Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня
Попрощаться с Айстисом пришли Моний и Венициан.
Моний вручил Айстису мешочек сестерциев. Еще один мешочек дал ему Венициан и сказал при этом:
— До свидания в Риме! Я полагаю, у нас будет о чем поговорить. Я живу в Остии, недалеко от больших башен… Еще на корабле я понял, что ты и есть тот чужеземец, из-за которого разгневался отец Номеды! Как я понимаю, ему придется уступить! — добавил он, подмигнув.
Моний отвел Айстиса в сторонку.
— С людьми махараджи я договорился. Они проводят тебя до Храма Тысячи Пещер, где передадут предводителю каравана, который держит путь из ханьской столицы. Будем надеяться, что так ты скорее доберешься до Газы, а оттуда до Рима не так уж далеко. Пусть благословит твое путешествие Юпитер! Правда, а почему ты ничего не сказал мне о Номеде? Я ведь хорошо знаю старика, мы бы тебя не так приняли!
Айстис хотел сказать, что все обстояло не совсем так, как кое-кто рассказывает, что Номедам он чужой, что его влечет не в Рим, а в родной дом, однако Моний не дал ему и слова вымолвить:
— Понимаю, понимаю… Скромность украшает человека! Мы еще встретимся. Я полагаю, что перед тобой — большое будущее…
Вскоре фактория осталась позади.
Уже который день Айстис с индийскими купцами, сидя на спине слона, продвигался все дальше и дальше на север.
Теперь слоны отдыхают. Они спят, опершись спиной о дерево, вытянув хобот. Время от времени они сгибают хобот и засовывают его в рот — совсем как маленькие дети, когда суют в рот кулачок… Слоны тихонько похрапывают. При малейшем подозрении они вытаскивают хобот изо рта, нюхают воздух вокруг и снова засыпают…
Айстис никак не мог привыкнуть к слонам. Выезд из фактории во дворец махараджи сейчас кажется ему сказкой. Длительное путешествие на слонах — совсем иное дело. Когда Айстис на двухколесной повозке — арбе — приехал в пригород, его встретил худой индиец с зеленой повязкой на голове. Низко поклонившись, он сказал, что Айстису предназначено место на головном слоне.
Оказалось, на слона не так просто взобраться! Туземцы поднимаются очень легко: слон приподнимает переднюю ногу, погонщик вскакивает на нее, залезает на хобот, а затем, ухватившись за уши животного, взбирается к нему на шею. Для Айстиса, как и для других купцов, особенно пожилых, такой способ не подходил. Погонщик велел слону присесть на все четыре ноги. Затем к боку животного прислонили лесенку, по которой Айстис и его спутник легко залезли наверх и сели на огромный мешок, набитый соломой, лежавший на жесткой раме, привязанной толстой веревкой.
Слон встал, сильно вскинув при этом ездоков назад. Прежде чем им удалось обрести равновесие, их бросило, вперед. Наконец толстокожий принял нормальное положение и двинулся с места, но качка не прекратилась. К ней придется привыкать…
Сначала слоны шагали по горному плато, заросшему невысокой травой.
Постепенно ландшафт менялся.
Появлялись холмы, обросшие деревьями. Между ними простирались болота, блестели небольшие озерца.
Слоны брели через реку. Вокруг их ног ныряли крокодилы. Не дай бог упасть со спины слона! Крокодилы только этого и ждут, разинув пасть…
Поднявшись на берег, слоны приблизились к веренице соломенных хижин между деревьями. Хижины стояли не полукругом, как было принято на родине Айстиса, а в две шеренги, друг против друга.
Со всех сторон к ним бежали мужчины в белых дхоти, женщины в цветных сари. Мальчишки в большинстве своем совершенно голые! Айстис засмотрелся на маленьких нарядных девочек. Украшения на них такие же, как и на взрослых женщинах: на ногах — кольца, в носу — колечки, на шее — ожерелья из монет, на руках — блестящие браслеты…
За деревушкой дорога потянулась через болота, но слоны не испугались и с плеском пробирались через это черное месиво. С таким же спокойствием они прошли и через лес, заросший понизу кустарником, который гнулся под их ногами, как трава, и трещал при этом.
«Гляди во все глаза! — провожая Айстиса в путь, говорил Мегастен. — Еще мой прадед в своей знаменитой книге „Индикас“ писал: „В Индии обитает не меньше сотни племен! И каждое живет по-своему. Что ни деревня — другое племя“».
Айстис хорошо запомнил эти слова. Он только сожалел, что никто из купцов, с которыми ему предстояло преодолеть огромное расстояние, не знает латинского и не сможет объяснять ему увиденное… Однако оказалось, что огорчался он напрасно. Моний не знал или намеренно умолчал о том, что в составе каравана будет известный купец Полунарув, с которым Айстис познакомился на фактории. Айстис и Полунарув ехали на одном слоне.
