Владислав Ванчура - Картины из истории народа чешского. Том 2
Но перед смертью он коснулся моей руки и проговорил:
— Лучшие мои мечи я спрятал в пещере.
Он описал мне то место и завещал мечи рыцарям, которые будут биться против произвола и развала.
Засыпав тело Матея землей и камнями, пошел я к той пещере. У входа в нее был привязан конь, и он ржал. Не соображая толком, что делаю, я перерезал уздечку. К счастью, гнедой отбежал недалеко. Я же вошел в пещеру. Никаких мечей там не оказалось, зато у самого входа я наткнулся на страшного спящего. Он лежал, зарывшись лицом в землю. Мертвец! Он умер от чумы. Возле правой его руки валялась седельная сумка, набитая едой. Я съел немного сыру и потом провел над этой сумкой пять дней в великом страхе — как бы не заразиться, а еще — как бы не напал на меня какой-нибудь голодный разбойник. Гнедой тем временем пасся в дубраве. Когда прогшщ пять дней и я почувствовал, что удержусь в седле, сел я на этого коня и поспешил прочь из зачумленной местности. Ехал я все дальше и дальше, мимо пожарищ, из которых уже пробивались кусты, мимо людей, обессиленных, изможденных, оборванных, с провалами на лицах и с животами словно перевернутый таз, мимо упитанных вельмож на лошадях ценою во многие копы серебром. Стремена, кольца, пряжки, бляхи на сбруе, удила и цепочки на них так и сверкали. Красивое зрелище — но увидел я и еще более прекрасное: зеленеющие нивы! А так как мне время от времени доставалась кое-какая еда, то снова в сердце моем поселились надежда и радость.
В городе Поличка, где голод свирепствовал пуще, чем в других местах, пришлось мне продать лошадь. Простился я с нею и, обремененный серебряными монетами, двинулся к Опаве. Я шел искать Завиша, ибо слыхал от людей, что он находится в тех краях. Лук рыцаря, умершего от чумы, висел у меня за плечами, в колчане торчал пяток добрых стрел. Любой из них я готов был пронзить сердце Завиша. Вела ли меня жестокость? Может быть.
Не знает человек своего сердца! Каждый день читал я по двенадцати молитв: первую за короля Пршемысла, вторую за моего отца, третью за матушку и еще девять за братьев и сестер. Жизнь вел монашескую, но в душе моей угнездилась жажда мести: я желал убить Завиша, и эта мысль, до того времени занимавшая меня лишь изредка, теперь не выходила у меня из головы. Я жаждал крови Завиша и твердил про себя давние слова: «Как поедет он один или с малой дружиной, как поскачет в веселии к замку, так что будут развеваться гривы коней, крикну я Завишу, чтоб защищался. Но едва отзвучит мой окрик, едва Завиш поднимет руку, спущу стрелу и обрушу меч, и отделю его голову от тела! Иисус Христос и Пресвятая Дева помогут мне, ибо. нескончаема борьба между верностью и изменой, и в борьбе той силы Небес стоят на стороне верных!»
Добравшись до Опавы, услышал я сбивчивые рассказы о дружбе между государыней королевой и предателем Завишем. Я не мог этому поверить.
— Нет, нет и нет! — возражал я тем, кто меня в том уверял. — Кой дьявол обуял вас? Какое оскорбление вкладывает в ваши уста исчадие ада? Опомнитесь! Бросьте пустые сплетни, дабы не покарали вас Бог и Дева Мария!
В те времена людям было не до разговоров. Разведут руками, приподнимут бровь, склонят голову к плечу, да и отправятся по своим делам: на поле, в луга, к хлевам, которые уже начали понемножку наполняться.
Какого-то земана все же задела моя недоверчивость, и он сказал:
— Послушай, рыцарь, о чем звонят колокола!
— О чем же? — не понял я.
Тогда он стал дергать рукой, словно звонарь, раскачивающий веревку колокола, и приговаривать:
— Завиш-и-ко-ро-ле-ва-тай-но-вен-ча-лись!..
Я повернулся спиной к шутнику, но явно почувствовал, как возвращается ко мне рыцарский нрав: с удовольствием рассек я того земана мечом!
Ах, вы, калеки несчастные, что давно лежите в этом госпитале, и вы, добрые продавцы индульгенций и молитв, что странствуете, подобно перелетным птицам, из края в край, — осените себя крестным знамением и пожалейте мою заблудшую душу!
Однажды встал я с луком и стрелами на избранном мною месте у поворота, где густо росли кусты. Уже издалека расслышал я топот копыт, звяканье уздечек и возгласы. Я узнал голос Завиша. Вышел я на дорогу, натянул лук, приготовился издать боевой клич — клич той битвы на Моравском поле.
Приготовился крикнуть — а рука моя опустилась и дыханье застряло в горле. Рядом с кобылицей Завиша, в роскошных носилках, узнал я королеву!
