Саймон Скэрроу - Братья по крови
Вожак бригантов каменно стоял на своем месте, и Катон скрытно потянул поводья вправо, чтобы объехать его сбоку. Все происходило без слов, столкнулись лишь их глаза – сталистый шорох клинка о клинок, от которого сыплются искры. И Катон, разминувшись, бок о бок проехал мимо. Вокруг горласто бесновалась толпа варваров, и префект сейчас шагом пробирался через нее, отрешенно глядя поверх голов. Конь под ним, как и все боевые лошади, давно был привычен к крикам и шуму боя, реву труб и лязгу оружия. Но животное все же нервничало: всхрапывая, косило глазом и дергало шеей, задирая голову.
Нога Катона задела чье-то плечо, но он сидел, стараясь не шевелиться. Остановить коня или сдернуть его с седла никто не пытался. В какой-то момент справа что-то мелькнуло, и о нагрудник Катону шлепнул кусок дерьма, обдав ошметками подбородок. В ноздри шибанула вонь, но Катон не шелохнулся, даже не пытаясь его смахнуть. Через какое-то время орава варваров миновала, и он невредимым выехал из нее на вершину холма. Перед глазами предстала пустая извилистая дорога, уходящая дальше в холмы Бригантии. Проехав небольшое расстояние, Катон оглянулся и увидел, что его люди по-прежнему соблюдают дисциплину, стойко снося глумливые приставания и всякую пакость, которую варвары щедро швыряли в них. Затем он поймал взглядом Белмата, отъехавшего в сторону от тропы. Вожак бригантов невзначай обернулся, и на его лице можно было разобрать тяжелую удрученность.
Всякое напряжение с Катона будто схлынуло, сменившись вдруг желанием расхохотаться: он понял, что Белмату и его людям дано точно такое же указание, что и ему самому. Им тоже велено не наносить удар первыми, но если получится, то спровоцировать римлян на насилие. И теперь, когда блеф был разгадан, становилось ясно: кровопролития не будет. Можно было вздохнуть с облегчением.
Колонна с медленным упорством тянулась через лай толпы, но ни одного обмена ударами не последовало: ни один из римлян не обернулся, не выкрикнул бригантам ни одного оскорбления, и довольно скоро авангард уже оставил свору Белмата позади. На верхушке соседнего холма Катон обернулся и увидел, как вожак сердито взмахнул рукой, и вся его стая разом остыла и смолкла, глядя вслед римским солдатам, уходящим туда, где звонкие, точно перевитые струйки птичьего щебета доносились из безмятежного разнотравья. Катон вынул флягу и старательно смыл с себя прилипшее дерьмо. В следующий раз так легко отделаться, может, и не получится. Наверняка прилетит что-нибудь посерьезней: стрела, дротик или камень из пращи.
Колонна продолжила путь среди холмов, тянущихся по обе стороны в лиловатую даль до самого горизонта. Однако не отставали и варвары, на расстоянии сопровождая римлян по обоим флангам. Попыток встать на пути больше не было, и к сумеркам обе силы остановились на ночлег менее чем в миле друг от друга. Хаотично разбросанные костры стоянки охряным светом освещали лица бригантов, которые сидели вокруг огня и оживленно переговаривались по-кельтски. В недвижном вечернем воздухе их голоса доносились до ровных валов и стен римского лагеря, над которыми молча возвышались фигуры часовых. Те, что мерно вышагивали в патрулях, время от времени останавливались и настороженно приглядывались к своим беспокойным соседям, вслед за чем возобновляли обход, пристально вглядываясь в сумрак: нет ли там опасности. Среди ночи варвары вдруг распелись. Поначалу песни были шумными, удалыми, но постепенно удаль в них пошла на убыль, и сделались они мягче и задушевней. Катону, стоящему на отведенном его людям участку укреплений, даже показалось, что поют они с какой-то грустью.
Обычно обход часовых – обязанность дежурного опциона. Это он проверяет, все ли начеку, но Катону сегодня не спалось. Накинув плащ, он отправился по настилу для часовых от поста к посту, всякий раз называя пароль, когда его спрашивали. Так он дошел до одной из угловых платформ, где на более светлом фоне пейзажа, едва освещенного тонким и кривым рогом полумесяца, напоминающего смертельные кинжалы, какие он видел в Иудее, темнела баллиста. Здесь он услышал чей-то приглушенный диалог. Думая отругать часовых за халатность, он вдруг неожиданно узнал голос Макрона:
– Красивая, однако, мелодия, а? О чем они, интересно, поют?