Полунарув, хотя ему было больше сорока лет, выглядел молодо. Он уже дважды добирался морским путем до Александрии, проявлял интерес к жизни на западе, говорил на языке римлян.
Сидя вдвоем на своем слоне, Айстис и Полунарув оживленно делились впечатлениями.
Внезапно одни из слонов остановился, поднял хобот вверх и затрубил. В кустах послышалось хриплое урчание. Купцы разволновались.
— Что случилось?
— Тигр! Это плохая примета! Кое-кто предлагает вернуться: не посчастливится в пути…
Поспорив между собой, купцы решили продолжать путешествие.
Слоны не торопясь шли между деревьями. Казалось, будто они дремлют на ходу, не обращая внимания на крупных черных горластых ворон, которые стаями кружили над их головами. Но вдруг слоны разом подняли хоботы: они были встревожены.
Айстис оглянулся, пытаясь узнать, что напугало великанов. Оказалось, на ветвях дерева и вокруг него, в траве, резвились маленькие полосатые белки! Они были такие маленькие, что напоминали мышей. Айстис не знал, что туземцы называют их «древесными крысами». Деревья и поляна, где обитают эти млекопитающие, строго поделены между ними, и со всеми, кто переступает границу их владений, идет ожесточенная борьба! Однако слонам белки уступили дорогу. Увидев караван, зверьки бросились на дерево и прильнули к коре — казалось, даже хвосты прилипли к ней! Пестрые шкурки слились со стволом, и белки оставались в оцепенении, пока слоны не прошли мимо. Затем вся стая бросилась вниз, и опять каждая белка-крыса стала сновать по своей части поляны, задрав хвост…
Тропа петляла по склонам гор.
— Земля малаялов, — напомнил Полунарув. — Странные люди! Они никому не разрешают вырыть даже маленькую ямку. Говорят, будто земле будет больно. Земля — их бог…
Слоны медленно переходили реку по деревянному мосту. Он весь трещал от старости! Тогда некоторые погонщики стали направлять животных вброд. Слоны осторожно спускались в воду, переходили реку, а на другом берегу также осторожно поднимались по насыпи, хоботом обнюхивая дорогу. Иногда посреди речки какой-нибудь слон останавливался, хоботом набирал воду и опрокидывал ее в широко разинутый рот…
Караван подошел к большой деревне. Деревянные домики, переплетенные травой, душисто пахнут деревом и сеном — такие они новенькие! Соломенные крыши еще не успели побелеть. Однако нигде не видно ни живой души! Лишь по улочке пробежала исхудалая собачонка.
— Здесь жили паньи. Очевидно, случилось несчастье…
— Какое несчастье?
— Кто-нибудь умер. Когда в деревне кто-либо умирает, паньи покидают ее и строят себе жилье в другом месте.
А вот и заросли камыша, где паньи еще недавно резали траву для своих домиков…
Слон шел вдоль края зарослей. Хоботом он вырвал куст камыша. Корни его облеплены землей, но слон знает, как ему быть: он шесть-семь раз ударяет кустом о свои толстые, словно бревно, ноги, затем засовывает камыш в рот и перемалывает пищу широкими коренными зубами.
Животные шагали не спеша. Дорога дальняя, нужно экономить силы. Днем караван в движении, вечером останавливается на отдых. Тогда слоны до рассвета щиплют траву, поедают побеги деревьев, лакомятся рисовыми лепешками, которые сами для себя несут на спине. А путники разжигают костер.
Айстис и Полунарув сидели у огня.
— Что это? — спросил Айстис, показывая в сторону горы, где одновременно запылало множество костров. — Праздник?
— Нет, — объяснил Полунарув, — это донгиряхонды готовят почву к севу. Мужчины повалили деревья, а женщины сжигают ветви. Таков обычай: за ночь нужно сжечь ветви и кустарник. Если не успеют до рассвета, придется, несмотря на вложенный труд, все оставить и снова браться за дело в другом месте…
— Значит, нужно рубить столько, сколько нужно, чтобы успеть сжечь!
— Нельзя! Рубить нужно каждому не меньше, чем положено одному мужчине, и столько, сколько всего в деревне мужчин.
— Откуда такой обычай?
— Это своеобразная борьба с лентяйством. Ведь из того зерна, что будет выращено, необходимо немалую долю отдать жрецу, кузнецу, гонцу… Придется засыпать и в глиняный горшок — на черный день. Вот и нужно обработать определенную площадь, иначе племя не выживет.
