Артур Конан Дойл - Изгнанники (без указания переводчика)
— Это — великий вождь, — проговорил дю Лю. — Рыжий Олень могавков, а мальчик — его второй сын. Мы пролили первую кровь, но не думаю, чтобы она оказалась последней. Ирокезы не оставляют без отмщения смерть своих вождей. Он был могучим бойцом, в чем вы можете легко убедиться, взглянув на его шею.
На индейце было странное ожерелье из почерневшей бобовой шелухи, нанизанной на веревку, как показалось де Катина. Но когда он нагнулся, чтобы рассмотреть повнимательнее, то с ужасом увидел, что это было нечто другое — высохшие человеческие пальцы.
— Клянусь Святым Евлалием, — проговорил дю Лю, обращаясь к де Катина, — для испытанного воина, мсье, вы слишком побледнели от этого пустячного кровопролития.
— Мне нездоровится. Я был бы очень рад хлебнуть коньяку из вашей фляги.
— Вот она. На здоровье, товарищ. Ну отчего же мне не захватить этот славный скальп и не показать обитателям замка после нашей прогулки?..
Он зажал между ног голову индейца и в одно мгновение, круговым движением ножа, сдернул с черепа мокрый трофей.
— Пойдем! — крикнул де Катина, с отвращением отворачиваясь от него.
— Да, сейчас. Вот только прихвачу еще этот вампумовый пояс, помеченный знаком медведя. Так. И ружье. Взгляните-ка, на замке стоит "Лондон". Ах, г-н Грин, нетрудно догадаться, кто снабжает оружием врагов Франции.
Наконец они двинулись дальше; дю Лю нес свою добычу, а труп краснокожего все с той же застывшей усмешкой остался лежать под безмолвными деревьями. Мимоходом они увидели и труп мальчика, скорчившийся там, где упал между кустами. Пионер шел очень быстро до места, где маленький приток впадал в большую реку. Тут он снял сапоги и вместе с товарищами прошел вброд около полумили.
— Они начнут рыскать по нашему следу, когда наткнутся на трупы, — говорил он, — но это собьет их с толку, так как ирокез теряет след только в быстро бегущей воде. А теперь мы заляжем в эту заросль до самых сумерек, так как Пуату на расстоянии немногим более мили от нас, а продвигаться вперед опасно — лес здесь редеет.
Они пролежали в ольховнике, пока тени из коротких не стали длинными, а проносившиеся над головами белые облака не порозовели от заходившего солнца. Дю Лю с трубкой в зубах, свернувшись комочком, впал в легкую дремоту, настораживаясь и вздрагивая при малейшем шорохе в лесу. Американцы долго шептались между собою; Эфраим рассказывал длинную историю о крейсировании брига "Промышленность", ходившего в Джемстоун за сахаром и патокою; но наконец убаюкивающий шелест ветерка в ветвях усыпил их; оба уснули. Не спал только де Катина. Его нервы еще трепетали под влиянием внезапного странного чувства, охватившего его душу. Что это означает? Неужели Адель в опасности? Ему приходилось слышать о подобного рода интуитивных предчувствиях, но ведь он же оставил ее в безопасности за частоколом и пушками. Он увидит ее самое позднее завтра к вечеру. Глядя на небо сквозь чащу медно-красных листьев, под которыми он лежал, де Катина уносился мысленно вслед за этими облаками, легко и свободно проплывающими над головой, и снова увидел себя сидящим у окошка, выдающегося над улицей Св. Мартина, на широкой скамье из испанской кожи; золоченый тючок на вывеске качался над окном, а рука его обнимала трепетную робкую Адель, сравнивающую себя с маленькой мышкой в старом доме и, однако, нашедшую в себе достаточно мужества разделить с ним этот опасный путь. Потом он мысленно перенесся в Версаль, снова промелькнули карие глаза короля, красивое, смелое лицо де Монтеспань, ясные черты де Ментенон, вот он снова скачет ночью в Париж по их поручению, мчится по мановению руки демонического возницы и прыгает вместе с Амосом на эшафот с целью спасти первую красавицу Франции. Все это представлялось ему теперь так ясно, отчетливо и живо, что он даже вздрогнул, придя в себя среди американского леса, где уже наступала темнота ночи, и видя, что дю Лю проснулся, готовый продолжать путь.
— Вы не спали? — спросил пионер.
— Нет.
— Вы ничего не слышали?
— Ничего, кроме крика совы.
— Мне показалось сквозь сон, словно откуда-то донеслись звуки далекого выстрела.
— Во сне?
— Да; в этом состоянии я слышу так же хорошо, как наяву, и, просыпаясь, отчетливо помню все звуки. Теперь идите за мною по пятам, и мы скоро попадем в форт.
