Юрий Хазанов - Мир и война
О тактике и стратегии военных действий, о крупных военачальниках никакого мнения у Юрия не составилось. Кроме расхожего: такой-то молодец, сила (например, Жуков, Конев, Рокоссовский), а такие-то послабей (Тимошенко — «герой» похода на Западную Украину в 1939 году, увязший потом в Финской войне, проваливший вместе с маршалом Малиновским Харьковскую операцию 42-го года; «старики» Ворошилов, Буденный…). Разве мог тогда Юрий предположить, о чем станут говорить и писать полвека спустя: об их бездарности и жестокости, о том, как они «сорили» солдатами, как отправляли без разбора под снаряды и пули — скорее, скорее!.. Как гоняли зимою вброд через реки — скорее, скорее!.. Как подталкивали сзади отрядами внутренних войск — скорее, скорее!.. Все для того, чтобы к очередному празднику, к очередной годовщине взять населенный пункт, доложить усатому главнокомандующему, а потом облегченно вздохнуть, напиться в лоскуты и залечь на койку с очередной ППЖ, полевой походной женой, в ожидании очередного ордена… А еще станут писать о том, как эти прославленные генералы и маршалы вагонами вывозили немецкое добро к себе на квартиры и дачи, как крохоборничали много позднее, не желая отдавать ничего, не только из награбленного, но и полученного во временное пользование от государства. (Как в случае с одним знаменитым маршалом — какие-то разнесчастные холодильники.)
Но это потом… Потом будут и уточненные цифры общих людских потерь. (Как всегда, тоже, наверное, не вполне точные, но весьма выразительные, даже если сократить чуть не вдвое.) Цифры такие: по сталинской статистике — 7 миллионов человек. По американской — 7,5. По хрущевской — 20 млн. А самые последние подсчеты таковы: численность населения СССР к началу войны — 197,1 млн. Естественный прирост за 1941–1945 гг. — 15,4 млн. Следовательно, к началу 1946 года население должно было составить 212,5 млн. чел. Оказалось же его приблизительно 168 млн. И, значит, общие потери в войне (боевые, в тылу, в немецких лагерях, беженцы) — примерно 40 миллионов человек. То есть 200 на тысячу населения; а у немцев — 65. Для сравнения: в 1-ю мировую Россия потеряла 11 человек на тысячу, немцы — 31… Выходит, Гитлер воевал в два раза хуже и безжалостней, чем император Вильгельм, а Сталин — в 24 раза хуже Николая II и его генералов. «Числом, а не умением!» — девиз советских полководцев.
Вот как оценил оперативное искусство маршала Жукова его коллега маршал Еременко: «…ему подавай превосходство в силах в пять-шесть раз, иначе не будет браться за дело. Он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру…»
Но сам Еременко воевал точно так же. Однако не будем о них.
Повторю еще раз: война окончилась. Официально окончилась даже дважды — первый акт о безоговорочной капитуляции был подписан в городе Реймсе 7 мая в 2 часа 41 минуту утра, второй — в Берлине 8 мая в 22 часа 43 минуты по среднеевропейскому времени, что означает — 0 часов 43 минуты 9 мая по московскому. Вторичное подписание состоялось по требованию Сталина, с чем согласились Черчилль и Трумен, посчитав процедуру в Реймсе предварительной.
Не намного больше, чем о стратегии или глобальных результатах войны, задумывался Юрий и о своей роли в ней: что он там делал, если делал что-нибудь? Оправдал ли хотя бы две свои жалкие награды? Имеет ли право в разговоре небрежно бросать: «когда я был на фронте…» (Тридцать пять лет спустя начали выдавать удостоверения «участник войны», проверяли, где проходил службу тот или иной солдат или офицер. Тогда возникали порой драматические ситуации, потому что далеко не все воинские части были включены в списки «фронтовых». Я сам видел в военкомате расстроенного генерала в отставке, который жаловался, что теперь его перестали считать участником войны: дивизия, где он служил, не упомянута в списке… Мой 9-й автополк в том списке был. Но что с того? Могу ли я сам считать себя прошедшим войну? Хотя, собственно, прошли ее все без исключения. Но, с другой стороны, разве можно сравнивать риск и невзгоды, выпавшие на долю простого «человека с ружьем», с положением тех, кто обслуживает дальнобойные орудия, расчерчивает карты в штабе, наводит мосты и рельсы или раскочегаривает котел для бани?.. А с третьей, и последней, стороны — что могут «люди с ружьями» без всех этих штабников, подносчиков снарядов, водителей, саперов и связистов?..)
