Юрий Борев - СТАЛИНИАДА
Предосторожность де Голля не была излишней.
Экзистенция
В беседе с де Голлем Сталин говорил об итогах войны, а потом перевел разговор в метафизическую сферу — о смысле бытия.
— Только смерть выигрывает. Единственный реальный победитель в этой жизни — смерть. Однако существует еще и созерцание.
Придворный этикет
Де Голль заметил, что когда за столом Сталин предлагал тосты за членов Политбюро и каждый из них торопливо шел вдоль всего стола чокнуться с вождем, Сталин внимательно следил за этим проходом: не загордился ли кто-нибудь из соратников, не замешкался ли, нет ли излишнего достоинства и излишней медлительности в походке. Это было испытание на верность.
Во время застолий таким же испытанием служили шутовские специальности соратников: у Микояна — садиться в кресло на подложенный в него торт, у Хрущева — плясать по команде гопак.
Переговоры с единомышленником
Руководитель румынской крестьянской организации "Фронт земледельцев", ставший затем главой правительства, Петру Гроза встречался со Сталиным, и они много часов беседовали один на один. Когда не знавшего русский Петру Гроза спросили, на каком языке шла речь, он ответил, что на немецком. История сомнительная: Сталин не так знал немецкий, чтобы поддерживать сложную многочасовую беседу. К тому же Сталину не нужно было утруждать себя разговором на иностранном языке. К его услугам были переводчики самой высокой надежности в отношении секретности беседы. В крайнем же случае, как любил выражаться Сталин: "У партии незаменимых людей нет".
Загадочный подарок
Когда Гарриман вылетал из Москвы, на аэродром ему привезли в подарок от Сталина коробки с пленкой — фильм «Волга-Волга». Вернувшись в США, Гарриман и другие высшие правительственные деятели несколько раз просматривали этот фильм, пытаясь разгадать смысл этого странного подарка. Никто ничего не понимал. Наконец решили, что все дело в песенке:
Америка России подарила пароход.
Огромные колеса, ужасно тихий ход.
Решили, что это намек на недоброкачественность лендлизовских "подарков".
На самом деле Сталин просто очень любил этот фильм, много раз его смотрел и хотел доставить удовольствие высокому гостю.
Путь в Тегеран
Когда Сталин ехал на Тегеранскую встречу в верхах, вдоль всего железнодорожного пути от Москвы до столицы Ирана на расстоянии видимости друг друга стояли офицеры погранвойск. Знали они только то, что должны обеспечить безопасность какого-то важного маршрута. Они стояли вдоль полотна по 16 часов бессменно. Кормили их прямо на посту. За это время мимо прошло несколько эшелонов, и никто не знал, какой они охраняли.
Хороший шахматный ход
Во время Тегеранской конференции Сталин сделал хитрый и перспективный ход. В Иране в это время было «междуцарствие». Принц еще не стал шахом, еще не прошел сложную церемонию, включающую в себя поездку в старинную мечеть, принесение ей даров и торжественное принятие звания. Рузвельт и Черчилль не стали встречаться с наследным принцем, так как вопрос о его правлении еще не был решен и возможна была смена династий, к которой стремились многие влиятельные лица. Сталин же, несмотря на столь неопределенную ситуацию, встретился с принцем, который вскоре действительно стал шахом и правил до 1976 года. Иран был ориентирован на Англию, и Сталину было нечего терять, если бы он ошибся и к власти пришла другая династия. В случае же восхождения наследного принца на шахский престол встреча Сталина с ним в сложной для него ситуации была бы, согласно восточному придворному этикету, зачтена России в актив. И действительно, принц, став шахом, послал свою любимую сестру в гости в СССР и несколько смягчил отношения с Москвой, хотя ориентировался по- прежнему на Запад.
На вкус премьера
На одной из встреч в годы войны Сталин угостил Черчилля армянским коньяком. Черчилль этот коньяк одобрил, но отметил, что он недостаточно крепок. Сталин вызвал к себе Арутюнова и спросил, нельзя ли сделать коньяк покрепче. Был сделан коньяк очень высокой крепости — градусов 70. Однако в таком коньяке пропадал аромат.
Аромат возвращался только при снижении крепости. Наконец, крепость и аромат пришли в равновесие.
