Николай Задорнов - Симода
Жилистый Иван подошел к самураю в поклоне и сказал ему на ухо, что хочет сообщить что-то важное.
– Я все время хотел сказать...
– Ну... ну... – нетерпеливо отозвался Ябадоо и поднес ухо поближе.
Тайные доносы и тайны он любил. Всегда надо строго наказать, если кто-то виноват. Самурай велел служанке уйти и унести сакэ. Иван в доме Ябадоо самый ничтожный человек, хотя и нужный. Он работник, оруженосец, и признано, что при береговой охране может оказать пользу как бывший пленный в России, знающий варварский язык. До сегодняшнего дня не представилось таких случаев.
– Русские морские солдаты... это-о...
– Ну-ну?
– Это-о... совершенно... не настоящие... не самураи.
– Это не они?
– Нет, это они сами... Но-о... это-о... из самого низшего, бедного... ничтожного сословия... не заслуживают...
– О-о! – воскликнул Ябадоо, сразу все сообразив.
Он был потрясен и сидел с открытым, перекошенным ртом. Иван торжествовал в душе.
– А сейчас... Сайо...
– Что? – вспыхнул самурай.
Честь дочери он берег. Честь дочери принадлежала только ему, и он один и мог распоряжаться.
– Шла по галерее... и один морской солдат... с совершенно простыми усами... прошел мимо нее.
У Ябадоо полон дом женщин. Со всеми, начиная от жены, самурай обходился справедливо, но с оттенком грубого принуждения, как бы обязательного, традиционного насилья, мог схватить за шею и вытолкать, схватить за нос и сжать его пальцами. Этот оттенок насилья исчезал в его обхожденье с Сайо.
«Ты сам не самурай. Не настоящий дворянин, – думал про хозяина Иван. – Тем обидней и больней для тебя. Так и надо!»
Оскорбленный Ябадоо сидел на крыльце, курил с важностью и ждал, не появится ли кто-нибудь из полицейских, чтобы сопровождать матросов на пристань. Опять самому? Но тут уж дело не в его чести, а в государственном поручении. Сюда идет шестьсот эбису и, может быть, прибудет столько же японцев. Сегодня рыбакам приказано наловить много рыбы. Это прямо поручается Ябадоо. Это его дело. И он позаботился. В тумане утра одна за другой исчезли лодки и суда хэдских рыбаков.
Но с полицейскими случилось происшествие. Ночью двое охраняли дом самурая. Под утро их срочно вызвали. Оказывается, на храм ночью напали разбойники. Священник с ними сражался мечом. Потом погнался за разбойниками. Возвратившись, он вдруг обвинил жену, что за это время она изменила ему с молодым монахом.
Жена упала без чувств. Присутствовали полицейские, староста и старшины. Ужасная кутерьма! За измену следует женщине смертная казнь. Это очень твердо соблюдается в каждой японской семье, в любой деревне, как и в городе. Это главный закон нравственности. Но все же обманутый муж должен доказать вину.
– Почему вы это решили? – спросил один из чиновников.
– Да! – закричал священник, размахивая мечом. – Когда я сражался, – обратился он к начальству, – то она... вот она... сказала ему, вот этому парню: мол, пусть дерутся, а ты не вмешивайся. Она держала его за рукав, когда я подвергал себя опасности.
Молодой глуповатый монах при этом уставился глазами в пол. Румяное лицо его ничего не выражало.
– Она его жалеет! – истошно закричал бонза[8].
Ябадоо и это узнал от Ивана, чуть свет успевшего сбегать в храм. Поэтому-то старый самурай все утро ходил в таком волнении по саду. Ябадоо только удивлялся, как мог бонза не думать исключительно о долге во время схватки и погони за преступниками. Ночное событие оказывается немного комическим, хотя и очень ужасным. Тем более священнику, видимо, ничего не удастся доказать! Он станет посмешищем! Это удел ревнивцев!
Почему бонза вдруг взбесился? Всегда жил тихо и учил молодого монаха. Оба с женой его любили. II так жили и молились. Парень был смирный. В каждом храме всегда живут монахи, приходят учиться дети. Всегда при храмах есть квартиры, в которых живут семьи священников. Но если изменяла, то почему же бонза прежде ничего не объявлял? – так размышлял Ябадоо утром, пока не узнал еще более ужасной новости.
Ябадоо – единственный самурай в деревне Хэда на три тысячи жителей, на четыреста семей. Но у него, кроме Ивана, нет ни единого подданного. И Ван, как произносится русское имя работника, смотрит за хозяйством и еще считается бесплатным переводчиком. При случае он несет меч Ябадоо. Но и с этим мечом не все благополучно. Еще не ясно было до последнего времени, имелось ли право носить меч. Можно ли носить один меч или меч и короткую саблю? Поэтому Ябадоо все время хочет доказать свою правоту и очень щепетилен в вопросах высокой дворянской чести.
