Виктор Поротников - Князь Святослав. «Иду на вы!»
Когда раздосадованный Сфенкел, забрызганный кровью с головы до ног, появился во дворце, то перед ним предстал язвительный Калокир.
– Ну что, воевода, получил ли ты золото, обещанное Цимисхием? – спросил грек.
Видя, что Сфенкел мрачно молчит, Калокир с той же язвительностью обратился к другим военачальникам:
– Не вижу радости на ваших лицах, славные мужи! Вы все явно чем-то огорчены и разочарованы! Ах, неужели Цимисхий ничего вам не заплатил? Неужели Цимисхий обманул вас, как простаков?!
– Придержи язык, приятель! – огрызнулся воевода Терпислав, толкнув в плечо Калокира. – Нам сейчас не до тебя! Мы идем на совет, и твое карканье здесь ни к месту!
– Ежели в свое время вы все прислушались бы к моему карканью, то ныне у вас не было бы безрадостных дум по поводу случившейся напасти! – промолвил Калокир, дерзко глядя в глаза Терпиславу. – Цимисхий не только не заплатит вам ни монеты, он, наоборот, отнимет у вас все, что вы награбили в Болгарии.
– Убирайся! – Терпислав двинулся на Калокира, схватившись за меч.
– Остынь! – Сфенкел удержал руку Терпислава. – У Калокира есть резон для упреков. Он единственный из нас, кто предвидел случившееся.
– Так, может, доверим Калокиру главенство над войском? – раздраженно бросил Терпислав.
Сфенкел положил руку на плечо Калокиру.
– Друг мой, седлай коня и скачи в Доростол к Святославу. Возьми с собой своего хазарина, он хорошо знает туда дорогу. Я отправлю с вами Кейлу, позаботьтесь о ней в пути.
* * *В сражении Харальд все время старался быть подле Сфенкела. Юноша полагал, что если он претендует на прекрасную жену воеводы, то ему надлежит быть таким же бесстрашным, как Сфенкел. Когда русское войско обратилось в бегство, Харальда ударил в затылок камень из пращи. Оглушенный Харальд свалился на землю. В чувство его привели ромеи, подбиравшие своих убитых и раненых на поле битвы.
Услышав из уст Харальда чистую греческую речь, воины привели его к своему военачальнику. Тот долго беседовал с Харальдом. Узнав, что Харальд какое-то время служил в отряде эскувитов, сотник был сильно удивлен. Он отвел Харальда к своему таксиарху, который был родом из столицы и имел доступ в царский дворец. Таксиарх проникся симпатией к Харальду за то, что тот не пожелал служить Цимисхию, убийце Никифора Фоки.
«В наше время преданность столь же редкое явление, как и благородство», – грустно посетовал таксиарх.
Харальд видел, что ромеи перебили всех славянских пленников, таков был приказ Иоанна Цимисхия. Харальд избежал этой участи, поскольку таксиарх спрятал его в своем шатре.
Последующие два дня ромеи непрерывно штурмовали Преслав и наконец ворвались в город через южные ворота. Почти весь русский гарнизон погиб при защите дворцовой цитадели. Ромеи пленили царя Бориса и его семью. Сфенкелу с двумя тысячами ратников удалось прорваться из города и затеряться в лесах.
Как-то раз в шатер таксиарха зашел чей-то чернокожий оруженосец. Ему был нужен хозяин шатра, но тот куда-то отлучился. Харальд сразу узнал мавра из свиты Цимисхия.
– Как поживаешь, Аципофеодор? – обратился юноша к мавру.
Мавр сверкнул белозубой улыбкой.
– Я служу василевсу, это честь и счастье! Откуда ты меня знаешь?
– Я служил василевсу Никифору. Мне доводилось видеть во дворце Цимисхия и тебя вместе с ним. Цимисхий был неравнодушен к Феофано. Он разными путями проникал к василиссе, а ты помогал ему в этом.
Улыбка исчезла с толстых губ мавра. В его темных выпуклых глазах появилось беспокойство.
– Что еще ты знаешь обо мне, незнакомец? – зловеще проговорил мавр.
– Мне ведомо, что ты был среди заговорщиков в ту ночь, когда был зарезан в своей спальне василевс Никифор. – Харальд сидел на раскладном стуле и сверлил мавра прямым тяжелым взглядом.
– Не пойму, о чем ты, незнакомец? – Мавр попятился к выходу из шатра. – Передай таксиарху Гиперону, что василевс желает его видеть. Прощай! – Раздвинув двойные входные занавески, мавр торопливо выскочил из шатра.
В тот же день пришла вооруженная стража и увела Харальда в роскошный шатер василевса Иоанна Цимисхия.
Цимисхий сидел за небольшим столом; у него была полуденная трапеза. В своем коротком одеянии сидящий на стуле василевс показался Харальду совсем низкорослым. С той их единственной мимолетной встречи в Большом дворце миновало почти два года. С той поры Цимисхий нисколько не изменился. Те же приветливые, с лукавым прищуром, голубые глаза взглянули на Харальда. На красивых устах Цимисхия появилась и пропала непринужденная улыбка.
