Хесус Торре де ла - Пророчество Корана
Однако здесь их ожидало разочарование; то, что уцелело, находилось в полнейшем беспорядке. Здесь царил хаос. Полки зияли страшными пустотами, свидетельствовавшими о том разорении, которым подвергалось хранилище многие годы. Церцер расставил факелы и фонари так, чтобы можно было работать — при этом крысы спешно покинули помещение, — и начал просматривать оставшееся, откладывая, словно добросовестный учитель, то трактат Гиппократа, то труд по математике или то, что осталось от описания Страшного суда багдадским Самарканди.
После добросовестных, но не слишком результативных поисков он пожаловался, что из библиотеки, похоже, исчезли все книги по медицине, принадлежавшие эмиру, хотя был в наличии труд аль-Фараби «Идеальный город» и «Quatripartitum» Птолемея [173], которые избежали гибели. Это вызвало у него такую радость, будто ему удалось раскопать половину Александрийской библиотеки. Однако, как он ни надеялся, здесь не оказалось ни «Планетария», ни «Трактата о неизлечимых болезнях», ни «Медицинской материи». С помощью этой последней книги он хотел наладить преподавание в больнице Арагонцев.
Ректор Сандоваль помогал судье определить те трактаты по медицинской науке или по чародейству, использование которых можно было бы вменить в вину донье Гиомар, а Яго, в свою очередь, листал страницы в надежде найти Коран аль-Мутамида. Он жадно перебирал тома, счищал сор с фолиантов, чихал от пыли и простукивал стены, но в конце концов должен был констатировать, что знаменитая библиотека аль-Мутамида сократилась до размеров архива деревенского священника, потому что после нещадных выемок количество книг едва дотягивало до полусотни, да и те в большинстве своем были сильно повреждены. Получается, что в Гранаде он появится, не выполнив своего обещания, а Субаида так и не исполнит своей священной фары. Что тут поделаешь, когда тебе противостоят злой рок и невежество. На лице его сквозило глубокое разочарование. Церцер посмотрел на него красноречивым взглядом, он и сам являл собой живое воплощение отчаяния.
Неожиданно ректор воскликнул, привлекая всеобщее внимание:
— Вот оно, доказательство! Это «Трактат о наркотических веществах» Макалы.
И вправду, на нижней полке, заполненной стеклянными сосудами с какими-то непонятными мазями, под бархатным куском ткани нашлись две книги: одна оказалась давно утерянными «Афоризмами» Бен Исхака. Считалось, что в них заключены формулы ужаснейших ядов. Другая, в выцветшем, но аккуратном переплете, имела больший объем — ее частое использование выдавали поправки и замечания на испанском, а также свежие отчеркивания на полях.
Церцер и Яго снова понимающе переглянулись: замечания были написаны теми же красными чернилами мадад, которые донья Гиомар использовала в гербарии больницы Арагонцев, а также в записке, сопровождавшей отравление Субаиды. Не было никаких сомнений: вот где черпала свое умение шарлатанка, получившая доступ к уникальным медицинским знаниям, недоступным для христианского ученого мира!
Дон Николас потряс закопченным томом, словно военным трофеем, и стал листать его с лихорадочным любопытством.
Все остальные заглядывали в книгу через его плечи. Светильники сдвинулись над страницами, предваренными наставительным бисмиллах — восхвалением Аллаха. Том, иллюстрированный чудесными рисунками растений, цветов и семян, услаждал взор. Время пощадило краски. Яго и Церцер в восхищении моментально ухватывали названия некоторых животворных снадобий и наперебой выдавали свои познания: «Настойка из уксуса с медом», «Персидские снотворные и возбуждающие вещества», «Эликсиры из горечавки и сандала», «Мазь мархамма, излечивает рожистое воспаление», «Чудесная терминалия из Кабула».
Вот она, утерянная наука Востока, — перед их глазами. Советник не находил себе места от счастья — в их руки попал этот кладезь медицинских познаний, который отныне можно будет применять для лечения больных, а еще оповестить о найденных рецептах университеты.
— Что вы нашли на этих дьявольских страницах? — вернул их с небес на землю инквизитор, выражение лица которого не оставляло сомнений в его желании собрать все эти еретические книги и сжечь.
