Франсин Риверс - Последний пожиратель греха
— Броган! — закричала Йона, сбегая по ступенькам. — Броган! Броган… — Она упала на колени и прижала его к себе. Фэйган подошел и встал на колени рядом с ней. Он плакал, видя страшные мучения отца, в то время как мать прижимала его к себе, слегка покачивая.
— Ты, дурак! — сказал Клит Дугласу. — Ты опять слишком много пороха зарядил. Тебе ж папа сто раз говорил! — Дуглас скрылся за спиной своего брата и быстро исчез в лесу.
Сим с жалостью смотрел на Брогана. Он прошел вперед, присел на корточки рядом с Броганом и Йоной и передавил запястье Брогана, чтобы остановить кровь.
Кай перестал кричать и обмяк на руках Йоны.
— Он умер! Ох, он умер, — плача сказала Йона.
— Нет, милая, — сказал Сим. — Он просто сознание потерял.
— Пусть умирает! — раздался чей-то злобный голос. — Лучше б от него избавиться!
Сим поднял голову и посмотрел вокруг. — Вы что, будете проклинать раненого? Он не хуже, чем любой из нас.
Подошла Гервазе Одара. — Нужно чистое полотно.
Миссис Элда с трудом поднялась из кресла. — Занесите его ко мне в дом.
Сим Джиливрэй, которого обманули и у которого украли двадцать два года жизни, поднял Брогана Кая и понес в дом. И старая женщина, которой Броган причинил столько зла и обид, помогала своей отверженной дочери и горной знахарке ухаживать за ним.
Люди толпились около дома миссис Элды, ожидая известий и бормоча о том, что следует делать. Спустя какое-то время Сим вышел из дома.
— Он выживет. От правой руки ему уж пользы не будет, и на правый глаз он ослеп. Но жить он будет.
Я вздрогнула от удивления, когда вперед вышел мой папа, Ангор Форбес. — Мы тут поговорили и подумали, что ежели кто и заслуживает, чтоб уйти от всех и пожирателем грехов стать, то это сам же Броган Кай. Он тебя обманул, Сим. Надо, чтоб он заплатил за это.
Сим нахмурился и посмотрел на остальных. — И вы с ним согласны?
— Да!
— Вы думаете, что меня обманули?
— Да! — ответили они громко.
— Как ты решишь, так и будет, и мы так и сделаем, — сказал мой папа.
Сим стоял на крыльце и смотрел на него. — Ты надеешься, что я скажу, будто мести хочу?
Краска залила лицо папы. Было видно, что ему стыдно, но он стал защищать себя. — Он же столько лет нас в страхе держал. И меня, и всех мужчин здесь. Нам бы лучше было, если б его больше с нами не было.
— Вам не нужно больше Брогана Кая бояться, — просто сказал Сим. — У него бы никогда над вами власти не было, если б вы ему не дали. Вы говорите, будет, как я скажу? Ну, так я говорю. Я его прощаю. Я никогда его судить не буду. Разве у меня есть право судить кого-то? Разве у кого-то из нас есть право?
Фэйган стоял, в дверях, весь напрягшись и слушая, как решается судьба его отца. Я не могла оторвать от него взгляд: пока Сим говорил, в его глазах загорелся святой огонь. Он подошел к перилам и посмотрел на собравшихся внизу людей.
— Не судите, потому что каким судом судите, таким и вас будут судить, — говорит Господь, — сказал он громким голосом.
— Аминь, — тихо сказал Сим. Он улыбнулся. — Вот что я скажу на это. Я — последний пожиратель грехов в этой долине. Больше не будет. А вы слышали истину Божью от этого парня и этой девочки. Иисус есть путь, братья и сестры. Иисус есть истина. Он есть жизнь.
Я почувствовала, что Дух подталкивает меня, оперлась на перила и посмотрела на людей внизу. — Вы слышали истину. Перед вами жизнь и смерть. Что вы выберете?
24
В тот день креститься на реку пошли всего несколько человек. Сим нес на руках миссис Элду — она была слишком старой, чтобы спускаться самой. Она заявила, что желает видеть все своими глазами. Блетсунг шла рядом с Симом, нежно касаясь его руки. Пошел и мой брат Ивон. Клани Бирнис побежала за нами. Отец пытался удержать ее, но она вырвалась и догнала нас. Отец кричал ей вслед, чтобы она больше не приходила домой и что она ему больше не дочь.
В общем, нас было только семь человек — это все, кто решил прославить Бога. Только семеро попросили Его царствовать в их жизни. Всего только семь…
Даже мой папа повернулся и пошел домой. Когда я увидела, что он уходит, у меня чуть не разорвалось сердце. Я догнала его, схватила за руку и умоляла пойти с нами на реку и креститься.
— Мне работать надобно и маму твою проведать. Она уж четыре дня, как слегла и не встает.