– А вот и грозный страж Вуколеонского дворца! – насмешливо воскликнул Цимисхий при виде вошедшего Харальда. – Где-то я тебя видел, молодец, но не припомню где. Таких, как ты, красавчиков в дворцовой страже всегда было много. Таксиарх Гиперон рассказал мне о тебе. Ты – честный человек, Харальд. Мне всегда были по сердцу честные люди. Пойдешь ко мне на службу?
Харальд отрицательно помотал головой.
– Отчего же? – Цимисхий потянулся к яблоку на блюде с фруктами и так замер с вытянутой рукой, глядя на русича.
– На тебе кровь василевса Никифора, – сказал Харальд.
– А-а! – Цимисхий взял яблоко и понимающе покивал своей завитой белокурой головой. – Тогда вот тебе от меня награда за честность!
Цимисхий небрежным движением закинул яблоко прямо в руки Харальду.
Мавр Аципофеодор, стоящий позади василевса с полотенцем через плечо, недоумевающе хлопал глазами. В таком же недоумении пребывал и Харальд.
– Отправляйся к Святославу, честный юноша! – с ироничным торжеством в голосе проговорил Цимисхий. – Передай от меня князю русов такое условие. Пусть он выбирает одно из двух: либо пусть сложит оружие и, получив мое прощение, удалится из Болгарии, либо пусть готовится к беспощадной войне с непобедимым ромейским войском!
Глава 5
Доростол
Сквозь пасмурную пелену холодного дня пробилось дымным сиянием предвечернее солнце. Однако унылый серый день нисколько не убавил бодрости в настроении Улеба после полученного известия.
Улеб послал слугу за женой. Он привык принимать важные решения, лишь посоветовавшись со Сфандрой.
Сфандра пришла к мужу без промедления.
– Прибыл гонец от Святослава, – сказал Улеб, нервно расхаживая по светлице. – Цимисхий взял Преслав, перебив почти весь русский гарнизон. Ромеям сдались без сопротивления Диния и Плиска. Царь Борис в плену у ромеев. Святослав повелевает мне оставить Переяславец.
– Как это оставить? – удивилась Сфандра.
– Ромеи идут сюда, их очень много! – Улеб тяжело вздохнул. – Мне велено посадить дружину на ладьи и идти к Доростолу. Святослав собирает все силы в кулак. Он намерен сражаться с Цимисхием.
– Велико ли войско у Цимисхия? – спросила Сфандра.
Она даже не присела на стул, разговаривая с мужем.
– По слухам, очень огромно! – ответил Улеб. Он взглянул на Сфандру с торжествующей улыбкой. – Наконец-то удача покинула Святослава! Этот безумец сам повинен в случившемся. Говорил я ему: бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе.
– Что ты задумал, Улеб? – Сфандра приблизилась к мужу.
– Я возвращаюсь в Киев, – промолвил Улеб с какой-то странной усмешкой на устах. – Святослава все равно ждет гибель в сече с ромеями. Я же вокняжусь в Киеве! Малолетний Ярополк мне не помеха! Одобряешь ли ты мой замысел?
– Всецело! – Сфандра протянула к Улебу обе руки. – Птица-удача прилетела к тебе, свет мой. Этим надо воспользоваться!
Под началом Улеба и Перегуда находилось четыре тысячи ратников.
Улеб собрал воинов на вече. В короткой эмоциональной речи он обрисовал войску положение, в каком оказался Святослав. Улеб объявил, что вверяет войско Перегуду, который без промедления выступит к Доростолу. Он же, Улеб, сегодня же отплывет на Русь, так как не верит в победу Святослава. Всех, кто устал от войны, кто не хочет потерять то немногое, что им удалось взять в Болгарии, Улеб призвал отплыть вместе с ним.
Гридни Улеба числом около трехсот человек единодушно изъявили готовность вернуться домой вместе со своим князем. Все эти дружинники были христиане, как и Улеб. Из прочего войска к Улебу примкнули еще около четырехсот воинов. Остальное войско постановило идти на ладьях в Доростол.
К бурному негодованию Сфандры и Улеба, возвращаться в Киев наотрез отказались Регнвальд и Тюра. Регнвальд посчитал такое бегство бесчестьем для себя. Тюра не пожелала возвращаться в Киев одна без Харальда. После бурной сцены на пристани Улеб обругал непокорного сына и взбежал по сходням на ладью. Сфандра со слезами на глазах обняла Регнвальда и Тюру, затем она тоже поднялась на корабль, который тут же отвалил от причальной стенки.
Двадцать ладей на веслах выходили из гавани на широкий речной простор, растянувшись длинной вереницей. Ладья Улеба шла замыкающей.
Стоящий на пирсе Регнвальд досадливо кусал губы. Не ожидал он от своего отца такого некрасивого поступка! Тюра, утирая слезы, махала рукой своей любимой тетке. Она видела Сфандру, стоящую на корме удаляющейся ладьи, ветер трепал белое покрывало у нее на голове.
