Джирджи Зейдан - Аль-Амин и аль-Мамун
— Нет, не ходил, — подтвердил аль-Амин. — Я хотел послать его во второй поход, но он стал отнекиваться, а когда я настоял на своем, то он испугался и сбежал. С тех пор я его не видел и даже не знаю, где он скрывается.
Прорицатель с удивлением покачал головой, а затем, устремив свой взгляд на пол, задумчиво потер лоб указательным пальцем.
— Мое предсказание можно считать истинным и по другой причине, — произнес он спустя некоторое время. — Теперь я припоминаю, что визирь, который служит твоему брату в Хорасане, тоже зовется аль-Фадлем. А он сделал гораздо больше для победы своего господина, нежели аль-Фадль Ибн ар-Рабиа для победы эмира верующих. Я уверен в истинности моих слов, а ошибка произошла только от неверного толкования предсказаний.
Аль-Амин признал правоту слов прорицателя и проникся к нему еще большим доверием.
— Послушай, — сказал он, — для тебя не секрет, что я остался теперь в полном одиночестве и с пустой казной. Я собрал из моих дворцов серебряные и золотые сосуды и велел перелить их в монеты, продал ценную утварь, а все вырученные деньги раздал приближенным. Чтобы ублажить войско, мне пришлось до последней нитки обобрать купцов и торговцев, но все равно это не помогло мне, я остался один.
При этих словах что-то сдавило халифу горло, а в глазах его заблестели слезы. Лицо прорицателя приняло скорбное выражение, хотя в его душе не было ни капли жалости или сострадания к этому пустому человеку. Только страстное желание достичь своей цели вынуждало Сельмана притворяться. Он хотел столкнуть обоих сыновей Харуна ар-Рашида и так их ожесточить друг против друга, чтобы они ни за что не смогли примириться. Ведь в противном случае это означало бы, что все усилия персов пошли прахом. Поэтому он спросил с притворным участием:
— А эмир верующих не попытался найти деньги во дворце своего брата? Слыхал я, что Науфаль, его управляющий, еще во времена правления покойного халифа приберег там порядочную сумму.
— Была у этого Науфаля тысяча тысяч дирхем, но мы всё забрали и вдобавок захватили себе поместья аль-Мамуна и доходы от них.
Прорицатель опустил голову в знак скорби, хотя втайне чувствовал радость.
— Эмир верующих ищет средства на содержание войска, — сказал он, — а ведь в Багдаде есть воины, которые будут сражаться без всякого вознаграждения. Жалованьем для них послужит то, что они добудут в бою.
— Ты говоришь о бродягах и прочих бездельниках?
— Да, — подхватил Сельман. — Они способны сражаться, имея лишь пращу и голыши, которыми набиты их пальмовые торбы. Этим оружием они могут нанести горожанам больший урон, чем воины своими мечами и копьями. Сейчас этих бродяг в столице более пятидесяти тысяч. Отдай приказ их предводителю, пусть они сражаются на твоей стороне.
— Ты полагаешь, я не додумался до этого сам? — обидчиво сказал аль-Амин. — Час назад у меня был аль-Хариш, и я отдал ему такой приказ. Он заверил меня, что исполнит волю халифа. Я думаю, он сумеет прибрать к рукам всех мошенников, воров, прочую голь перекатную. А подобный сброд, если ему дать волю, мигом опустошит город. Однако… — тут халиф запнулся.
Сельман почувствовал, что аль-Амин что-то скрывает от него. Дожидаясь, пока халиф возобновит разговор, он хранил молчание.
— Некоторые сановники, — произнес наконец аль-Амин, понизив голос, — из тех, что до сих пор остались верны присяге, советуют мне покинуть Багдад с семью тысячами доблестных фарисов. Под прикрытием ночи я могу с этим войском оставить город и достичь Сирии или Джазиры[67]. А там я обложу население подушным и поземельным налогом и буду править этим обширным государством. А Багдад я предоставлю божьей воле. Скажи, что ты об этом думаешь?
Выслушав аль-Амина, Сельман заметил, что такое решение весьма благоразумно, но в душе он опасался, что халиф и вправду покинет столицу. Ведь если аль-Амин по-прежнему будет править — пусть каким угодно государством, это погубит все планы персов.
— Не знаю, удастся ли эмиру верующих выбраться из города, — сказал прорицатель. В голосе его звучала тревога. — Да и как могут семь тысяч всадников незаметно покинуть Багдад, когда он со всех сторон окружен неприятелем? А если эмир верующих, не дай бог, попадет в руки врагов, они не преминут расправиться с ним.
— Так неужели мне закрыт путь из Багдада? — ужаснулся халиф.
