Джулиан Рэтбоун - Короли Альбиона
— Куда они их несут? — спросил я. — Не могут же они съесть их всех.
Тут одна из малиновок справила нужду прямо на лысину моего спутника, и я, не выдержав, расхохотался.
— Вот проклятая, — проворчал он и, пошарив под стволом дерева, нашел палый лист и вытер им голову. Я не стал говорить ему, что кое-где остались зеленые пятна.
— Итак, мы видим вокруг простые трубки, питающиеся цветами и листьями и извергающие маленькие зеленые экскременты; большие и более сложно устроенные трубки, которые летают вокруг, поедают меньшие трубки и выделяют то, что не сумели переварить, в виде массы черных и белых комочков. Кстати, им требуется сейчас много пищи, потому что они относят ее птенцам, ждущим их в том дупле, спрятанном под веткой дерева. Какую же мораль мы можем извлечь? Сущность у них одна это все трубкообразные выделители дерьма, — но строение различно. Почему?
— Простые едят листья и, дожевав лист до конца, с помощью своих ниточек перемещаются к следующему, но птицы должны летать, чтобы ловить червяков, вот почему у них выросли крылья и другие органы, необходимые для перемещения от одного червяка к другому. Несомненно, когда-то и они тоже были червяками, однако им не хватало пищи, и тогда они начали меняться.
— Значит, ты утверждаешь, что мы все — люди, животные, птицы и рыбы — просто трубкообразные выделители дерьма, приспособившиеся, — тут он запнулся в поисках латинского слова, — адаптировавшиеся к меняющимся условиям? И главная цель у всех — продолжать свое дело, питаться и выделять экскременты?
— И оставаться в живых, хотя бы до тех пор, пока не появится потомство.
— Этот процесс займет больше семи дней.
— Да уж.
— Хорошо. Эти червяки, и птицы, и мы с тобой приспособились к окружающей среде, потому что наше предназначение есть, выделять дерьмо, размножаться, а затем умереть.
— Да, — согласился я. Я почувствовал странное возбуждение, даже ликование, подобное тому, которое испытывает человек, поднявшийся на вершину высокой горы и видящий простирающийся во все стороны совершенно новый пейзаж. Нам открывалась пока еще в дымке тумана — неведомая доселе мудрость.
— Предназначение не предполагает особого достоинства человека, созданного по образу Божьему.
— Какое уж тут достоинство.
Питер поднялся, подал мне руку, помогая встать, и мы неторопливо продолжили путь, пережевывая свою жвачку, как пара коров.
— Не будь малиновок, — сказал я, пройдя несколько шагов, — червяки съели бы все листья и не стало бы деревьев, а если бы погибли все деревья, то погибли бы и червяки, и малиновки также не могли бы существовать. Существует некий баланс, равновесие сил в природе.
— Я готов согласиться с тобой, что без червяков не было бы малиновок, но деревья прекрасно обошлись бы и без червяков.
Глава тридцать пятая
Еще неделя прошла в неспешном путешествии, порой мы двигались по широкой дуге, однажды добрались даже до восточного берега реки Северн, но затем повернули обратно, так как мы уже находились в Уэльской Марке, как назвал это место Питер, и на том берегу жили племена с варварским наречием и дикими обычаями. Беседуя, иногда собирая людей послушать проповедь, мы пришли наконец в Берфорд, который Питер считал интересным местечком. Еще прежде, чем мы подошли к городу, местность начала меняться. Из примыкавшей к реке долины мы перешли в холмистую страну, где нам постоянно приходилось карабкаться на пригорки, не очень высокие, но порой довольно крутые. Здесь было множество мелких ручейков, был здесь и лес, но чаще мы шли через влажные луга и ложбины, где вальяжно разлеглись коровы (их шкуры расцветкой напоминали грибы), неустанно жевавшие сочные травы. Среди холмов нам все чаще попадались места, когда-то бывшие возделанной землей или даже селением, а теперь их огородили и превратили в пастбище для овец. Уцелевшие селения — мы заходили в них, иногда даже оставались ночевать — казались довольно зажиточными, большинство домов, даже небогатых, строили из приятного и теплого на ощупь серого камня. Если не было дождя, женщины присаживались на крыльце и пряли шерсть, перематывая ее с веретена на прялку, а их супруги в доме или в пристройке ткали на примитивных станках — на мой взгляд, эти устройства были гораздо грубее тех, что используют арабы в Азии для изготовления тонкой шерсти и испанские мавры для обработки хлопка и шелка. Эти люди говорили не по-английски, а на фламандском наречии — Питер пояснил, что они прибыли сюда через пролив из Голландии. Этот народ владел ремеслом прядения и ткачества искуснее, чем англы и саксы, поэтому их приглашали селиться в Ингерлонде.
