Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня
— Я уже от Мегастена слышал о йоге. Скажи, что это такое?
— Как учат наши наставники — брахманы, гуру, — человек состоит из двух начал: пракрити и пуруша, в свою очередь, единых в начале начал… Пракрити — материя — состоит из трех гун, или сил. Это саттва, раджас и тамас. Саттва — ясное, здоровое качество, оно дает человеку знание и счастье. Раджас олицетворяет страсть. С раджасом связаны вожделение, похоть, деятельность, предприимчивость в делах. Тамас — это все то, что связано с неведением, влечет к заблуждениям. Пуруша же — это дух, сам по себе бездеятельный, как бы созерцательное сознание, которое нуждается в пракрити, а пракрити в пуруше. Иначе говоря, пуруша делает духовным пракрити, без которой оно неочеловечено.
— А при чем тут йога?
— Именно в очеловечивании пракрити! Необходимо усилить саттву, удерживать раджас и обуздать тамас. Это возможно только специальной практикой, методами, упражнениями, конечный смысл которых — добиться, чтоб стремящийся к мокше или совершенству научился подавлять и контролировать свое обыденное сознание, свои чувства, ощущения, свою физическую и вообще жизненную активность и, таким образом, воспитать в себе особое надчувственное сознание. Такая специальная практика и называется йогой…
— Она, наверное, очень сложная, не всем доступна?
— Почему? Комплекс практических приемов и методов действительно сложен, но не настолько, чтобы йога была доступна только избранным. Для овладения ею прежде всего требуется выдержка, упорство, дисциплина, жесткий самоконтроль, постоянная тренировка, умение поставить весь свой организм, даже физиологические функции, под начало волевых импульсов, основанных на сложной психотехнике. Вся система самоподготовки и тренировки подразделяется на восемь методов, этапов…
Полунарув с увлечением стал рассказывать своему молодому собеседнику о том, что те, кто хотят достичь вершин самоуправления, в первую очередь должны научиться сдержанности. Это значит — надо уметь самоограничиваться в самых необходимых вещах: пище, жилье, одежде, желаниях, без которых можно обойтись. В обыденный кодекс должно быть включено строгое соблюдение некоторых предписаний, как, например, принцип ахимсы, что значит отказ от нанесения вреда всему живому не только делом, но и словом, мыслью. Важное место в системе йоги занимают упражнения для тела — асаны, которые помогают физически закалять организм. Йоги, как правило, не подвержены заболеваниям, их организм долго не стареет.
— Только усвоив воздержание (яма), выполнение предписаний (нияма), упражнений для тела (асана), можно совершенствоваться дальше, — продолжал Полунарув, — и приступить к приемам дисциплины дыхания (пранаяма), чувств (пратьяхара), ума (дхарана)… На этой стадии уже вполне подготовленный йог должен овладеть искусством регулировать свое сознание… Самая высшая ступень йоги — самадха — действительно доступна не каждому. Достигший этого уровня человек становится святым, праведником, гуру…
Айстис слушал Полунарува, и в его душе росла неразбериха. Внутри него как бы зазвучали два спорящих голоса. «Как? Человек может сам себя воспитать? Приравняться к богам? Нет, — говорил один голос внутри Айстиса, — не прав Полунарув! Он так низвергает богов потому, что не верит им, потому, что эти боги не настоящие!» — «Откуда ты знаешь, — насмехался другой голос внутри Айстиса, — какой бог верный, а какой нет? Разве ты не видел, что единого бога нет, что он сам и его облик зависят от того, где и как человек живет! У реки одни боги, в горах иные. Прав Полунарув! Верить нужно только в человека!»
Так, в споре с самим собой, время летело незаметно. Устав от размышлений, Айстис снова глядел на все вокруг. Со спины слона далеко видно…
Наступал вечер. Купцы готовились к отдыху. Когда все спустились на землю, погонщики расседлали слонов и повели их купать. Айстис наблюдал, как слонов погнали в самое глубокое место, велели лечь на бок, чтобы удобнее было помыть брюхо и спину, шею. Погонщики пучками соломы тщательно мыли кожу великанов. Каждую складочку! Слоны отгибают свои огромные уши вперед, чтобы погонщик мог навести чистоту за ушами, куда любят вцепляться смертельно ядовитые клещи.
Большая, тяжелая голова слона вся под водой, только хобот торчит…
Блестящие, мокрые и чистые слоны один за другим поднимались на берег и приступали к ужину. Погонщики позаботились, чтобы животные могли полакомиться свежими побегами деревьев. Запасены были и мешки риса, спрессованного в клейкие плиты.
