Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня зимних волков
– Да вы что! – Дебрян перепугался. – Да что с нами со всеми тогда будет, вы подумали!
– А мы при чем? Я что, с «боевым чуром» тебя на рать идти призываю? Мы вовсе сторона. Мало ли, какие там лиходеи, на волоке? Волок-то больше не наш, какой с нас спрос? Волок-то теперь княжий! А значит, его и ответ. Вот пусть волховецкие и киевские варяги с нашего спросят, почему на его земле их родич голову сложил! А когда спросят…
– Что? – в раздражении уточнил Дебрян.
– Хрен в решето! С дружиной придут и со Свирьки голову снимут!
– А дальше?
– А дальше уж наше время наступит! Пока варяги между собой будут ратиться, мы себе и волока вернем, и… Может, боги пособят, чуры помогут, мы и вовсе эту породу варяжскую с нашей земли снесем! Чтоб духу не осталось! Или вам не стыдно, что они на земле дедов ваших расселись, корни запустили, своих мертвецов возле наших кладут? Все соки высосали! Сидим, как раззявы, на берегу, в реке серебро течет, а нам и капельки теперь не перепадает!
Лица старейшин изменились: видно было, что каждый из них уже не раз думал именно об этом.
– Да ну вас к лешему! – Дебрян даже на ноги вскочил. – Краяшка, тебя кикимора, что ли, укусила? Войну хочешь затеять? Прямо здесь, у нас! – Он даже руки раскинул, будто пытался показать, где именно будет происходить задуманная война. – Варяги ратиться-то будут между собой, а кого Свирька воевать потянет? Нас и потянет!
– А мы не пойдем! – весело крикнул Немига. – В лес уйдем, ищи нас!
– Они избы попалят, тогда точно в лесу останемся – да с бабами, чадами и скотиной! Наши поля и луга потопчут, пожгут! Нашу скотину забьют! Останемся голыми – кто уцелеет. За голову-то возьмитесь!
– Так что теперь – терпеть до самой крады? – Краян сумел дождаться окончания этой речи только потому, что Дебрян говорил быстро. – Так навек себя и признать холопами варяжскими! Отдать им землю дедов наших? Пусть живут и богатеют?
– Они живут и нам дают пожить! Я своими руками свой дом ломать не буду и тебе не дам! Живем, землю пашем, торгуем помаленьку. Чего тебе еще?
– Это ты потому так говоришь, что тебе Свирька зимой чашу подарил! Чаша-то медная, а ты носишься с ней, будто золотая!
– А тебе он будто рубаху не подарил?
– Да я плюю на его рубаху! Хоть бы ее на свинью надели, мне все равно!
– Дурень ты! Так пробросаешься, голова твоя к свиньям полетит!
– А ты подстилка варяжская, а не мужик!
– Сам ты…
Дебрян подался к Краяну и с размаху ударил в грудь. Тот не остался в долгу, и двое бородатых мужей сцепились в драке. В тесноватой избе они то и дело налетали на печку и стены, так что сруб содрогался и прочие с испугом поднимали глаза к кровле: сейчас рухнет и придавит всех!
Из темного угла выступила невысокая женская фигура. Это была жена Краяна, голядка Уксиня: он взял ее с собой, потому что только она помнила дорогу к заброшенной веси Кувшиновичей. Без страха она шагнула к дерущимся мужикам, что-то быстро сказала по-голядски и сделала руками резкое движение, будто разрывала ветхий лоскут напополам.
Краян и Дебрян расцепились и разошлись на пару шагов. Потом подняли головы и с изумлением уставились друг на друга. Им казалось, что драка, от которой они еще не остыли, им примерещилась, тем более что ни тот, ни другой никак не могли вспомнить, из-за чего она началась!
А Уксиня тихо отошла к двери и снова присела там, став почти незаметной.
– А все же пощипать варягов было бы неплохо, – сказал Немига, невозмутимо наблюдавший за дракой. – Что им плохо, то нам уже хорошо. А выйдет поссорить Свирьку с киевскими и ладожскими – и еще того лучше. За вилькаев мы не ответчики, а они о себе сами порадеют. Выйдет худо – уйдут подальше, этим летом домой не воротятся, что за беда? У тебя же, Краян, там один сын?
– Один.
– А четверо дома?
– Четверо.
– Ну, и у меня так. Если что – еще настругаем!
Старейшины обменялись ухмылками, разгладили нахмуренные лбы. Все они были уже в тех годах, когда первая жена состарилась и не может больше рожать, зато сами мужики еще орлы. В эту пору, женив старших детей, обычно берут вторую, молодую жену.
– Я вот про одно только думаю… – начал Немига. – Вот, услышат нас боги, приберут породу варяжскую, очистят землю нашу. А князя-то мы где себе возьмем?
Все озадаченно уставились на него. Велеборовичи, исконные князья смолян, были Сверкером истреблены начисто.
– Ну… – Даже Краян растерялся, поскольку этот вопрос никогда не приходил ему в голову. – Как-нибудь… неужели не справимся?