Тогда я отпустила его руку и заплакала, глядя ему вслед. Я пошла на реку, но мне было грустно, даже когда на моих глазах крестились Ивон и Клани. У меня было чувство, будто что-то не доделано, что Бог хотел от меня большего, — и даже смех и радость не могли его заглушить. Сим поднял миссис Элду и понес обратно, тогда я пошла за всеми. Фэйган взял меня за руку. Он знал, что я переживала.
Когда мы подошли к дому, оказалось, что там никого нет, Клит и отец Клани отнесли домой Брогана Кая.
Миссис Элда от счастья была сама не своя. Она была старой и даже дряхлой, но глаза излучали столько жизни, что они сияли. Она улыбалась, как будто вода крещения смыла все ее заботы. А так оно и было.
Если бы все могли так же расстаться со своими заботами.
— Кади, что тебя беспокоит, детка? — спросила она меня.
— Папа не пошел с нами.
— Он придет, только время надобно. Я уверена.
— Я о маме тревожусь, — сказал Ивон. — Она четыре дня назад как домой пришла — она куда-то далеко ходила — и слегла в постель. Мы с отцом понять никак не можем, что с ней такое, — она ничего не говорит, а только к стенке отворачивается. Как будто жизнь безразлична ей стала, и что б мы ни говорили, ничего не помогает. Ей все равно, что вокруг нее.
Ветер в долине растрепал белые волосы миссис Элды, и теперь они торчали в разные стороны, как у ежа.
— Четыре дня тому назад, ты говоришь? — Она убрала волосы со лба.
— Да, мэм, — ответил Ивон.
— Она сюда четыре дня тому назад приходила, про Кади спрашивала. Я ей сказала, что она у Блетсунг. — Она огляделась вокруг. — Где моя расческа? Боже мой, ничего не вижу из-за волос этих. Не смейся, Фэйган. Нехорошо смеяться над своей бедной старой бабушкой.
— Вот она, мэм, — сказала Блетсунг, подавляя смех. — Я вас расчешу.
— Ну, хорошо бы.
— Мама приходила туда и видела меня, — сказала я, вспомнив, как она стояла у самого луга, у ручья, за кустами горного лавра. — Она не подошла к нам, не позвала меня. Просто стояла там и на меня смотрела. Потом повернулась и ушла.
Миссис Элда задумалась. — Тогда, наверно, это она за тебя так переживает, детка.
— Нет, она Элен любила. А меня нет. Она была бы рада никогда меня больше не видеть.
— Не правда это, Кади, — сказал Ивон. Он отпустил руку Клани, подошел ко мне и опустился на корточки рядом со мной. — Она любит тебя. Я уверен, что это так.
Я замотала головой, а боль в душе была сильной, как никогда. Почему сейчас? О, Боже, почему сейчас? Сейчас надо бы радоваться, а не печалиться.
— Дитя, надо тебе пойти к ней и поговорить. Спроси, что мучает ее.
Все посмотрели на меня, как будто видя насквозь, и мне стало неловко, я почувствовала себя незащищенной и уязвимой. — Не могу! — что-то сдавило мне горло, как будто меня душили. Я изо всех сил старалась не заплакать, но горячие слезы полились сами собой, и, казалось, жгучими каплями падали прямо в сердце.
— Ты можешь, милая, — сказал Сим. — Тебе хватало смелости прийти прямо к пожирателю грехов, когда все кругом меня боялись, как чумы. Разве не так? А потому как ты искала себе Спасителя, то и нашла Того, Кто грехи забирает, Иисуса Христа, Господа нашего. Он тебе путь к спасению показал. А теперь ты маме своей покажи.
— Кади, я думаю, это из-за твоих молитв человек Божий сюда пришел и истину нам принес, — сказал Фэйган.
Я задумалась. И я почувствовала, что кто-то другой взывал к Богу еще задолго до моего рождения. Сим Джиливрэй.
— Господь отвечает на молитвы, — произнес хорошо знакомый мне голос. Я подняла голову. В дверях стояла Лилибет. — Теперь пусть любовь ведет тебя домой, Катрина Энис. Все, что тебе нужно, будет дано тебе. Тебе надо только попросить.
Я встала и вышла за двери, думая догнать ее, но ее уже нигде не было.
— Кади? — сказала Блетсунг, отойдя от миссис Элды. Она подошла ко мне и положила руку мне на плечо. — Что с тобой, милая?
Меня била дрожь. — Я иду домой. Можно попросить вас всех о чем-то?
— Что, милая?
— Молитесь за меня. И за маму. Сильно молитесь.
Всю дорогу домой я бежала. Я знала, что если пойду не спеша, то дорогой начну размышлять и смогу передумать. А я должна была это сделать — я чувствовала внутри, что мне надо идти домой. От быстрого бега закололо в боку и пересохло в горле, но я не останавливалась. Скоро я вбежала по ступенькам нашего дома и остановилась в дверях.
Папа сидел на краю кровати, положив руку маме на плечо. Он оглянулся, и я увидела слезы в его глазах.