Второй голос откликнулся после изрядной паузы:
– Эта – страдательная, вроде плача. О жене воина, ждущей мужа домой с битвы. Она того не знает, но он пал. Смертью героя. А она стоит в воротах своей деревни с женщинами и ищет лицо своего любимого среди тех, кто вернулся. И вот они уже все прошли, а его все нет. И тут она узнаёт…
Катон узнал голос Веллоката. Переводчика перебил насмешливый возглас Макрона:
– Что-то уж больно невеселая. Но сама песня неплоха, очень неплоха. Ты меня ей как-нибудь обучи…
Почувствовав стороннее присутствие, он обернулся и узнал своего друга.
– Приветствую, господин префект.
– Привет тебе, центурион.
Взгляд Катона скользнул на переводчика-бриганта, черты которого в скудном свете месяца были едва различимы. Хотя по тому, как он вглядывался в отдаленные огни костров, было видно, что человек тоскует.
– Есть ли что-нибудь?
– Да пока ничего. Белмат со своими ведет себя просто молодцом. Даже вон веселят нас за бесплатно.
– Хотелось бы надеяться, что так будет и дальше. – Катон подступил ближе к палисаду и выглянул наружу, в окружающую темень. – Хорошо, если бы они вели себя так до самого Изуриума.
– Если ты про песни, то я всей душой «за». Ну, а если захотят помериться с нами силами, то им же хуже.
– Ну да. Если только они не получат подкрепления. Учти, чем дальше мы углубляемся в их земли, тем длиннее путь отступления. Если этим обернется…
– Ух ты, – якобы удивился Макрон. – А до меня только сейчас дошло.
Катон мысленно упрекнул себя за то, что сморозил глупость. Значит, нервы все-таки не в порядке.
– Извини, – виновато улыбнулся он.
Все трое умолкли, слушая тихое пение, плывущее в ночи. Тут префект уловил, что Веллокат негромко подпевает мелодии. Катон понял, что переводчик сейчас гораздо охотнее находился бы среди своих соплеменников, чем на римском валу.
– А зачем здесь ты, Веллокат? – кашлянув, обратился он.
– В смысле? – резко обернулся бригант.
– Я имею в виду, почему ты с нами, а не с ними? – Он жестом указал на отдаленные фигуры вокруг костров.
Веллокат проницательно поглядел на римского офицера.
– Ты хочешь знать, почему я помогаю вам, а не моим соплеменникам?
– Да.
– Я здесь по приказу моей королевы.
– А почему она выбрала именно тебя?
– Потому что я говорю на вашем языке. Потому что она мне доверяет. Этих причин, думаю, достаточно. Кроме того, она мне приказала. У меня в этом деле нет выбора.
– Выбор есть у каждого. Ты мог избрать сторону тех, кто предпочел бы не отдавать нам Каратака. Ты мог присоединиться к Венуцию. Но ты этого не сделал. Любопытно знать, почему.
Веллокат неторопливо почесал в затылке.
– По правде говоря, я щитоносец у Венуция. В некотором роде это честь для людей нашего племени. Не скрою, я был горд, что он выбрал меня. Венуций – великий воин, столь же храбрый, сколь и сильный. Наш народ души в нем не чает. Вот почему его изначально заметила Картимандуя. И почему сделала своим консортом, то есть супругом королевы. С Венуцием подле себя она имела целью укрепить свое владычество над нашим народом и объединить его. – Веллокат невесело усмехнулся. – Однако единство – это качество, которым большинство племен на этом острове откровенно пренебрегает, что вы, римляне, вероятно, уже заметили. Если б мы ценили свое единство в борьбе против вас, то ваши хваленые легионы давно уже были бы отогнаны за море.
– Ты так думаешь? – вмешался Макрон. – А вот мне кажется, наша решимость доводить дело до конца не в пример крепче этого вашего единства.
– Как ни славны ваши легионы, но и они не смогли бы выстоять против объединенной мощи наших племен. И если бриганты пойдут войной против Рима, то перспектива вашего поражения достаточно велика.
– Я думаю, ты преувеличиваешь, молодой человек.
– Веллокат, – снова вступил в разговор Катон. – Если то, что ты говоришь, правда, то тогда почему за Венуция в вашем племени не идут все поголовно?
Переводчик чуть помедлил с ответом.
– Бригантов можно разделить на две основные фракции: западные племена и те, что к востоку. Сам Венуций из западных племен, и там есть многие, кто так или иначе связан с ордовиками. Их симпатии на стороне Каратака и его союзников. Так что есть такие, кто пошел бы биться с Римом с большой охотой. Вот почему королева избрала консортом Венуция: так она рассчитывала удержать свой народ в единении. Мы с ней происходим из восточных земель. У нас причин ненавидеть Рим гораздо меньше. Кроме того, всегда существует риск поражения, и королева проявляет осторожность, не желая подвергать свой народ такой участи. И я с ней согласен.