– Чего – справимся? Из глины, что ли, себе нового князя слепим?
– У полоцких можно попросить. Их князья с нашими в родстве были.
– Зоричский князь Велебой прежний был женат на сестре Ведомила, – подсказал Дебрян. – Значит, нынешний их князь – ее внук.
– Который киевскому князю покорен и дань платит? Вот нам, кстати, и помощник! – повеселел Краян. – А вы говорите… Тут главное – дело начать. А там уж…
– Если дело наше угодно богам, они пошлют смолянам князя, – вдруг подала голос Уксиня.
– Да как бы узнать, угодно или не угодно! – Дебрян в отчаянии хлопнул себя по бедрам, поскольку этот вопрос его мучил более всего.
– Узнать есть способ только один.
– Какой?
– Начать. Кто не начинает дела, никогда не узнает, угодно ли оно богам.
Из тех, кто на этом малом вече не был, о деле узнал только старший Краянов сын Честомил. Его отец выбрал в гонцы, а остальным было вовсе незачем знать. Если хоть слух просочится, кто навел вилькаев на дорогой груз, род Озеричей окажется под угрозой полной гибели. Князь и так ведь помнит, кто ему добра не желает…
– Мать гадала – сказала, дело кончится благополучно и с прибылью. Одно худо – дружины у тех двоих много, – добавил Честомил, рассказав вилькаям о варяжском обозе.
– Много – это сколько? – Равдан перестал ухмыляться, его дерзкий взгляд стал пристальным и внимательным.
– Да копий по тридцать у каждого. – Честомил помрачнел. – Вы уж сами думайте, сподручно вам или как. А товар, по всему видать, дорогой. Не всякий год такое возят.
Равдан быстро переглянулся с товарищами.
– Где они сейчас? – спросил Лютояр.
– У Подмоги и есть. Сказали, дня три отдохнуть хотят.
Вилькаи вновь переглянулись: времени оставалось в обрез.
– Передай спасибо Подмоге и Краяну, – сказал Ярый.
– Не забудьте: наша половина… если что, – напомнил Честомил.
– Много хотите! – возразил Равдан. – Наших половина поляжет, если дело не сладится. А ваших всех трудов – по реке прокатиться.
– Да вам что – вы в лес ушли, ищи вас! – возмутился Честомил. – А нам куда деться: у нас селенья, избы, бабы, скотина, дети! Если узнают, что от нас вести пошли, – пожгут и всех варягам продадут! По реке прокатиться! Вот будут у тебя дети, узнаешь, чего стоит так вот кататься! Э, да какие тебе дети…
Он махнул рукой, не ожидая от младшего брата ничего хорошего и в будущем.
Равдан только ухмыльнулся. Он нравился девкам и даже молодухам, на Ярилиных игрищах не скучал и не сомневался, что у него уже есть дети, только он об этом не знает. О том, чтобы где-то родился младенец с таким же, как у него, пятном, пока разговоров не было. Но при всех своих способностях он не мог вообразить себя таким же вот хозяином, дрожащим за сохранность избы и домочадцев.
– Нам и половины хватит! – Лютояр усмехнулся и положил Равдану руку на плечо, успокаивая. – Много ли нам надо, брат? Или тебе шелков хазарских, или блюд хвалынских хочется?
Равдан расхохотался и кивнул на сложенные на траве медвежьи шкуры:
– По мне – так лучше этого вон платья ничего нет.
– Ну так и леший с ним, добром княжеским. Нам наша воля всего дороже, правда?
Набеги на купцов вилькаи предпринимали не слишком часто: у тех имелась своя дружина, и редко когда добыча оправдывала риск.
– А вот кому хорошо, так это гостям торговым, – сказал Равдан, глядя вслед челноку, на котором Честомил отправился восвояси. – На месте не сидят, возле бабы, а ездят по разным землям. Я порой думаю, вот бы и нам тоже…
– И нам? – насмешливо покосился на него Лютояр. – Чем торгуешь, богатый гость – шишками сосновыми, шишками еловыми?
– Нет, ты посмотри! – Равдан подошел к нему. – Вот сейчас, даст Велес, возьмем добычу. Чтобы там серебро было вот в таком тюке, это Подмога, конечно, брешет. Но если и правда товар дорогой, то можно с нашей долей отсюда на Волгу двинуть, там продать.
– В Киев ближе. Сейчас все больше в Киев идут.
– Ну, туда. Доберемся и до Киева, мы ребята не робкие. А, Лютога?
– Судьба моя темна покуда! – Лютояр подавил вздох. – Не хочу загадывать.
– Ты что – бабка старая, сидеть косточки бросать? – негодовал Равдан. – Так всю жизнь просидеть можно! В деле ее испытывают, судьбу! Ты вроде парень-то неробкий, а жмешься, как девка!
– Я – девка?
– Ты девка! Косу осталось отрастить!
После этого последовала потасовка, за которой разговор забылся. Однако Равдан, не в первый раз заведший подобный разговор, видел, что некие думы о своей судьбе у его приятеля имеются. Только он не хочет ими делиться.