Начался густой лес, заросший высокой травой. Казалось, ему не будет конца! С ветки на ветку перепрыгивают небольшие желтые птицы с хохолком из нескольких зеленых перьев на макушке. С деревьев, точно веревки, свисают толстые черно-зеленые лианы. Как-то Айстис увидел в траве странного зверя с большим рогом на носу, сверху похожего на жирную свинью, только в десять раз крупнее. Это был носорог.
В верхушках деревьев завывал ветер. Неожиданно из глубины леса раздались протяжные звуки, словно там кто-то играл на трубе.
— Дикие слоны! — зашевелился Полунарув. — Только этого нам не хватало! Вон они! Видишь?
— Где?
Дикие слоны пробирались через заросли травы. Она терлась о бока животных с громким скрипом.
Теперь уже и Айстис увидел их. На расстоянии в сто, а быть может, двести пядей от них над травой возвышалось огромное животное, ростом не менее двенадцати пядей.
— Самец! Видишь, один бивень обломан!
Полунарув нервничал.
Справа и слева от самца — множество слонов… Куда ни повернешься, всюду дикие слоны! Один чешет ногу о термитник, другой так долго чешет бок о дерево, что оно, не выдержав нажима, падает в высокую траву. Ветви задевают молодых слонят, которые столь малы, что могут пройти под брюхом у слонихи. Они с визгом трутся о мать, и она трубит с сочувствием.
Сначала самец прислушивается ко всему, что происходит в его стаде. Но вот он сосредоточил внимание на путешественниках. Он подошел поближе к каравану и, высоко подняв хобот, стал нюхать воздух. Похоже, он настроен мирно. Но нет, это лишь кажется! Слон ставит уши торчком, издает трубный глас и… идет в наступление!
Погонщики в замешательстве. Они приказывают слону Айстиса бежать. Слон подчиняется и бежит что есть мочи, продирается через лес, валя более тонкие деревца. Ветви бьют по лицам седоков. Люди едва держатся, прильнув к седлу. Их хлещет высокая трава, за них цепляются лианы…
За спиной, не отставая, несется дикий самец. Он то ревет, то трубит хоботом. За ним мчится все стадо!
Бешеная погоня длилась долго, до тех пор, пока слоны купцов не добежали до самой гущи джунглей. Стоило только путешественникам скрыться в зарослях, как самец остановил свое стадо.
Погонщики с трудом успокоили слонов. Все вздохнули с облегчением. Но у Айстиса еще долго колотилось сердце…
Подъехали к реке. Издали она казалась широким потоком, а вблизи путники увидели, что вода как бы разделена на множество мелких проток. Между ними — островки, большие и маленькие, торчат из воды круглыми спинами. По прибрежному песку бегают маленькие крабики. Айстис удивился, что они бегут не по прямой линии, а наискосок! Как только крабик увидит человека, он в мгновение ока зарывается в песок и замирает… На островках между протоками копошились люди. Они мотыгами рыхлили коричневую землю, готовя ее к севу. По словам Полунарува, на протяжении года здесь поспевало три урожая. Возле избушек, сплетенных из соломы или построенных из наносной земли, бегали дети.
Погонщики стали о чем-то советоваться между собой, поглядывая на небо. Один все время поворачивался ухом в сторону реки, как бы к чему-то прислушиваясь. Наконец они приняли решение остановиться на ночлег в деревушке у реки.
Слонов привязали, дали им побеги молодых деревьев.
Люди собрались в соломенной избушке, подкрепились и легли спать. Рано утром каравану предстояло отправиться дальше.
В полночь начался дождь. Погода становилась все ненастнее. Айстису показалось, что наступает пора дождя со снегом — в его родных краях такое бывает в середине зимы. Однако вместо мокрого снега с неба падали куски грязи вперемешку с водой!
Местные жители выходили из своих избушек, стояли, повернувшись в сторону океана, прислушивались.
Ветер крепчал.
И вдруг в мгновение ока все изменилось: на несколько секунд воцарилась тишина, от которой звенело в ушах, и сразу же, как-то внезапно, примчался вихрь. Он с корнями вырывал деревья, росшие кое-где на побережье, поднимал их в воздух и нес в направлении крестьянских домишек…
Айстис вышел из хижины и стал оглядываться, ища Полунарува. Погонщики слонов, увидев его, замахали руками, зовя к себе, но он их не видел. За его спиной раздался угрожающий, все нарастающий рев. Обернувшись, юноша с ужасом увидел огромную волну! Ее гребень в лунном свете блестел, как острие меча…
