотрел на попрошайку.
– Простите, что вы хотите? – спросил он, сделав при этом движение локтем, стиснутым грязными пальцами.
На сухих, потрескавшихся губах нищего появилась заискивающая улыбка.
– Поделись со мной своей печалью, – повторил попрошайка.
Убедившись, что не ослышался, Александр Викторович слегка приподнял левую бровь. Случай был необычный, но интересный скорее психиатру, нежели деловому человеку.
– Извините, – сказал Александр Викторович. – Я спешу.
Дернув рукой, Сычев вырвал локоть из пальцев нищего – пятен на рукаве светло-серого пиджака, по счастью, не осталось, оставалось надеяться, что и зараза никакая не пристала, – и быстро зашагал по гравиевой дорожке. Но нищий и не думал отставать – припадая на левую ногу, заковылял следом.
– Послушай, – нудно трендел попрошайка, держась на полшага позади Александра Викторовича. – Я же тебе помочь хочу… Отдай мне свои печали… Самому же на душе легче станет… А?.. Ну, чо тебе стоит?..
– Не валяйте дурака, уважаемый, – не замедляя шага, недовольно поморщился Сычев. – Какие еще печали, если вам нужны деньги! Ведь так?
Александр Викторович быстро глянул через плечо в тайной надежде, что преследователь исчез.
– Не так, – дернул подбородком нищий. – Деньги мне не нужны.
– Да ну? – сделал вид, что удивился, Александр Викторович. – Извините, но ваш внешний вид не свидетельствует о достатке.
Нищий окинул взглядом свой костюм, вполне традиционный для попрошаек всего мира. Вид у него при этом был такой, будто его совершенно необоснованно обвинили в нечистоплотности.
– Так разве ж в этом дело? – снова посмотрел он на Сычева. – Разве ж наряды определяют суть человеческую? По делам! – Грязный указательный палец нищего взлетел к небесам. – По делам судить следует!
– Делом вам действительно стоило бы заняться, – по-своему интерпретировал слова нищего Александр Викторович. – Работать нужно, уважаемый! – Сычев бросил на преследователя быстрый взгляд через плечо. – Работать, а не попрошайничать! Вам сколько лет?
Сычев и сам не понял, с чего вдруг задал вопрос своему странному спутнику? Какое ему было дело до грязного попрошайки? Но ведь спросил же почему-то.
– Да какое это имеет значение. – Нищий шмыгнул носом и утерся драным рукавом.
– А может быть, вы неизлечимо больны? – снова непонятно с чего вдруг поинтересовался Александр Викторович.
Прежде чем ответить, нищий задумался. Серьезно задумался. Он словно бы прислушивался к тому, что происходило в его организме, желая убедиться, что с ним все в порядке.
– Да нет, – на ходу пожал он плечами, – на здоровье не жалуюсь.
– А с ногой у вас что? Вы ведь хромаете.
– А, – махнул рукой нищий, – отсидел.
Сычев вдруг остановился и повернулся назад, так что попрошайка едва не налетел на него.
– И вам не стыдно? – с укоризной спросил Александр Викторович.
– А чо? – не понял оборванец.
– Не стыдно ли вам, здоровому и пока еще не старому мужчине, попрошайничать?
– Ну, дак, чо поделаешь, – вроде как с сожалением, даже развел руками попрошайка. – Печаль, она ведь на улице не валяется. Выспрашивать приходится.
– То есть выпрашивать, – поправил нищего Александр Викторович.
– Не, – неожиданно лукаво улыбнулся тот. – Именно что выспрашивать. О своих печалях человек должен сам рассказать.
Александр Викторович перекинул «дипломат» из одной руки в другую.