На свои вопросы Юрий отвечал себе: да, он может, пожалуй, считать, что прошел через фронт, но при этом не надо забывать о разнице в степени риска, если сравнивать с некоторыми другими родами войск. Хотя для судьбы каждого отдельного человека все это весьма условно: погибнуть можно и в глубоком тылу — от голода, от бомбежки… Главный же вывод был таким: ему все же повезло. Правда, сам он для этого везения ничего не предпринимал — не ловчил, не химичил. Судьба распорядилась так, что попал на войну уже с офицерским званием, со специальностью номер 23 — «автомобилист». И свое дело делал… На этом Юрий успокаивался. Хотя вообще-то особо и не волновался.
Из газет 1945 года4 мая. Москва, Кремль, Маршалу Советского Союза
Иосифу Виссарионовичу Сталину.
Весть о взятии Берлина нашими доблестными, руководимыми и вдохновляемыми Вашим гением войсками преисполнила сердца наши безграничной радостью.
Наша церковь, вознося в этот исторический день благодарственное моление к Богу, усугубляет молитвы свои о Вас, любимом верховном вожде нашего народа…
Алексий, Патриарх Московский и всея Руси.8 мая. Указ Президиума Верховного Совета об объявлении 9 мая Праздником Победы.
10 мая. Учреждена медаль «За победу над Германией».
25 июня. Парад Победы на Красной Площади.
27 июня. Указы Президиума Верховного Совета «О награждении орденом Победы маршала Советского Союза Сталина И.В. и о присвоении ему звания Героя Советского Союза», а также «Об установлении высшего воинского звания „Генералиссимус Советского Союза“».
28 июня. Указ «О присвоении Сталину И.В. высшего воинского звания „Генералиссимус Советского Союза“».
30 июня. 1250 «Окон ТАСС» выпущено за годы Великой Отечественной войны.
Фабрика «Марат» открывает новый цех витаминизированной халвы…
4
Помимо утери фуражки и велосипеда, дни победы ознаменовались для Юрия новым перемещением по службе: он опять стал, к своему удовлетворению, командиром роты, избавившись таким образом и от бумажной волокиты, и от не слишком дружелюбно настроенного комбата Шатилова. А в дополнение к этому от встреч с Наташей Рудаковой. Не то, чтобы они его очень угнетали или Наташа предъявляла какие-то претензии — ничего этого не было; не было даже никаких воспоминаний о недавней близости, но все же почувствовал облегчение, когда очутился совсем в другом месте среди других людей.
А с Наташей Юрий встретился еще один раз — четыре года спустя в Москве, в парке «Сокольники», на лыжной базе. Он уже демобилизовался, что вышло почти случайно, ибо вообще ему не светило — он ведь был «кадровым», и теперь учился на вечернем факультете Пединститута и работал там же — лаборантом военно-спортивной кафедры. Как лаборант он и торчал на лыжной базе — выдавал студентам дневных факультетов лыжи и обувь.
Одна из студенток, высоченная, с пухлыми щеками, вдруг окликнула его.
— Юра, не узнаете меня?
Он не узнавал. Это была Наташа Рудакова. Она приехала в Москву учиться и жила сейчас в студенческом общежитии. Больше Наташа ничего о себе не сообщила, торопилась на лыжню, а Юрий не спрашивал; в гости не пригласил, телефона не оставил. Да у него и не было телефона — ни в квартире на Малой Бронной, где мать и брат, ни там, где теперь находился — у своей первой жены Марины… С Наташей они так и не увиделись, хотя на лыжной базе Юрий бывал еще несколько раз…
Новым его комбатом стал капитан Злотник, средних лет полтовчанин с еврейско-украинским говором, небольшого роста, подтянутый, сразу видно — бывалый строевик, но, как ни странно, не крикливый, даже вежливый, что тут же расположило к нему Юрия. Начальником штаба был уже известный ему раньше занудливый Доронян, а в роте он застал знакомых с прежних времен лейтенанта Гараля, нескольких водителей и писаря Махиню. Новый помпотех ему сразу понравился — невысокий кряжистый мужик из Минеральных Вод, Петро Ивасюк — безотказный в работе, умелый и, вообще, свой в доску. Не хуже Александра Эмильевича Мерсье, хотя совсем в другом роде. Неплохой дядька и замполит батальона Клоков — в строевые дела не лезет, потому как у него две заботы: проводить партсобрания (хотя имелся еще парторг, тоже совсем невредный бездельник, тот самый, кто никак не мог залечить какую-то подозрительную язву на губе); вторым же делом замполита — а вернее, самым главным — было следить за своей женой, фельдшером Валей, которую, как говорили, он чуть ли не вытаскивал из-под каждого мужчины в батальоне. Но баба она была хорошая — худощавая блондинка, с нервным несчастливым лицом, внешне спокойная и приветливая.
