Александр Майборода - Путь на юг
Весь день и всю ночь на Белую Вежу летели камни и горшки с горящей смолой. Благодаря запасам воды пожар в городе удавалось быстро тушить. Городские стены же были сложены из твердого камня, поэтому попадание на них горящей смолы угрозы не представляло. Смола только пачкала их.
Но вот падающие с неба камни представляли большую опасность для жителей внутри крепости, разрушая дома и убивая людей. Поэтому многие жители поспешили переместиться поближе к стенала куда камни не попадали.
Впрочем, ближе к вечеру князь Вячеслав сказал:
— Планы хазар понятны ----- на приступ они пойдут утром. Пусть наши люди пока отдыхают и прекратят ответную стрельбу.
Глава 92
С тех пор как поступило сообщение о приближении хазар к городу князь Вячеслав на свой двор не приходил, слишком много было дел, но сегодня он решил проведать жену и сына.
В деле взятия городов хазары — воины умелые, и особенно яростен их первый штурм, поэтому князь Вячеслав был уверен, что утром будет немало пролито крови. Все будут стоять на стенах и грудью встречать врага: и князь, и горожанин, и женщины, и дети. Никто не отсидится в безопасном уголке. И кто останется жив — неизвестно.
Князь Вячеслав умирать не собирался, однако не увидеть жену и сына, может быть, в последний раз, он не мог, поэтому, как только стемнело, он отправился на княжеский двор.
Несмотря на поздний вечер, во дворе горели костры, ходили люди, — княжеский двор был последней линией обороны города. Кроме того, здесь готовили пищу для дружинников.
Проверить, как приготовлен княжеский двор к обороне, князь раньше не мог, поэтому в сопровождении Тура сначала прошелся по двору.
Осмотр его удовлетворил. Строения на княжеском дворе оказались совершенно не повреждены, — их защищала каменная стена, ограждавшая княжеский двор.
Князь Вячеслав дал некоторые указания по усилению обороны княжеского двора и только после этого зашел в терем.
Жена Любомила уже была предупреждена о том, что муж собирается зайти, и встретила его с сыном около двери.
Князь обнял жену. А затем взял на руки сына — Красимиру едва исполнилось три года. Красимир прикоснулся мягкими ладошками к щетинистым щекам отца и отдернул.
— Колется, — смешно картавя, проговорил он.
Князь Вячеслав улыбнулся.
— Как вы? — спросил жену.
— Двор готов к обороне. Запасов хватит не меньше чем на два года, — проговорила Любомила и взглянула в глаза мужа. — Мы отстоим город?
Светло-серые глаза смотрели с обреченностью, сквозь которую пробивалась робкая надежда.
В голове князя Вячеслава мелькнула мысль, что жену и сына следовало бы отправить в Корьдно, как только поступило известие о том, что хазары вышли на Белую Вежу, но он тут же отмел эту мысль — если бы он отправил свою семью из города, то его примеру последовали бы и другие горожане. Отъезд семей серьезно подорвал бы моральный дух горожан, их желание защищаться. А многим и некуда было отправлять свои семьи, потому что их дом был здесь.
«Погибать — так всем!» — сказал сам себе князь Вячеслав, он обнял свободной рукой хрупкие плечи жены и, стараясь придать голосу твердость и уверенность, проговорил:
— Белую Вежу мы никогда не сдадим!
Глава 93
Белая Вежа. Башня у ворот. Когда небо перед рассветом стало черным, как смола, с Дона потянуло холодом.
Посредине башни в железном чане тлел огонь, слабо освещая внутренности помещения.
В башне сторожили двое: горшечник Полыня и кожемяка Дубыня. Горшечник был невысок, но коренаст. Дубыня был великаном, топор за его поясом казался игрушкой. Они сидели около огня, и их лица казались красными.
Остальные спали на ворохе сена в углу башни.
Темноту прорезало испуганное ржание коня, болезненный крик человека, то ли упавшего, то ли ушибленного копытом коня, и Полыня накинул на плечи овчинный тулупчик и подошел к краю стены.
Поле вокруг города было усеяно огнями костров, словно безоблачное ночное небо звездами, и из-за этого непонятно было, где земля переходила в небо.
— Однако много хазар пришло, — проговорил Полыня.
Дубыня поднялся с лавки и подошел к Польше и тоже стал смотреть на ночные огни.
Хазары у костров внизу закопошились, и послышался стук дерева, и в небо взлетел, словно комета, огненный снаряд.
Он поднялся вверх на секунду, застыл, а затем медленно опустился в город. Коснувшись земли, взорвался огненным клубком.
