Ирина Даневская - Битва за Францию
Монтегю долго смотрел на него.
— Думаю, я смогу обещать вам это, сударь, — наконец сказал он...
* * *
— Вам удалось узнать что-нибудь новое? — спросил Уильям Лод у Монтегю после его свидания с Джоном Фельтоном.
— Фанатик, обычный фанатик, — пожал тот плечами. — Не понимаю, как можно думать, что между ним и Джоном Элиотом могла существовать какая-то связь?
Лод вздохнул.
— Если этот человек сам вообразил себя орудием Божественного правосудия, то это не значит, что кто-то не сумел подсказать ему, кому он должен нанести удар. Вы знаете, Фельтон был всерьёз уверен, что, избавив короля от министра, он окажет огромную услугу Его Величеству. Но, когда я рассказал ему об отчаянии короля, убийца разрыдался и попросил отрубить ему руку, совершившую это злодеяние. Он также попросил прощения у вдовы и детей убитого. Всё это только подтверждает мою теорию о том, что кто-то умело воспользовался душевным расстройством этого несчастного и убедил его совершить преступление.
— Ищи, кому выгодно, — пробормотал Уолтер.
— Точно, — обрадовался епископ, удивляясь, что молодой человек смог так чётко и, главное, кратко сформулировать его собственную мысль, на изложение которой он собирался потратить несколько часов. — И я вам так скажу, друг мой, даже если Элиот и его подпевалы, подкупленные французами, не вкладывали нож в руку этого фанатика, они всё равно причастны к смерти Джорджа и должны за это ответить.
«Если я не вмешаюсь, этот правдолюбец вовлечёт Англию в пучину гражданской войны», — с раздражением подумал Монтегю, который решил отправиться к королю и предложить свою помощь в ведении расследования убийства Бэкингема.
* * *
План Уолтера удался. Поскольку епископ долгое время топтался на месте, не радуя Его Величество хорошими новостями, Чарльз с радостью поручил Монтегю заняться этим делом. Но, несмотря на нелестное мнение секретаря Её Величества насчёт умственных способностей Лода, епископу всё же удалось напасть на след сообщников Фельтона. Некий Роберт Саведж, выпив лишнего, вздумал похвастаться, что он и есть тот самый соучастник знаменитого убийцы, и был немедленно арестован. Лод немедленно доложил Его Величеству о своих успехах, и король был так обрадован этим сообщением, что решил присутствовать на допросе преступника. Разумеется, Генриетта тоже не могла отказать себе в этом удовольствии, пригласив Монтегю составить ей компанию. Так что протрезвевший пьяница неожиданно для себя был доставлен на заседание Тайного совета и совершенно растерялся перед столь великолепной аудиторией.
— Это существо никогда не участвовало в заговоре, — усмехнулась Генриетта, увидев перед собой потрёпанную физиономию отпетого пропойцы.
В узнике взыграла гордость. Не дожидаясь вопросов, он заявил:
— Я должен был бы убить Бэкингема, если бы Фельтону это не удалось. Так или иначе — злодей был обречён.
— Значит, вы вместе с Фельтоном участвовали в заговоре? — уточнил Лод.
— Так и есть.
— Кто ещё был с вами? — вмешался король.
— Мы планировали убийство вдвоём.
— Вы хорошо начали, мистер Саведж, — сказал Лод. — Может, сообщите нам подробности?
Тут красноречивого арестанта словно подменили, он начал мямлить что-то невнятное, повторяя, что Фельтон был его другом, что Бэкингем получил по заслугам, что он сам был бы рад избавить английский народ от тирана.
Больше от него ничего не удалось добиться.
Раздосадованный король приказал увести его. Королева еле сдерживала смех.
— Что вас так развеселило, Ваше Величество? — повернулся к жене Чарльз.
— Неужели вы и в самом деле поверили в тот бред, что нёс тут этот полоумный? — ответила Генриетта. — Фельтон был другом этого ничтожества?.. Да я сомневаюсь, что у того фанатика вообще были друзья!
— Зачем же ему оговаривать себя? — резонно поинтересовался епископ.
— Захотел славы, — пожала плечами королева. — Вся Англия будто сошла с ума: по Фельтону правятся благодарственные молебны, поэты слагают ему стихи...
— Какие стихи? — король вопросительно взглянул на Лода.
— Помимо уличных песенок Джонсон и Джиль особенно преуспели в этом...
— Их, надеюсь, арестовали? — осведомился Чарльз.
— Нет, но эту оплошность можно исправить, — поклонился Лод.
— Вот и исправьте! А к этому негодяю примените пытки, и он быстро выложит то, о чём не захотел рассказывать! И устройте ему свидание с Фельтоном.
