Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис
Несмотря на сокращение авианалетов, Германия не переставала трубить о готовящемся весеннем наступлении. Мы же тем временем продолжали интенсивно бомбить Берлин, в Африке наши войска стремительно продвигались к Аддис-Абебе. Но подлинной причиной ярости немцев был законопроект о ленд-лизе, принятый 11 марта 1941 года. Президент Рузвельт прямо заявил, что главной целью США является всемерная помощь странам-союзникам для обеспечения скорейшей победы над фашистской Германией. Со стороны Германии посыпались угрозы торпедировать американские корабли, везущие оружие и технику. Газета «Фёлькишер беобахтер» [87] писала: «Германия готовится нанести сокрушительное поражение Англии и полна решимости устроить Судный день не только Черчиллю и его приспешникам, но и самой британской нации. Британия утонет в крови и слезах. А в конечном итоге наказанием для населения этой страны станут нищета и полная деградация».
Заявления гитлеровцев звучали столь же решительно и резко, как и слова президента Рузвельта, но не думаю, что они кого-либо напугали, поскольку теперь мы были абсолютно уверены – Черчилль ведет страну к победе. Эта убежденность была у нас в крови – в конце концов, разве не написано во всех учебниках истории, что Британия неизменно берет верх. Мне доводилось встречать людей на континенте и в Индии, которые говорили: вы, британцы, напыщенные и самоуверенные снобы, ведете себя так, словно спустились с небес. Что же, возможно, в чем-то они правы, но если и так, в нынешней ситуации эти качества сослужили нам хорошую службу. Никто не обратил внимания на угрозы немцев, гораздо больше нас волновало, что с конца марта сыр тоже будут выдавать по карточкам. До сих пор он оставался чуть ли не единственным продуктом, который мы покупали свободно, остальные продовольственные товары подлежали нормированию – одна-две унции в неделю на человека. Прощайте чудесные сырные омлеты миссис Фрит! И конечно же, следующим продуктом, который попадет в список, станут яйца. Когда нам объявили, что паек на сливочное масло временно увеличивается с двух унций до четырех в связи с незапланированными поставками, мы не сразу поверили – слишком хорошо, чтобы быть правдой. Днем я начинала быстро уставать, как и многие мои товарищи, что неудивительно, учитывая тот скудный рацион, которым приходилось довольствоваться, и ту тяжелую работу, которую нам всем приходилось выполнять. Лорд Вултон мог и дальше сколько угодно твердить, что мясо в больших количествах вредно для здоровья и что картофель гораздо полезнее, – вряд при недельном мясном пайке в один шиллинг и два пенса нашему здоровью что-либо угрожало.
В День всеобщей молитвы, объявленный королем 23 марта, я отправилась в церковь Всех Святых вместе медсестрами Красного Креста. После того как мне довелось собирать по кускам разодранные тела моих соотечественников, мужчин, женщин, детей, у меня возникли серьезные сомнения в эффективности молитв, но само здание церкви Всех Святых – церковь Томаса Мора [88], как иногда мы называли ее, – мне нравилось. В этой церкви когда-то крестили и меня, и Ричарда. Рядом проходил смотр кадетов Морского корпуса Челси и Учебного авиационного отряда. В каждом подразделении было около шестидесяти человек; они шагали нарядные и подтянутые, полные сил юноши с открытыми чистыми лицами. Наблюдая за парадом из окна красивой старинной церкви, я чувствовала, как у меня сжимается сердце: если война продлится еще некоторое время – а Черчилль предупреждал нас об этом, – многие из этих мальчиков вскоре окажутся на фронте. Мессу служил преподобный Садлер, капеллан Авиационного отряда. Позади церкви находился небольшой садик, полный распустившихся весенних цветов. На набережной Темзы собралась толпа – родители кадетов, друзья и случайные прохожие смотрели, как марширует парад. После окончания службы я ходила по церкви, показывая ее Ларри, который решил присоединиться ко мне в День всеобщей молитвы.