Послышались крики. Замелькали тени вокруг огня, и через минуту огонь, задохнувшись дымом, погас.
— Злыдни, всю ночь пуляют, никак не угомонятся, — сказал Полыня.
— Угу, — пробормотал скупой на слова богатырь.
Метательные орудия хазар с наступлением темноты стрельбу не прекратили, хотя и стали стрелять реже. Обычно выпустив снаряд, они на некоторое время успокаивались. Но сейчас, выпустив снаряд, хазары снова засуетились, — слышались скрип дерева, удары и крики. Скоро взлетел новый снаряд. Затем новый.
— Что-то у хазар суета поднялась, — заметил Полыня п прокомментировал: — Не иначе проснулись, лешие.
Дубыня проговорил:
— Наверно, готовятся на приступ идти.
— Пока солнце не встанет, на приступ не пойдут, — уверенно заявил Полыня.
Дубыня молча взял лук и стрелу. Конец стрелы с паклей, пропитанной смолой, он сунул в угли и, когда пакля вспыхнула чадящим огнем, положил стрелу на лук, и не целясь выпустил ее в темноту. Стрела огненной змеей скользнула вниз и, воткнувшись в землю почти под стеной, осветила небольшой пятачок земли.
В освещенном пятачке метнулись люди.
— А что они делают под стенами? — изумился Полыня, точно проделком проказливого кота. — А ну-ка, Дубыня, еще пару стрел пусти!
— Погоди, — сказал Дубыня. Он положил лук на лавку, затем взял со стены два подготовленных факела, сунул их в огонь, поджег и бросил в окно.
С факелами дело оказалось лучше —- упав на землю, они озарили толпы хазар, приставляющих к стене лестницы.
— Ах, проклятые! Они в темноте решили забраться на стены! — воскликнул Полыня и кинулся к небольшому колоколу, висевшему посредине башни.
Через секунду колокол залился тревожным боем.
Тем временем, Дубыня стал из лука пускать стрелы в хазар. Тут же к нему присоединились и проснувшиеся ратники.
Звук колокола встревожил людей и на других участках стен. Разглядев лезущих на стены хазар, и там затараторили в тревожные колокола.
На стены полезли разбуженные горожане.
Поняв, что их уловку раскрыли, хазары перестали скрываться. В поле зазвучали трубные звуки — хазарские военачальники подавали сигналы своим отрядам; ржание коней; крики людей.
Метательные орудия зачастили выстрелами, но теперь они кидали снаряды не в город, а старались попасть в стены и башни.
Вскоре Полыня увидел, как на край стены коснулась, поднятая на дыбы, лестница, и через мгновение над стеной показались лица хазар, — перекошенные от ярости; багровые от огня; разорванные в крике рты.
Полыня попытался столкнуть их копьем. Но древко копья тут же было покрошено в щепки кривыми саблями.
Используя заминку, на стену выскочили двое хазар. Они сразу зарубили двоих ратников, а Полыня чудом увернулся от их ударов. Но при этом он остался один.
Он с трудом сдерживал их натиск. А по лестнице поднимались новые хазары.
Видя, что самому не справиться, Полыня, словно раненый заяц, жалобно завопил:
— Дубыня, помоги мне.
Увидев, что происходит, Дубыня решил, что первым делом надо столкнуть лестницу, и он схватил длинный багор, уперся им в лестницу, и с натужным выдохом отвел ее от стены.
Уже взобравшиеся на стены хазары бросилась на выручку своих товарищей. Таким образом, Дубыня оказался в безвыходной ситуации, чтобы отбиться от хазар, он должен был оставить лестницу, но, если он это сделает, то на стену тут же заберется новый отряд хазар.
Спас Дубыню Полыня. Он прикрыл богатыря своим щитом.
Хазарам пришлось устранять помеху чтобы сразить Полыню. На это у них ушло немного времени, но за это время Дубыня столкнул лестницу вместе с находящимися на ней хазарами — только тоскливый вой донесся снизу.
Столкнув лестницу Дубыня принялся сокрушать хазар тяжелыми ударами топора. Через минуту башня была очищена от хазар.
Скинув последнего хазара со стены, Дубыня бросился к Польше.
Полыня лежал в луже крови, не шевелясь.
Дубыня приподнял его. Полыня открыл глаза.
— Я еще жив, — прошептал он.
— Значит, будешь жить долго, — сказал Дубыня.
Он оглянулся и увидел, поднимающуюся по внутренней лестнице женщину с холщовой сумкой в руке.
— Помоги! — сказал Дубыня.
Женщина торопливо подошла к нему и тронула за руку.
— Не мне, а ему, — кивнул Дубыня на Полыню.