Завиш, государыня и рыцари проскакали на расстоянии руки от моих кустов, и песок, отбрасываемый копытами лошадей, легонько хлестнул меня по ногам.
После великих страданий добрался я сюда, и дозволено мне было улечься на госпитальное ложе; отравленные соки стали выходить из моих ран, и тело покрылось язвами; я терял сознание, сны и кошмары мучили меня. В день, когда мы поминаем рождение Иисуса Христа, я очнулся. И начал думать, наслаждаясь вернувшейся ко мне способностью мыслить. А на третий день, средний день праздника, посвященный первому мученику, святому Стефану, воздвиглась над Прагой великолепная радуга. От ворот Святого Георгия поднялась она переливчатою дутою, возносясь все выше и выше над дворцом епископа, над Малым Местом, над островами и над Моранью, и опустилась за скалой Вышеграда. Народ возликовал при виде этого знамения мира. Тот пал на колени, этот целовал землю… Говорят, кутилы давали обеты, разбойники каялись, воры возвращали срезанные кошельки. Я же, не имея ни грошика, ни ниточки, которые мог бы обратить на благочестивые дела, — я только молился и размышлял. И в размышлениях моих дал мне Господь познать старую истину: жизнь торжествует над смертью, любовь над ненавистью и верность над изменой. И я сказал себе: «Завиш предал короля! Пускай же верно стоит он при королеве! Пускай сбережет нашу прекрасную страну! Пусть вернет ей былую славу! Он храбр, он могуществен, у него королевский разум, Бог помогает ему, королева ему доверяет — зачем же мне, рыцарю без меча, еще колебаться? Я побежден. Надежда жива. Хочу служить Завишу и высокородной государыне королеве, которая столько страдала — и все-таки верит».
РЫЦАРЬ
Хотите услышать повесть о любви и измене? Услышать о том, что постоянно на устах у людей? Любо ли вам внимать печальным историям, в которых смешались подозрительные чувства, и слезы, и тайная жажда воссесть на трон? Вы к этому готовы? Вы действительно верите, что так и происходили все эти сцены, актеры которых выступали в пестрых одеждах с рукавами, засученными, как у цирюльника? О нет! Одежды эти, вымоченные в ярких красках, висят на крюке в гардеробных старых баек, как бараньи туши висят в лавках мясников. Вот и все. Не будем их трогать, повествуя о рыцаре. О каком рыцаре?
О Завише из рода Витека, о владельце замка Фалькенштейн, в гербе которого роза, цвет любви. Что же он совершил?
Захватил власть. Всеми силами боролся против Рудольфа Габсбургского. Вернул Чешской земле покой и порядок. Воспитал величие в короле Вацлаве и направил его на добрые дела. Велики заслуги Завиша перед королевством.
Как же он действовал?
По обычаям своего времени: решительно, не упуская из виду собственной выгоды, и всегда отважно, и всегда с умом.
Был ли он лицемерен?
Нисколько; речь его звучала: да, да — или нет, нет.
Каков он был по натуре? Гордым. Что любил он? Величие, славу и жизнь. Был ли он любим?
Он возбуждал любовь и ненависть. Одни судят о Завише с глубоким уважением, восхваляют его и приписывают ему столько добродетелей и такое обаяние, что может показаться — слушаешь песнь о Тристане, который никогда не рождался на свет и живет только в сказках да в возбужденной фантазии. Другие рассказчики оскорбляют память Завиша и доходят до противоположной крайности, черня его и пятная званием подлеца.
Чем он провинился?
Предательством.
От чего погиб?
От предательства.
Какими были его лицо и фигура?
Он был красив, образован, хорош видом, строен телом. Не было ему равных в округе. У него были глубокие темные глаза, чей взгляд проникал в душу, и поэтому кое-кто пустил сплетню о чародействе Завиша.
Когда рыцарь говорил, голос его звучал негромко, мелодично и с такой убедительностью, что трудно было ему возражать. Мысли его были четки и выстраивались в последовательности, которая захватывает своей стройностью.
Какова (вкратце и приблизительно) его история?
На юге Чешской земли, земли богатой и тучной, лежали владения знаменитого рода Витековичей. Они простирались через горы, реки и речки, через необъятные леса, захватывая города и деревни, поля и обширнейшие края, уходя за границы страны до самого Дуная.
Заложено в человеческом естестве и было у нас в обычае, что младшие в роде склоняются перед старшими и более разумными, те, кто победнее, — перед богатейшим, и те, чья известность еще не так велика, — перед тем, кто уже многое совершил и покрыл себя славой. Согласно этому правилу, во главе рода Витековичей исстари стоял наиболее могущественный из панов, то есть обладатель крупнейших владений. Обычай этот сохранялся всегда. Однако проиграет свой заклад тот, кто думает, будто все в мире происходит так, как падает камень, — неизменно по одной и той же кратчайшей прямой. Завиш опроверг правила!