— Но если поля отданы под пастбище коровам и овцам, как же эти люди добывают хлеб, основу человеческой жизни? — полюбопытствовал я.
— Они покупают необработанную шерсть у лордов и землевладельцев. Господа огородили землю под пастбища и привезли сюда этих ремесленников.
— Погоди, — прервал я его. — А что же случилось с крестьянами, которые жили здесь прежде, с англами и саксами?
— Одно из трех, — ответил он. Мы поднимались вверх по крутому склону, дорожка заросла колючими кустами с ярко-зелеными листьями. Если эти листья растереть между пальцами, их можно употреблять в пищу как свежую зелень, они довольно вкусны, и мы с удовольствием лакомились ими по пути. Боярышник, вот как называется это растение. — Во-первых, сто лет назад большую часть населения истребила чума. У господ возникли проблемы слишком мало осталось работников, чтобы возделывать землю. Пришлось увеличить им плату. Далее, многие из выживших вступили в брак с фламандцами, и два народа слились воедино. В-третьих, те, кого огораживание лишило земли и кто не сумел через брак войти в семью прядильщиц и ткачей, сделались разбойниками и ушли, как здесь говорят, в Зеленый Лес. Они кормятся дичью, принадлежащей лордам, охотятся на зайцев и кроликов, а во время войны нанимаются солдатами к кому-нибудь из вельмож. Странно, что нам еще ни разу не повстречались разбойники. Во многих отношениях они осуществляют на практике то, что я проповедую.
Меня, однако, больше интересовала работа прядильщиц и ткачей.
— Они покупают шерсть, — ответил на мой вопрос Питер, — прядут ее, затем ткут и отправляют на рынок купцам. Между ценой необработанной шерсти и ценой готовой ткани есть определенная разница, и вот на эту прибыль они и покупают все, что им нужно, даже пшеницу.
Мы достигли гребня холма, откуда открывался вид на широкую плодородную долину, приютившую то ли маленький городок, то ли большое селение. Я на миг даже позабыл, о чем спрашивал.
— Берфорд, — произнес Питер. Спускаясь со склона, мы заметили небольшую яму, из которой двое мужчин добывали иссиня-серую рассыпчатую глину и сгружали ее на тележку.
— Сукновальная глина, — пояснил Питер. — Для производства ткани необходимо, чтобы поблизости была полноводная река и эта глина. Еще нужны пастбище для овец и опытные ремесленники. Сукновальная глина используется для того, чтобы счистить с шерсти грязь и жир, благодаря которым овечья шкура была теплой и непромокаемой.
— Да уж, без непромокаемой шкуры здесь не обойдешься, — согласился я, поскольку дождь моросил вовсю. — А зачем им понадобился гигантский чертополох? Ведь он годится разве что в пищу ослу.
Я имел в виду небольшой участок земли возле той ямы, где добывали сукновальную глину. Он был расчищен и засеян высокими колючими растениями.
— Это не чертополох, это ворсянка. Когда цветы отцветут, завяжется жесткая коробочка с короткой изогнутой щетиной. Ткачи пользуются ею, чтобы расчесать ворс, а затем они его сбривают и остается тонкая, как шелк, ткань — ее высоко ценят богачи.
— Это похоже на какой-то заговор человека и…
— Бога?
— …природы. Они вместе создали эту местность, где есть все, что нужно для ткацких мануфактур.
— Не забывай об истории. Чума тоже сыграла свою роль.
Берфорд весьма процветающее селение, причем богатство пришло сюда недавно. От Оксфордской дороги отходит главная улица села, застроенная новыми роскошными домами из кирпича с деревянными брусьями. Мы перешли небольшую речку, на берегу которой стояла занятная церквушка — занятная постольку, поскольку за триста лет она подверглась существенным переделкам и усовершенствованиям. На приземистую квадратную башню взгромоздили новенький изящный шпиль, неф и боковые приделы были надстроены новыми галереями, дополнительные колонны поддерживали новый свод, но при этом большая часть основания и примыкающие к церкви часовни остались без изменений.
Я указал Питеру на эти несоответствия.
— Мне кажется, было бы разумнее начать все сначала, — заметил я. — Они могли бы создать гармоничное здание в едином стиле и с точными пропорциями, а вместо этого получилась какая-то смесь. Более того, это и обошлось дороже.