— Это всего лишь наука, — попытался успокоить его Яго. — Хотя в недобрых руках она может служить черному колдовству. Мне кажется, целый ряд отравлений еще во времена дона Альфонса объясняется тем, что мошенница брала рецепты из этих книг, а еще морочила головы неграмотным людям, заявляя, что Господь лечит ее руками, хотя в действительности это делалось с помощью знаний, взятых из этих мудрых мусульманских текстов. Человечество возблагодарит нас за то, что мы их спасли.
— В таком случае именем Трибунала я все это забираю для последующей передачи в ведение больницы Арагонцев, — отрезал дон Лопе. — С их помощью мы разоблачим ворожбу ведьмы, которая сама виновата в своих прегрешениях, совершив дикие и невообразимые поступки.
— И ей не поможет даже животворная кровь Иисуса Христа! — подал голос клирик, багровея от гнева.
Яго все еще не сдавался и продолжал поглядывать по сторонам в надежде найти какой-нибудь еще не проверенный уголок, полочку или замаскированную нишу. Но все было напрасно. Здесь не было святой книги ислама, которая, по словам Субаиды, предсказывала конец мира неким удивительным способом. Ее исчезновение наносило удар по его мечтам, в душе воцарилось ощущение безнадежности и провала.
— Мать аббатиса, а не остались ли книги из этой библиотеки в других местах? — спросил Яго скорее из упрямства, чем из дотошности.
— Сведений о том, что где-либо хранится какая-нибудь сатанинская книга из всего этого сборища ереси, нет, — ответила настоятельница. — Известно, что хранилище было размуровано во времена Альфонса Десятого чисто случайно, когда в водоеме проводились какие-то работы, так что оно оставалось закрытым более века. Страницы многих из этих манускриптов были использованы монахинями для освещения требников и прочих церковных текстов. Но надо сказать, что при уборке помещения нашли потайную нишу, а в ней двадцать пять томов, совершенно однотипных, написанных на богопротивном языке иноверцев; так вот, они привлекали внимание тем, что имели много искусных рисунков животных, воинов и диких лесов. Тома перенесли в библиотеку обители. Вот почему их-то злодейка не могла никак использовать: туда у нее не было доступа, хотя, если уж быть точной, среди них непостижимым образом всегда не хватало экземпляра под номером тринадцать.
Слова эти прозвучали как звон тугой струны, врачи молча и изумленно переживали варварскую и непоправимую нелепость, свершенную в этом сиротливом храме над классической и мусульманской наукой. Тем не менее Церцер сухо спросил:
— Скажите, уважаемая матушка, а не называется ли эта упомянутая вами коллекция «Ал-Икд ал-фарид», то есть «Уникальное ожерелье»?
— Вот уж действительно, — удивился Яго. — Вы и эти книги читали, магистр?
— Ну да, они составляют часть моей библиографической коллекции, причем я так же, как и вы, полагаю, что они не имеют ни медицинского, ни научного значения и не содержат магических формул, которые враждебны нашей вере. Речь идет о труде, имеющем в основном нравственный характер с известными общими местами восточной чувственности, свойственной религии магометан. Там нет для нас ничего интересного, дон Лопe, можете быть спокойны, — добавил советник, сворачивая на предмет их комиссии, чтобы судье, не дай Бог, не пришло в голову предать те книги огню.
— Хорошо, в таком случае мы можем идти, потому что нашли то, что хотели. В другой раз мы рассмотрим все это более подробно, уважаемая матушка. Извините нас за внезапное вторжение в вашу богоугодную обитель, однако дела веры не терпят промедления.
У Яго создалось безотчетное ощущение чего-то недопонятого и противоречивого. Однако странный диалог между аббатисой и магистром о таинственной коллекции, из которой пропал один том, оживил в его памяти день, когда он осматривал спальню инфанты доньи Беренгуэлы и под желобом для воды нашел нишу, где обнаружил странный том, на котором как раз и стоял номер «13». Почему же обладавшая немалым интеллектом кастильская принцесса спрятала у себя именно этот том? Выйдя из монастыря, они с Бер Церцером решили обменяться впечатлениями за парой стаканов райиского вина.
Уж очень не хотелось ему совсем терять надежду, и, будучи человеком, интересующимся наукой и проблемами познания в целом, он благодарил Бога за спасение хотя бы двух книг — золотого наследия медицины. Но настойчиво крутилась болезненная мысль, сквозь которую и пробилось подозрение: а не скрывается ли внутри тома под номером «13» ключ от пропавшего Корана аль-Мутамида?