Анекдот
Когда Черчилль был на встрече в верхах в Крыму, он жил в красивом старинном дворце царских времен. Черчиллю очень понравился дворец. Однажды он обратился к Сталину: "Нельзя ли купить этот дворец? Он мне очень нравится". Сталин Долго молчал, курил. Потом спросил: "Какой палец у вас в Англии считается средним?" Черчилль показал: средний палец — этот.
"А у нас этот", — сказал Сталин и сложил фигу.
Шуточки
Черчилль услышал от Сталина, что для решения какого-то вопроса следует расстрелять 50 тыс. Черчилль сказал, что он предпочитает сам быть расстрелянным, чем слушать такие речи.
Рузвельт пошутил: достаточно 49.
Черчилль встал из-за стола и вышел в другую комнату. Через минуту к нему подошли Сталин и Молотов. Сталин обнял Черчилля за плечи и уговорил вернуться, сказав, что все это была шутка. Черчилль не поверил, но вернулся.
Потягушки престижа и самолюбия
Черчилль рассказывал, что Сталин постоянно чуть-чуть опаздывал на заседание, и главы Великобритании и США должны были привставать, приветствуя его. Однажды Черчилль и Рузвельт договорились сами запоздать. Однако несмотря на то, что они прибыли в зал встречи на 15 минут позже назначенного времени,
Сталин появился лишь после них. Тогда союзники решили проучить Сталина и не вставать при его появлении. Однако когда он вошел и посмотрел долгим и грозным взглядом, Черчилль не выдержал и встал, как школьник.
Курьез
Во время Тегеранской конференции министр иностранных дел Англии Иден передал Черчиллю какую-то записку.
Прочитав ее, Черчилль улыбнулся и сказал: "Старый орел не вылетит из гнезда". Потом он закурил трубку и поджег записку. Обстановка на конференции, рассматривающей вопрос об открытии второго фронта, была очень напряженной. Каждое слово могло иметь значение для судеб мира. Поэтому загадочный ответ Черчилля вызвал переполох.
Все службы были поставлены на то, чтобы восстановить исчезнувший текст. Но сделать этого не удалось.
Прошли годы. Сталин был уже в могиле. Хрущев поехал в Англию. Встретив Идена на каком-то приеме, он спросил: "Теперь это не секрет. Скажите, что было в записке, переданной вами Черчиллю во время Тегеранской конференции?" Не без труда вспомнив, о чем идет речь, Иден сказал: "Я написал Черчиллю, что у него расстегнулась ширинка".
Недоверие
Сталин говорил: "Для англичан нет ничего приятней, как надуть русских".
Пригодится
Черчилль предложил после войны потопить весь немецкий флот.
Сталин поднял палец и сказал:
— Предлагаю поделить флот между союзниками, а свою часть Британия может потопить.
"Да" и "иет"
Сталин разговаривает с Черчиллем по телефону:
— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет… Да.
Корреспондент:
— Товарищ Сталин, разрешите узнать, на какой вопрос вы ответили "да".
— Черчилль спросил, хорошо ли я его слышу.
Дележ
При дележе наследия рейха Рузвельт и Черчилль предусмотрительно и дальновидно претендовали на немецкие патенты и технологическую документацию. Сталин же близоруко позарился на станки и оборудование немецких заводов, которые дают скорую отдачу, но стареют быстрее, чем технология, создание которой требует огромных усилий.
Шахматные расчеты
Союзники сначала не соглашались с притязанием Сталина на Пруссию, на западно-украинские и западно-белорусские земли, входившие в Польшу, и с его предложением вернуть Польше все западные территории, находившиеся под юрисдикцией Германии.
Однако вскоре Черчилль увидел в этом завязку новой исторической ситуации — конфликта Германии с Россией и Польшей — и уговорил американцев принять предложение Сталина. Сталин же этим конфликтом привязывал Польшу к России, ибо без нее Польша не могла бы отстоять свои новые земли.
Неравноценный обмен
На Ялтинской конференции Сталин сделал Черчиллю и Идену предложение: он возвратит им 25 тысяч английских военнопленных, освобожденных советскими войсками, а Англия вернет Советскому Союзу "наших изменников" (речь шла о пятидесяти тысяч казаков, о перемещенных лицах и о солдатах и офицерах армии Власова). Иден и Черчилль выдали всех этих людей Сталину. Неравноценность обмена была не только в количественном превосходстве отдаваемых Сталину русских пленных над английскими, но и в разности судеб, на которую обрекали тех и других обмениваемых.