Королева вздохнула и поднялась.
— Для начала мы разыграем небольшой спектакль. Эй, охрана!
В комнату вошёл солдат королевской гвардии и застыл на пороге, ожидая приказа.
— Епископ,— обратилась королева к Лоду, — нельзя ли сделать так, чтобы этот бравый солдат напоминал узника Лондонской башни, а, именно, мистера Фельтона.
— Я думаю, это возможно, Ваше Величество.
— Великолепно. Тогда сделайте это, и пускай его приведут сюда с должным сопровождением. Вы поняли меня?
— Нет.
— А вы сударь? — обратилась королева к гвардейцу.
— Надеюсь, мне не придётся заменять этого убийцу и на эшафоте? — смело спросил тот.
— Как ваше имя? — улыбнулась Генриетта.
— Рой, Томас Рой, Ваше Величество.
— Будьте спокойны, мистер Рой. Кстати, я вижу на вас мундир гвардейца. Не хотите ли променять его на форму сержанта моей гвардии?
— Это моё самое заветное желание, Ваше Величество, — браво ответил тот.
Королева ещё раз улыбнулась.
— Исполняйте, — обернулась она к Лоду.
Через полчаса Саведжа вновь ввели в зал заседаний. Лод задал ему те же вопросы, что и накануне, но ничего нового в ответ не услышал.
— Введите «Фельтона», — распорядился он.
«Фельтон» вошёл в сопровождении довольно внушительного эскорта. Гвардейца было не узнать — лицо в кровоподтёках, одежда разорвана, на руках и ногах кандалы...
— Здравствуйте, мистер Фельтон, — обратился к нему Саведж. — Вы меня узнаете?
Он торжествующе посмотрел на короля и замолчал, увидев ярость в его глазах.
— Прогнать этого мерзавца сквозь строй, заклеймить и пусть покрасуется у позорного столба! — вскричал король. — Нечего разыгрывать комедию. Все свободны!
Стража увела так ничего и не понявшего самозванца.
— Ничего не понимаю, — в гробовой тишине произнёс Монтегю, — вот так, добровольно, лезть в петлю, чтобы разделить чужую славу...
— Итак, время потрачено зря, — разочарованно протянул Лод.
— Не совсем, — рассмеялась Генриетта, указывая на лже-Фельтона, — думаю, вот этот молодец станет украшением моей гвардии.
— Так точно, — отчеканил солдат.
ГЛАВА 16. МЕСТЬ ИЛИ ВОЗМЕЗДИЕ?
Английская экспедиция под командованием лорда Линдсея так и не смогла прорвать блокаду Ришелье, и 1 ноября 1628 года французская армия торжественно вошла в город, количество жителей которого за время осады сократилось впятеро. Его высокопреосвященство проявил несвойственную себе мягкость, убедив Королевский совет упразднить гугенотское право самоуправления, но не посягать на жизнь и имущество бунтовщиков. И хотя Прованс под предводительством Роана ещё продолжал восстание, даже скептикам было понятно, что дело протестантизма во Франции проиграно.
Наверное, из-за событий на континенте маркиз де Молина почти два месяца не тревожил своим вниманием Её Величество. Но вот настал тот день, когда королеве доставили краткую записку: «Я в Лондоне, необходимо увидеться. Завтра, в час после полуночи, дом священника церкви Всех Святых». Подписи не было, но она и не требовалась — Генриетта слишком хорошо знала этот почерк. Итак, Валенса был в Англии. И он жаждал свидания.
От ужаса у королевы перехватило дыхание. Со времени её последней встречи с Великим магистром она жила в постоянном страхе, что её жизнь вот-вот оборвётся. Каждую ночь она проводила вместе с мужем — к огромной радости короля, который был в восторге от той большой любви, которой так внезапно воспылала к нему его прекрасная супруга, и даже не подозревал, что Генриетта, опасаясь подосланного убийцы, просто боялась спать одна. Принимать пищу в одиночестве королева тоже отказывалась, настаивая на торжественных обедах и ужинах, где чувствовала себя в сравнительной безопасности, так как пища и вино королевской четы пробовались перед подачей на стол. И если раньше Её Величеству приходилось прибегать к различным ухищрениям, чтобы хоть немного побыть в одиночестве, то теперь слуги, телохранители и придворные дамы были обязаны сопровождать её повсюду. Вдобавок ко всему де Молина, покидая Лондон, не позаботился предупредить о своём отъезде английскую королеву, и всё это время она, возвратившись в Уайт-холл, пребывала в постоянном нервном напряжении, радуясь отсутствию этого страшного человека и одновременно боясь его. Но вот теперь должен был наступить конец неопределённости, но Генриетта не могла этому радоваться.
