Виктория Холт - Мой враг — королева
Я рассмеялась:
— Кажется, Рейли серьезно задел тебя.
— Он — временщик, — резко сказал Роберт, — я думаю, молодой Эссекс понравится королеве.
Я пожала плечами:
— Я вызову своего сына, а затем, если твоя повелительница позволит тебе, ты приедешь сюда и уговоришь его.
Роберт сказал, что будет рад видеть молодого Эссекса и я могу быть уверенной в том, что он сделает все для него.
Когда Роберт ушел, я продолжала размышлять, рисуя себе сцену представления сына королеве:
«Мой приемный сын, граф Эссекс, Ваше Величество».
Ее глаза вспыхнут: ее сын! Щенок Волчицы! Какой шанс был у него? Правда, он рожден до того, как она узнала о нашей с Робертом, ее «милым Робином», страсти. Но нет, она не примет моего сына. Конечно, он был очень красив, у него был уникальный шарм, он был того типа молодым человеком, которых королева любила держать возле себя. Но он имел один недостаток: он никогда не станет льстить ей.
Интересно было взглянуть, какое он произведет на нее впечатление. Я сделаю то, чего хочет Лейстер, и уговорю его быть представленным королеве.
Как часто я сожалела о том, что лишена дара предвидения. Если бы я смогла предвидеть будущее! Если бы я знала о предстоящей трагедии и муке, я бы никогда не позволила моему дорогому сыну пойти к ней.
Но наши с королевой жизни были связаны трагическим капризом судьбы. Мы с нею были обречены любить одних и тех же мужчин — и какая то была для меня трагедия! Но не думаю, что и королева избежала мук и страданий.
— Рейли? — переспросила Пенелопа. — Он лихой парень. О нем мне говорил Том Перро, когда я провела несколько дней с ним и Дороти. Том говорит, он пылок и горяч. Любое насмешливое слово в его адрес может вызвать в нем бешенство. У Тома с ним произошла ссора, из-за чего они оба были посажены в тюрьму и освобождены лишь через шесть дней. Но на другой день Рейли затеял драку на теннисном корте с человеком по фамилии Уингфилд. Он — авантюрист. Он похож на королевского любимца, Фрэнсиса Дрейка. Вы знаете, она любит таких мужчин.
— Значит, она любит и Рейли?
— О, он — один из ее любимчиков! Как она может слушать такие лицемерные комплименты — никогда не пойму.
— Немногие понимают королеву, но она и не стремится, чтобы ее понимали. Лейстер хочет представить ей Эссекса. Как ты думаешь — будет успех?
— Он красив собой, ей такие нравятся, и может быть очаровательным, когда пожелает. Он согласен?
— Пока нет. Я посылаю к нему гонца. Лейстер приедет на переговоры с ним.
— Сомневаюсь, что он согласится. Ты знаешь его упрямство.
— Упрямство и импульсивность, — добавила я. — Он всегда действовал необдуманно. Но он еще молод. Он изменится, я не сомневаюсь.
— Изменится — и быстро, — согласилась Пенелопа. — Но он никогда не будет говорить этих фальшивых комплиментов, которых королева требует от своего окружения. Ты знаешь, он всегда говорит то, что думает. Он такой с детства.
Так как Эссекс в последние годы провел много времени у четы Рич, я поняла, что Пенелопа знает его характер. Я сказала:
— Думаю, королева не примет его, потому что он — мой сын.
— Но она приняла нас, — отвечала Пенелопа, — хотя иногда она бросает на меня странные взгляды и довольно резко говорит. Дороти того же мнения.
— Она каждую минуту думает о вас, как о щенках Волчицы, как она элегантно обозвала вас.
— Кто знает, может быть, твой муж и твой сын вместе уговорят ее вновь принять тебя.
— Сомневаюсь, чтобы Эссексу удалось то, что не удалось милорду Лейстеру.
Хотя ей и хотелось подбодрить меня, она согласилась. Даже спустя годы мне напрасно было надеяться на снисхождение королевы.
Затем мы заговорили о ее ненависти к мужу и о том, как ей трудно жить с ним.
— Я могла бы переносить его, если бы он не был столь религиозен, — сказала Пенелопа. — Но это сводит меня с ума: он становится на колени и молится перед тем, как залезть в постель, а там… я оставляю это твоему воображению, потому что мне неприятно вспоминать. Теперь он требует моего приданого и говорит, что ничего не получил от этого брака. А я подарила уже ему сыновей Ричарда и Чарльза и — проклятие! — я снова беременна.
— Он должен быть доволен, что ты такая плодовитая.
— Уверяю тебя, я не разделяю его удовлетворения.
