Аркадий Макаров - Не взывай к справедливости Господа
Вот, мол, мы какие в краях отдалённых! Это у вас там, на материке, парторги да директора в галстуках и требуют себя на «Вы» называть. А меня зови просто – Вова!
Кирилл был действительно в ступоре. Этот шкаф – и Вова?!
Вот, оказывается, какой друг-приятель у Гоши Совы будет! Явный уголовник «откинувшись» по амнистии в первоначальный вариант наращивания капитала, в законе стал владельцем лесопромышленного комбината на золотой таёжной жиле со странным именем Мамырь.
То ли с эвенкийского языка пристало название лагерного посёлка, намырь – болото, а то ли с говорливой «фени» нечаянно соскочило. Ведь в этих краях ещё с царских времён держались на привязи ухватистые до чужого добра, русские мужики.
Ну, Вова-Вован! Ну, «браток», «пацан конкретный»!
Хотя они были примерно одного возраста, но чтобы так вот, запросто, называть начальника «Вовой»?!
Все понимающе заулыбались. Хозяин пошутить любит. Пусть этот раб-прораб почувствует разницу: кто он и кто такой «Вова».
А «Вова» – это просто кличка, погоняло, как любят выражаться между собой эти люди. Одним словом – псевдоним на свой лад у известного в правоохранительных органах гр. Владимира Синицына, мошенника и вора социалистической собственности в особо крупных размерах.
Но теперь вроде как совсем нет социалистической собственности, и Владимир Яковлевич Синицын, конечно, человек состоявшийся.
У Назарова противно заныло под ложечкой.
Во попал! С этими «вовами» ему, ну никак не хотелось иметь дело. Ещё в прошлой жизни он хорошо знал эту породу людей, завистливых, алчных, на всё готовых, если светит выгода.
Ну, Сова! Сосватал работёнку!
– Тут сварки километр! – быстро взглянув на проект производства работ, стал отпираться обескураженный прораб. – При таком морозе шов, как стекло лопается! Может, до весны подождём?
– Срать да родить – нельзя годить! Ты инженер, вот и решай, как сварку делать будешь. Мне хоть сам жопой стыки грей, а за каждый шов я с тебя спрашивать не буду. Вот они спросят! – обвёл руками «Вова» присутствующих. – Им славы не надо, им деньги давай! Они мои акционеры! Спросят, как отстирают! Воткнут головой в сугроб, а по весне ты подснежником станешь! Лютики-цветочки на снегу в садочке!
Люди, акционеры эти, сидели хмуро уставясь на Кирилла с таким видом, что каждый готов его расчленить на составляющие, если он не выполнит в срок задание.
От этих ли недобрых глаз, или оттого, что рядом нет ему никакой поддержки, Назаров стал по-мальчишески божиться:
– Все строительные нормативы запрещают вести сварочные работы при столь низких температурах!
– Ты языком динамо не крути, а выполняй свою работу! – Вова снова больно прищемил ему ладонь, давая понять, что разговор продолжения не имеет.
Да, сон оказался точно в руку…
9
В лесной промышленности для транспортировки брёвен к месту дальнейшей технологической обработки используют «бревнотаску» – такой цепной конвейер со стальными захватами-шипами на мощных звеньях в виде гребёнки.
Эти захваты на цепной передаче вместе с громадными брёвнами перемещает электрический двигатель с мощным редуктором. Длина конвейера может быть разной в зависимости от расстояния складирования леса до цеха по его обработке. Расстояние транспортировки можно и увеличить, расположив «бревнотаски» цепочкой.
Вот и решил «Вова» поставить несколько стометровых конвейеров в ряд таким образом, чтобы можно было обойтись без дорогой трелёвочной техники, а брёвна транспортировать сразу с места рубки леса на «бревнотасках».
Конвейер может работать круглосуточно, не взирая ни на какую погоду.
Просто и без напряга.
Вот и должен был Назаров со своей бригадой приблизить лесную вырубку к разделочному цеху. Бесперебойная работа гарантировала «Вове» огромную прибыль.
Нагрянувшие сюда в тайгу вместе с «Поликарпом» китайцы, не вдаваясь в рассуждения, тут же приступили к бетонным работам, для чего жглись на месте заливки большие костры, в пламени которых мороз отступал в тайгу, а земля под фундаментом парила как вулканическая лава.
Монтажные работы можно было начинать незамедлительно.
Правда сумятица в организации приводила иногда к полной неразберихе: то у цепи шаг не тот, то натяжные зубчатые колёса не того размера – то рубашка коротка, то…
«Вова» психовал. Он однажды даже самолично пустил в ход кулаки на снабженца, который комплектовал детали.