Половина деревни Хэда принадлежит князю Мидзуно из близкого городка Нумадзу. В этой-то половине деревни и живет Ябадоо.
Но сам Ябадоо подданный князя Кисю.
Другая половина, но не вся, а частями принадлежит Огосавара, который по званию хотамото – потомок воинов из дружины первого сиогуна Токугава, род которого доныне во главе армии и управления государством. Точнее, эта часть деревни принадлежит не самим Огосавара, а роду Токугава, то есть самим сиогунам, но управляется временно, и уже сто лет, знатнейшим потомком воинов первовластителя. Однако дело не в нем, а как раз в князе Мидзуно из соседнего города. Князь Мидзуно не признает Ябадоо самураем, считает его простым крестьянином, Ябадоо сумел, однако, стать очень нужным для Мидзуно. Ябадоо хотел бы власти, он может согнуть своей железной рукой всю деревню. Но он не подданный князя Мидзуно, и поэтому власть его ограничена. Хотя и грамотный, все изучает, интересуется даже тем, что запрещено. Он очень любит читать. Он дочерей учит грамоте. Но дракон на мелком месте смешон даже ракушкам!
Кто не признает деревенского самурая? А ведь у него есть власть! И власть большая! Сила у него огромная.
Ябадоо – родовое имя, передающееся от отца к старшему сыну. У Ябадоо кроме этого имени есть еще другое имя – Ясобэ – и родовая фамилия – Сугуро. Ябадоо является подданным княжества Кисю, земли которого довольно далеко отсюда, на другой стороне залива, за горами. Князь Кисю вполне признает Ябадоо своим самураем. А князь Мидзуно не признает. Обязанность Ябадоо очень высока. Он от князя Кисю руководит многочисленными рыбаками деревни Хэда, которые тоже принадлежат князю Кисю. Некоторые из них служат Кисю как рыбаки, а Мидзуно – как земледельцы. Это очень сложно и непонятно, но Ябадоо уже привык и знает хорошо их сложное и двойственное положение.
Пограничной охраны здесь не существует. Рыбакам, которые охраняют Японию, наблюдают за морем и побережьем, оружия не дается, им это не доверяется, и они не воины, хотя фактически охраняют, все время в море и зорко наблюдают, они первые видят чужой корабль. Поэтому над ними и поставлен от имени князя Кисю самурай, несущий ответственность, а его старый, дырявый дом под соломой – как бы сильная крепость и защита побережья.
Охрана побережья не должна принадлежать здешним князьям, чьи земли на берегу моря. Это небезопасно, они смогут сноситься с заграницей. Охрана поэтому вверена другому, дальнему князю, охрана ему подчиняется. Его представитель – Ябадоо. Самурай от имени далекого князя Кисю действует смелее и за всем смотрит. А князь Мидзуно не признает Ябадоо самураем...
Как быть? Нынче все самураи беднеют. Ябадоо не сам сюда приехал из Кисю. Ему должность наблюдающего за рыбаками досталась от отца, отцу – от деда, тому – от прадеда. Все предки его были деятельные и грамотные. Это все записано, рукописи хранятся в старом доме. Если Японию затопит цунами, как город Синода, то всплывет невероятное количество сохраняемых древних документов и дневников... Ябадоо так иногда думает, очень опасаясь, что записки могут погибнуть в воде. Или сгореть. Или попасть в руки иностранцев!
Ябадоо, зная, что князю Мидзуно нужны лошади, развел целый табун. Этим он стал для князя нужнейшим человеком. Кони пасутся на сопке, которая принадлежит лично ему. Но кроме Ивана у самурая нет подданных. Ежегодно двух лошадей Ябадоо отводит князю Мидзуно. Тот очень доволен бывает, благодарит, но самураем так и не признает. Если Мидзуно признает Ябадоо самураем, то не будет получать от того в подарок двух лошадей. Ябадоо платит, чтобы не нести других крестьянских тягот. Вот в какой заколдованный круг он попал благодаря изобретательности своих предков. Он намекал Мидзуно, что если станет самураем, то будет по-прежнему отводить ему лошадей, и даже не двух, а трех. Мидзуно, хитрый тиран, улыбается и только благодарит. Но в душе не верит, чтобы не в подать приводили коней.
В семье Ябадоо шесть дочерей и трое мальчиков. Однако сильней всего любит Ябадоо не свою семью, а честь Японии и ее властелинов и для них хотел бы вырастить прекрасных детей. Один парень больной, другой глуповат. Старший сын умный, хорошо учится, ходит к бонзе давно. Ему будет передано имя Ябадоо и должность. Но на коне не может скакать. Его рвет, укачивает, как и в море. Как быть? Есть обычай брать на воспитание. Но у кого? Крестьянского мальчика Ябадоо не возьмет. А положение с его самурайством такое неясное, что ему никто из самураев не отдаст сына.