— Филип, кажется, находит, что ты ничего не потеряла в привлекательности.
— Приятно, конечно, когда тебя воспевают в стихах, но Филипу, похоже, этого вполне достаточно.
— А что думает Фрэнсис об этих стихах к другой женщине?
— Она не возражает. И он начал уделять ей некоторое внимание с тех пор, как Фрэнсис разрешилась дочерью, которую она так верноподданнически назвала Елизаветой в честь нашей королевы. Ее Величество была заинтересована.
Таким образом, мы с дочерью сидели и болтали и время проходило для нас весело.
Эссекс послушался материнского призыва и приехал. Как я была горда, представляя его отчиму! Им и в самом деле стоило гордиться. Каждый раз, видя его, я поражалась его красоте: у него была смуглая, как и у меня, кожа, густые волосы, которые были более темного оттенка, чем мои, и большие темные глаза, унаследованные от Болейнов. Он был очень высок и слегка сутулился, вероятно, оттого, что ему часто приходилось глядеть на людей сверху вниз. У него были красивые деликатные руки, и то, что он не носил никаких украшений, привлекало к ним внимание. Его венецианские панталоны — пышные сверху и зауженные у колена — были из лучшего бархата, однако сшиты не по последней французской моде, как носили все придворные и Лейстер.
Плащ Эссекса, я помню, был расшит золотым кружевом, но какая разница, как он был одет? Он во всем бы выглядел исключительно эффектно. Он носил одежду с равнодушием, которое изобличало его природную элегантность. Я с восторгом вспоминаю его решимость не быть причисленным к королевским фаворитам.
В сущности, он не скрывал своего презрения к мужчине, который позволял кому-либо пренебрежительно и оскорбительно обходиться со своей женой, пусть даже и королеве.
Он подозревал о намерениях Лейстера, а я уже знала их в полной мере. Я давно обнаружила в муже желание дружбы с моим любимцем, но теперь, после опубликования «Трактата о деяниях», я находила иные мотивы, скрытые Лейстером за родственным интересом. Он насаждал всюду своих родственников, и они начинали крутиться вокруг него и служить его интересам.
Я была слегка обижена. Я не желала, чтобы моего сына использовали. Возможно, у меня уже появились какие-то предчувствия. Но я сама подавила свои страхи. Мне было любопытно, как примет его королева и сможет ли Лейстер заставить юного Роба плясать под свою дудку.
Перед приездом Лейстера я сказала своему сыну, что тот желает с ним поговорить. Эссекс прямо и резко отвечал, что не интересуется проблемами двора.
— Но ты должен быть любезен с членами семьи, — упрекнула я.
— Мне не нравится сложившееся положение, — отвечал он. — Лейстер проводит все дни при дворе, зная, что королева никогда не примет тебя.
— У него есть другие обязанности, и он не занимается там чепухой. У него много постов в правительстве.
Он был упрям:
— Если тебя не принимают при дворе, он должен был бы отказаться бывать там.
— Роб! Но это же королева.
— Все равно. Лейстер в первую очередь должен быть предан тебе. Меня бы оскорбило, если бы при мне тебя унижали.
— О, Роб, милый, как я обожаю тебя за твое безрассудство! Но он не сможет ничего сделать. Пожалуйста, пойми. Королева ненавидит меня за то, что я вышла за него замуж. Она настроена разлучить нас. Ты должен понять, что для него было бы губительно не подчиниться ей.
— Если бы я был на его месте… — пробормотал Роб, сжимая кулаки, и этот жест заставил меня засмеяться счастливо и нежно! Как прекрасно иметь такого защитника!
— Ты слишком долго жил в провинции, — сказала я. — Лейстер обязан королеве именем и состоянием… будешь обязан и ты.
— Я?! Тебе никогда не удастся сделать из меня придворного. Я предпочитаю достойную жизнь в провинции. Я научился ей в поместье Берли. Но видеть, как старый мудрый советник трепещет под командой женщины! Увольте, это не для меня. Я предпочитаю свободу и независимость. Я проживу жизнь так, как я хочу.
— Не сомневаюсь, мой сын. Но пойми же, наконец, что твоя мать желает тебе только наилучшего в жизни!
Он обернулся ко мне и обнял. Любовь к нему захлестнула меня.
Приехал Лейстер, шарм и добропорядочность были воплощены в нем.
— Как я рад видеть тебя! — закричал он. — Я хочу с тобой получше познакомиться! Ты теперь совсем мужчина. Ты ведь мой пасынок, а родственники должны держаться вместе!
— Совершенно согласен, — резко сказал Эссекс. — И это непростительно, когда муж при дворе, а жену там даже не принимают.