— Если эмир верующих пожелает того, — сказал прорицатель, — мы сейчас поднимемся на минарет и с его высоты осмотрим столицу и ее окрестности, чтобы лучше определить позиции противника. А после того эмир верующих волен поступать как ему будет угодно.
Глава 66. Сердце матери — лучший советчик
Аль-Амин принял предложение прорицателя и, направившись к дверям, сказал:
— В этом замке есть один высокий минарет. Пройдем потихоньку туда, чтобы нас никто не заметил.
Сельман встал вслед за халифом, и они поднялись на вершину минарета, откуда открывался вид на Багдад со всеми его дворцами. Сначала они внимательно осмотрели восточную сторону.
— Мой повелитель, ты видишь, что на другом берегу Тигра находятся палатки Харсамы Ибн Аяны? — указал рукою Сельман. — А квартал аш-Шамассия занят войсками Убейдаллаха Ибн Ваддаха[68]; он также захватил в свои руки все большие мосты. Воины Харсамы перегородили хорасанскую дорогу. Сам посуди, можно ли бежать с этой стороны? А с запада, у самых ворот аль-Анбар, стоит Тахир со своим войском. Его воины приближаются сюда с развевающимися знаменами, занимают квартал аль-Карх и вступают в Куфийские ворота… С юго-запада на подступе к Багдаду тоже враг. Мы окружены почти со всех сторон… Мой повелитель, ты видишь камни, летящие над крышами домов? Это войско аль-Хариша отбивает неприятеля.
Аль-Амин посмотрел в ту сторону, куда указывал Сельман. От этого зрелища сердце его сжалось, а лицо побледнело как полотно, потому что он понял, что ему ни за что не удастся выбраться за городские ворота. Он ничего не ответил, лишь продолжал молча рассматривать город. Вдруг к северу от аль-Харбии халиф увидел языки пламени.
— О боже!.. — вскричал он. — Что там случилось?
— Наверно, чернь воспользовалась паникой и поджигает дома горожан, чтобы заняться грабежом… Мой повелитель, идем во дворец. Там, за его толстыми стенами, ты будешь в полной безопасности.
Аль-Амин и прорицатель спустились вниз. Когда они вошли во дворец, то увидели, что слуги в страшном смятении мечутся по покоям и галереям, словно кого-то разыскивая. При виде халифа они остановились как вкопанные и закричали:
— Вот наш повелитель, эмир верующих!.. Он здесь!
Тотчас к халифу подбежала Зубейда и со слезами на глазах припала к его груди.
— Мой мальчик, где ты так долго пропадал? — закричала она. — Я уже целый час не нахожу себе места, разыскивая тебя. Мне сказали, что ты был здесь, потом внезапно исчез, но никто не видел, как ты выходил отсюда. Когда я убедилась, что тебя нигде нет, я чуть не потеряла рассудок.
Тревога матери передалась сыну, он не смог удержаться и дал волю слезам. Но потом взял себя в руки и произнес спокойным тоном:
— Матушка, что тебя так напугало? Слава богу, я жив и здоров. Я лишь отлучился ненадолго, мне надо было побеседовать наедине с главным прорицателем. Ну, из-за чего ты так тревожишься?
Зубейда крепко сжала руку сына и повела его в комнату. Сельман вышел следом за ними, и слуги затворили двери.
— Я пришла по важному делу, — взволнованно заговорила Зубейда. — Ты ведь знаешь, что я денно и нощно думаю о твоем благополучии, а сердце мое чует опасность, которая нам угрожает со стороны этого хорасанца Бехзада. Мои люди неотступно выслеживали его, и вот теперь мне доподлинно известно, что он в Багдаде, хотя сейчас еще я не знаю, где именно он скрывается. А пока, ожидая о нем новых известий, я не сплю по ночам — меня мучают кошмары. Я никому не рассказываю о них, стараюсь отвлечься. Но видит всевышний, как я устала бояться этого человека! Мне кажется, что если нам удастся его схватить, это будет равноценно разгрому доброй половины вражеского войска. Ведь с тех пор как он появился в Багдаде, наша власть слабеет день ото дня, а мощь войска Тахира растет. Бехзад явился в столицу облеченный высокими полномочиями, он имеет большое влияние на знатных багдадцев. Я уже говорила тебе, что он главарь заговорщиков, в число которых входят богатейшие купцы и именитые горожане.
Зубейда уселась на подушку. Аль-Амин опустился рядом с матерью и предложил прорицателю, который был свидетелем этого разговора, занять место напротив них.
— Где же может быть сейчас этот Бехзад? — обратился аль-Амин к матери.
— Я не знаю… Впрочем, стоит послать за этой девчонкой, пусть явится сюда. Постараемся дознаться, где скрывается ее любовник. Тогда он — в наших руках!