Преподобный Садлер возглавлял отряд противопожарной безопасности, охранявший церковь во время налетов. Наблюдательный пункт викарий устроил в своем кабинете, который находился на первом этаже в доме Петита [89]. В одном конце просторной комнаты он установил складные кровати, чтобы сменяющие друг друга дежурные могли отдыхать. Волонтеры очень гордились обустроенным пожарным постом и своим предводителем-викарием. После парада Ларри разговаривал с кадетами. Я никогда не встречала молодого человека, который с таким интересом относился бы к детям и подросткам, а те, в свою очередь, отвечали ему взаимностью. Ларри по-настоящему любил детей и уже попросил разрешения стать крестным отцом моему ребенку, который должен был родиться в сентябре.
В конце марта Герберт Моррисон выступил по радио с предупреждением о возможной газовой атаке немцев. «Держите противогазы наготове», – сказал он. После заявления Моррисона у нас в больнице прошли учения. Врачи и медсестры, снующие по коридорам в противогазах, – поистине устрашающее зрелище. Мы также заново прослушали цикл лекций по правилам поведения при газовой атаке. Одна из слушательниц сообщила лектору, что противогаз прекрасно защищает глаза при чистке лука. Но прежде чем он успел что-либо ответить, женщины в аудитории разразились криками: «А где вы взяли лук?» Лук превратился в деликатес, который ценился на вес золота. Недавно сестра прислала мне из Бристоля замечательный подарок – две большие луковицы, аккуратно упакованные в коробку из-под печенья.
Чем занять беженцев – эта проблема давно волновала наш комитет. Проверку на благонадежность бельгийцы прошли, но, похоже, принимать их на службу пока считалось преждевременным, хотя кое-кто из клерков уже начал работать в штаб-квартире правительства Бельгии, располагавшейся на Итон-сквер. В большинстве домов, где жили наши подопечные, имелись палисадники. Мы с Сюзанной решили, что было бы неплохо устроить там огороды, чтобы беженцы могли сами выращивать зелень и овощи. Комитет счел наше предложение разумным. Марджери Скотт со свойственной ей энергией тут же взялась за дело и раздобыла необходимый инвентарь. Теперь оставалось лишь придумать, каким образом разбить небольшие участи земли так, чтобы каждая семья получил равный надел. Задача была деликатной, поэтому для ее решения мы пригласили чиновников из ратуши. Палисадники разделили, лопаты, грабли, тяпки и семена для посадки привезли. Беженцы обрадовались и принялись копать грядки. Увы, вскоре выяснилось, что далеко не все довольны тем, как ратуша справилась со своей задачей. Начали поступать жалобы, которые я старательно игнорировала: не я же занималась распределением земли, так какие ко мне могут быть претензии?
Однажды воскресным утром в середине марта на пороге моей студии появился полицейский и извиняющимся тоном начал умолять пойти вместе с ним к беженцам, которые затеяли драку, и сказать, что, если они не прекратят, ему не останется ничего иного, как только арестовать их. Один из пансионеров Королевского госпиталя, заглянувший к нам выпить традиционную воскресную кружку пива, мгновенно вызвался помочь полиции. «Я покажу им драку, – рявкнул старый вояка в алом мундире, давным-давно перешагнувший восьмидесятилетний рубеж. – Они у меня попляшут!» Глядя на его сердито топорщащиеся седые усы и украшенную медалями грудь – награды за участие в четырех минувших войнах, – я понимала: старик не шутит, и пообещала прислать за ним констебля, если потребуется серьезное вмешательство.
Мы прибыли на Тедуорт-сквер, чтобы насладиться удивительным зрелищем, открывшимся перед нами в это тихое воскресное утро. В палисаднике позади дома, где жил Великан (я так и знала, что без него не обошлось), он и еще двое мужчин яростно дрались, орудуя садовыми инструментами. Вокруг стояли женщины, подбадривая бойцов воинственными репликами. Все, кроме мадам Р., которая прибежала из соседнего дома и пыталась урезонить драчунов. Противники Великана, двое щуплых мужчин, жались к каменной ограде, отражая его атаки и стараясь нанести ответный колющий удар лопатой, а тот наступал на них, размахивая огромными вилами. На лбу у месье С. зиял глубокий порез, из которого бежала струйка крови. Рука месье Б. была рассечена в районе кисти и тоже кровоточила. Лица всех троих были перемазаны землей. Женщины бросились к нам с полицейским и окружили шумной стайкой. Великан обернулся. Едва завидев меня, он опустил вилы и стыдливо потупился.
