Элен Баррингтон - Королева бриллиантов
Кроме любящих слов, королева направляет ему свой маленький подарок — золотое кольцо, на котором выгравированы три лилии с надписью «Трус тот, кто покидает её». Она пишет, что два дня носила кольцо, чтобы передать холодному золоту тепло своей крови.
Де Ферзен надел кольцо на палец, надпись жгла ему сердце, ежедневно взывала к совести, гнала на риск ради освобождения любимой женщины. Она вдалеке так страдает, покинутая всеми, и он готов предложить ей выход из создавшегося тяжёлого положения — новый побег! Ради этого он принимает безрассудное решение тайком приехать в Париж, чтобы встретиться и объясниться. Какое безумие! Де Ферзен объявлен в Париже вне закона. По существу, такое решение равносильно самоубийству. Он знает, что может не вернуться из этой поездки. Ни одна голова «изменника» не оценена во Франции в такую большую сумму, как его. Повсюду на парижских улицах расклеены объявления о его розыске.
13 февраля 1792 года де Ферзен тайно приехал в Париж для встречи с возлюбленной. Он проник в Тюильри, в замок, денно и нощно охраняемый гвардейцами. Его здесь в лицо знал каждый кучер, каждая камеристка.
Но любовь сильнее страха. Он сумел незамеченным пробраться во дворец. После восьми месяцев разлуки влюблённые оказались снова вместе.
О тех часах, которые де Ферзен провёл наедине с королевой Франции, ничего неизвестно. История об этом умалчивает, как умалчивает и интимный дневник шведского графа.
Королева потом сказала мадам Кампан, что де Ферзен упал перед ней на колени и страстно воскликнул:
— Мадам, позвольте мне вас спасти...
Но его предложение об организации нового побега королевской семьи с помощью шведского короля Густава III Мария-Антуанетта не приняла: во-первых, это практически невыполнимо, а во-вторых, король дал слово Национальному собранию оставаться в Париже и не имеет право его нарушать.
До полуночи де Ферзен оставался во дворце. Наконец наступила печальная минута прощания. Любовники чувствовали, что больше им не увидеться никогда.
Последние нежные слова, последние объятия. Королева сама проводила графа по пустынным коридорам до выхода.
Мария-Антуанетта умрёт через год и восемь месяцев на эшафоте. А позже, после внезапной кончины Густава IV, сына короля и наследника престола, которого якобы отравил Аксель де Ферзен, чтобы захватить шведскую корону, графа на стокгольмской улице растерзает озверевшая толпа...
Монархии оставалось всего три месяца жизни. Жирондисты 20 апреля взяли верх в Национальном собрании. Они поменяли министра обороны. С 1792 года этот пост занял генерал Шарль Дюмурье, хотя мало кто знал, что он — скрытый монархист. Они заставили Людовика XVI объявить войну австро-прусской коалиции, и он это со слезами на глазах сделал.
Французская армия пришла в движение. Война началась. Она с серией перемирий продлится двадцать три года.
Вероятно, королева сообщила в Брюссель де Ферзену о планах наступления французской армии и её операциях против австрийцев с пруссаками, ибо противник разбил армию Дюмурье в пух и прах.
Само собой разумеется, в этом поражении обвинили «австриячку» и её «комитет». На чьей стороне была королева? Можно предположить, что она в это время действовала уже не как королева Франции, которой фактически давно не являлась, а как эрцгерцогиня Австрии.
В Париже не было обнаружено никаких доказательств того, что Мария-Антуанетта желает победы иностранным державам над Францией, не подтверждаются и подозрения в её измене. Но после многолетней обработки все во Франции готовы обвинять королеву в чём угодно, и атмосфера вокруг Тюильри сгущалась. Вновь небо над головой королевы заволокло грозовыми облаками. Нет фактов об измене Марии-Антуанетты, тем хуже! Один из лидеров жирондистов Веньо в ста шагах от дворца, в здании Национального собрания, королеве пригрозил эшафотом:
«С этой трибуны мне хорошо виден дворец, где свила себе гнездо контрреволюция. Там плетут интриги, чтобы вновь ввергнуть нас всех в рабство и передать в руки Австрийского дома. Конституция гарантирует неприкосновенность только одному королю. Пусть знают все: закон неминуемо покарает всех виновных, и ни одна голова преступника или преступницы не избежит ножа гильотины!»
Революция, видимо, твёрдо решила, что, не покончив с врагом внутренним, ей не разбить врагов внешних. Королю объявляется шах. Вновь газеты, словно сорвавшись с цепи, требуют низложения монархии. Вновь на улицах продаётся брошюра «Скандальная жизнь Марии-Антуанетты». Пусть пока король упорствует в своём «вето». Но нужно сделать так, чтобы это слово стало его последним словом...