— У вас действительно удивительно обостренный слух, — говорил де Катина, пробираясь сквозь чащу леса. — Как, например, могли вы услышать, что эти люди крались за нами? Я не в состоянии был обнаружить ни звука, когда они даже были уже совсем рядом.
— Сначала и я не слыхал.
— Значит, вы видели их?
— Нет.
— Как же вы могли обнаружить их присутствие?
— Проходя мимо деревьев, заметил, как оттуда вспорхнула испуганная сойка. Десять минут спустя повторилось то же. Я понял, что кто-то идет по нашему следу, и стал прислушиваться.
— Черт возьми! Вы — настоящий житель лесов.
— Я полагаю, эти леса кишат ирокезами, хотя нам посчастливилось не встретиться с ними. Такой знаменитый вождь, как Рыжий Олень, не пойдет без большой свиты из-за пустяков. Они замышляют что-то скверное на реке Ришелье. Вы не раскаиваетесь в том, что не взяли с собой супругу? Боюсь, что в лесах будет небезопасно до самой весны. Вам придется перезимовать в "Св. Марии", если де ла Ну не сможет дать вам охрану.
— Я готов лучше остаться там навеки, чем рискнуть возможностью для жены попасть к таким дьяволам.
— Да, это действительно исчадия ада. Вот вы, мсье, поморщились, когда я снял скальп с Рыжего Оленя, но если бы присмотрелись к индейцам, как я, то у вас окаменело бы сердце. Теперь мы у самого края опушки; укрепление стоит вот за теми кленами. Однако у них плохая стража: уже минут десять я все жду оклика: "Кто идет?" Вас не подпустили так близко к "Св. Марии", не окликнув, а между тем де Ланн такой же старый вояка, как ла Ну. Отсюда не видно, но вот там, у реки, у него бывают учения,
— Он как раз занимается этим, — указал Амос. — С дюжину людей стоит в ряд.
— Часовых нет, а все люди словно на учении, — с презрением вскрикнул дю Лю. — Правда, я и сам вижу солдат, но каждый из них стоит прямо, словно сосновый пень. Взглянув на них, можно подумать, что нет ни одного индейца ближе Оранжа. Мы пойдем к ним, и, клянусь Святой Анной, я выскажу коменданту все, что думаю о такой небрежности.
Дю Лю вышел из кустарника, и все четверо начали пересекать поляну, направляясь к ряду людей, безмолвно ожидавших их в неясном свете сумерек: рекогносцировка была в пятидесяти шагах от них, но никто из стоявших людей не поднял руки, не произнес ни слова. Было что-то жуткое в этом молчании. Лицо дю Лю изменилось, когда он пристально всмотрелся в эти изваяния. Затем он повернул голову и взглянул вверх по реке.
— Боже мой! — вскрикнул он. — Взгляните на форт.
Они миновали группу деревьев. Перед ними должны были бы открыться очертания укрепления, но его и след простыл. Форт исчез.
XXXIV
КРОВАВОЕ ДЕЛО
Удар был так неожиданен, что даже дю Лю, с детства привыкший ко всяким сногсшибательным сюрпризам, был потрясен и растерян. Но он скоро оправился и, страшно выругавшись, побежал изо всех сил к безмолвному ряду солдат; его товарищи едва поспевали за ним.
По мере их приближения становилось очевидным, что не все солдаты стоят в один ряд. Безмолвный, неподвижный офицер находился на расстоянии двадцати шагов от фронта своих застывших как изваяния солдат. Перед ними стоял мертвый гарнизон Пуату. Около двадцати человек, совершенно обнаженных, были привязаны к низким кольям ивовыми прутьями в самых ужасных позах, указывавших на перенесенные неслыханные муки. Впереди стоял седой комендант с головнями в глазных впадинах, с кусками собственного мяса, висевшими, как лохмотья. За ним ряд солдат с обугленными до колен ногами и настолько обгорелыми и изувеченными телами, что казалось, будто только ивовые ветви поддерживали несчастных. С минуту четверо товарищей в безмолвном оцепенении смотрели на страшную группу. Потом каждый поступил по-своему. Де Катина в полном изнеможении, шатаясь, прислонился головой к дереву. Дю Лю бросился на колени, взывая к небу и грозя стиснутыми кулаками потемневшему небесному своду. Эфраим, со сжатыми губами и сверкающими глазами, осматривал заряд ружья, а Амос Грин молча начал бегать вокруг, отыскивая след.
Но через мгновение дю Лю был уже снова на ногах и сновал взад и вперед, как гончая, отмечая сотни подробностей, не обративших на себя даже внимания Амоса. Он описал несколько кругов вокруг трупов, потом отбежал к опушке леса и затем вернулся к обугленным развалинам блокгауза, откуда еще поднимался змейкой тонкий дымок.
— Совсем нет следов женщин и детей, — изумленно произнес он.
— Боже мой! Разве здесь они были?