Но работа хоть и в горячке, да только на таком морозе долго не постоишь, и ребята спешили закончить монтажные работы побыстрее. Женщин нет. А с китаянками не договоришься. Китаяночка делает колечко пальцами, лопочет: «Насяльник большой, а у меня маля-маля. Боюся!».
Вот и весь разговор. И «Вова» стращал, что если чего – член тому на пятаки изрежет.
Но к концу срока командировки дело как-то стало разлаживаться; то ли ребята подустали в постоянном аврале, то ли мистические силы тормозили работу, давая Кириллу время на раздумья и осмотрительность.
Вначале неожиданно объявилась это странная икона загадочного письма в нише щитовой переборки под журнальными вырезками из «Советского Спорта». Полез, было, Мустафа свои картинки из новых перестроечных журналов клеить, а рука возьми, да и провалилась в пустоту. Пошарил старый бродяга в провале и вытащил эту чёрную лиственничную прокопченную доску с распятием.
Вначале думал пакет с деньгами заныкали прошлые люди, а это оказалась намалёванная красками обыкновенное полено.
– Начальник, глянь, картина Репина, чё ли? – подошёл к Назарову Мустафа. – Посмотришь, или как?
– Посмотрю, посмотрю, – отмахнулся Кирилл, который никак не мог увязать «длину» с «шириной» на плохой светокопии чертёжного листа, – ступай на площадку к ребятам! Сегодня пораньше кончим. Мороз чертов, работать не даёт!
– Эт-та правильно! Работа дураков любит… – осклабился флибустьер строек. – Мне бы аванец, начальник!
– Для чего тебе деньги? Всё равно пропьёшь или растеряешь. Жены нет. Детей по чужим семьям раздарил. Зачем тебе «аванец»?
– Мне, может, сама Римма Марковна сегодня свидание назначила. Я, может, жениться буду!
Назаров, отложив чертежи, удивлённо поднял на Мустафу глаза:
– Твоя Римма Марковна сама вместо капусты деньги в кадушку трамбует. У неё запасы на всю твою оставшуюся жизнь… Иди, мужик, гуляй!
– Семёныч, – не отставал Мустафа, – посмотри, может, фуфло какое?..
«Семёныч» взял доску в руки.
Необычное изображение измождённого человека, распятого на красной звезде и демонический собачий оскал парализовали его внимание. Особенно собачий оскал. Шершавый красный язык слизывал кровавые потёки у ног скрученного колючей проволокой несчастного в арестантской шапке «домиком» и мятых грязноватых кальсонах без завязок.
10
Мустафа давно ушёл, а Назаров всё смотрел и смотрел на прокопченную и местами обугленную на углах доску, проникая в замысел неизвестного художника.
Господи, так это же новый каторжанский Христос! Искупитель безбожного времени, которому в этих таёжных «катакомбах» молились первые постхристиане эпохи Великого Перемола. «…Скоро ль, скоро на беду мою, я увижу волчьи изумруды в нелюдимом северном краю»
Кирилл достал из тумбочки аптечку, распечатал ватный пакет и, пропитав его нашатырным спиртом, стал медленно снимать с доски сальный, пыльный налёт времени, обнажая ещё более страшную арестантскую её сущность.
И выпученный глаз надзирателя, и пёс, и даже кальсоны с оборванными завязками выглядели настолько трагично, что Кирилл внутренне содрогнулся и спешно полез за куревом: «Вот оно время какое! От сумы и от тюрьмы не зарекайся».
– Кирилл Семёнович! Кирилл Семёнович! – впервые называя прораба полным именем, в дверь ворвался бригадир Сергей Подковыров. – Мустафа! Там Мустафа!
Ещё не совсем понимая, что случилось, Назаров выскочил вслед за своим бригадиром, и, увязая в снежном крошеве, побежал к эстакаде, на которой монтажники должны были сегодня установить приводной механизм цепной передачи в полной сборке весивший более пяти тонн.
Чтобы поднять такую махину на фундамент, Кирилл предложил использовать часто применявшийся при монтажных работах отводной блок, который перераспределяет направление силы в нужную технологически обоснованную точку.
То ли сталь блочка не выдержала таких низких температур, то ли изношенность сопрягающихся деталей, но туго натянутый лебёдкой трос, как пращёй выбросил литое колесо блока, размозжив голову стоявшему «на подхвате» вечному монтажнику, маргинальному спутнику всех громких строек своей страны, Мустафе.
Красивой смерти не бывает, но Мустафа умер, как истинный боец на своём посту.
Вот тебе и свидание с Риммой Марковной! Вот тебе и женитьба! Вот тебе и «аванец», дорогой товарищ!
Ребята наскоро сколотили из лежаков тяжёлый гроб, уместивший всю жизнь флибустьера строек в одну сосновую горсть.