Узнав о том, что военный министр Дюмурье — сторонник сохранения монархии, жирондисты добились его отставки. Теперь нет того человека, который был способен отбить новую атаку черни на королевскую чету, организованную «непримиримыми».
ГЛАВА ПЯТАЯ
Жирондисты вместе с якобинцами решили преподать урок несговорчивому увальню-королю и гордой «австриячке» в символический для Франции день — 20 июня. В этот день три года назад в зале Версальского дворца депутаты Национального собрания впервые дали клятву не сдаваться и не «уступать штыкам». В этот же день год назад король, не желая подчиниться воле народа, бежал через потайную калитку в дворцовом парке в ливрее лакея. С ним бежала и королева с детьми. Теперь, снова 20-го, им придётся всё же осознать, кто истинный хозяин во Франции — бессильная королевская чета или народ.
Возбуждённая «революционная» толпа — около 15 000 вооружённых людей — собралась у дворца. В руках плакаты, на которых большими буквами написаны лозунги: «Долой месье Вето!», «Свобода или смерть!». Мария-Антуанетта, стоя у окна, в ужасе вглядывалась в искажённые злобой лица. Рядом — верная подруга принцесса Ламбаль, которая недавно вернулась домой из Англии, куда её отправила королева в целях безопасности. Но она не могла долго оставаться в стороне, когда её подруге угрожает опасность, и ослушалась королеву, вернулась. Но, как окажется, только для того, чтобы найти здесь ужасную смерть.
Толпа потребовала открыть ворота дворца. Король, понимая, что сопротивление бесполезно — у него всего горстка защитников, — отдал приказ открыть ворота — пусть народ посмотрит на своего короля. К нему в кабинет вошёл первый отряд восставших, кто-то протянул красный фригийский колпак. Король послушно напялил его.
Другая группа с пиками в руках ворвалась в покои королевы. Марию-Антуанетту и принцессу Ламбаль трясло от страха. Вот-вот может повториться ужасная сцена 5 октября в Версальском дворце. Вперёд вышел вожак, пивовар Сантандер.
— Ничего не бойтесь, мадам, мы не причиним вам вреда. Пусть народ поглядит на вас как следует.
Гвардейцы окружили королеву заградительным кордоном в три ряда. И вот мерзкий «парад» начался...
Она видела, как злобные люди проходили мимо неё, видела, как наливаются кровью их глаза, видела женщин со сжатыми кулаками, видела плакат: «Марию-Антуанетту — на фонарь!». Все они разглядывали «чудовище», которое стояло совсем близко от них, всего в нескольких шагах.
Она была спокойна, но от этих разъярённых людей можно было ожидать всего. Мария-Антуанетта собрала своё мужество и была готова вынести до конца мучительную экзекуцию. Только тогда, когда кто-то попытался натянуть ей на голову красный колпак, она в ужасе отпрянула назад.
— Нет, это уже слишком. Они явно злоупотребляют моим терпением!
— Не обращайте внимания, — сказал Сантандер. — Этот человек, кажется, пьян!
Насладившись унижением гордой «австриячки», он отдал приказ своим сторонникам расходиться по домам, чтобы их напрасно не обвинили в «дурных намерениях». Всё, маскарад окончен.
— Если обошлось сейчас, — прошептала королева, — то они всё равно убьют меня в другой раз!
«Я ещё пока живу, — пишет она своему возлюбленному Акселю де Ферзену. — Но этим я обязана просто чуду... Какой был ужасный день!»
Но эта демонстрация силы не возымела действия. Людовик XVI, как ни странно, не отозвал своего «вето» и, выйдя из привычного состояния апатии, направил гневное послание мэру города, который тоже принимал участие в этом «шествии».
Ощутив на своём лице дыхание ненависти, увидав в собственных покоях в Тюильри пики революции, услыхав припев злобной песенки, которую распевали на улицах: «Коль ты француз, не углядишь, мадам Вето сожрёт Париж!» — королева поняла, что она и её семья неминуемо погибнут, если только незамедлительно не придёт помощь. А спасти могла только молниеносная победа прусских и австрийских войск над Францией.
Но те медлили и затягивали до бесконечности бросок к её границам. Прусский император Фридрих Великий даже объявил, что не намерен этого делать до середины августа. Мария-Антуанетта взывает о помощи, пишет одно письмо за другим де Ферзену. «Сообщите господину Мерси, что положение короля и королевы просто ужасное, нам грозит серьёзная опасность. Задержка помощи может обернуться непредсказуемыми последствиями. Нужно немедленно направить Франции хотя бы манифест, которого мы с таким нетерпением ожидаем», — пишет она ему 24 июля.
