Ольга Елисеева - Потемкин
Следующее требование «дофина» еще больше нарушало этикет. Шагин заявил, что он не может на высочайшей аудиенции снять шапку, поскольку этого не позволяет магометанский закон. Поступи паша так, и путь на родину ему будет закрыт, ибо единоверцы могут побить его камнями. Екатерина сама нашла выход из щекотливой ситуации. Она послала Шагину в подарок богатую шапку и приказала объявить в Совете, что отныне жалует всем представителям татарского народа право находиться с покрытой головой в ее присутствии13.
После аудиенции калга был щедро одарен. Он получил шубу, платье, серебряный сервиз и пять тысяч рублей на расходы. Однако уже вскоре Панин вынужден был испросить новую сумму — десять тысяч. Но и они ушли как вода сквозь пальцы. Шагин заложил подарки государыни, выкупленные Паниным за 8500 рублей. На прощание «дофин» получил саблю в золотых ножнах, а Панин отправил Совету счет в размере 46 560 рублей, необходимых для выезда паши14. С этого траты только начались.
Согласно мирному договору, ханство становилось независимым. Однако турецкий султан как духовный глава мусульман сохранял право посылать ханам свое халифское благословение. В этом-то благословении султан долго отказывал русскому ставленнику Сагибу. Зато сторонник Турции Девлет-Гирей, свергший Сагиба, получил вместо халифского благословения султанскую инвеституру — особый акт, которым сеньор утверждал вассала в его правах15. Этот шаг Порты подчеркивал, что она по-прежнему считает Крым своей частью.
Ответные действия России не заставили себя долго ждать. Войска Прозоровского вступили в Крым и разогнали сторонников Девлет-Гирея. Новым ханом на русских штыках стал Шагин. Хан мечтал создать новые государственный аппарат и армию, с помощью которой он сможет завоевать для Крыма владения в Персии. Кроме того, Шагин хорошо понимал, что столкновения России и Турции далеко не закончены. Он хотел выступить в роли союзника первой и получить в качестве оплаты за услуги часть завоеванных турецких земель. Тогда из бывшего вассала ханство превратилось бы в могущественное причерноморское государство, с которым пришлось бы считаться не только Стамбулу, но и Петербургу.
Прежде всего хан создал новый диван, напоминавший по своим функциям Государственный совет. Туда входило двенадцать сановников, представителей татарской аристократии — беев16. Они получили в свои руки различные отрасли государственного управления. Это должно было превратить феодальных владетелей в своего рода министров. После присоединения Крыма к России Потемкин затребовал «Регистр» жалованья советников дивана. Из этого документа видно, что они получали от 2200 до 5500 рублей ежегодно17.
Крым был разделен на шесть округов — каймаканств, — во главе которых стояли гражданские чиновники — кай-маканы. Каймаканства дробились на меньшие территориальные единицы — кадылыки. Всего их насчитывалось 44. В каждой области были судьи — кадии, военные чиновники — баш-бумок-баши и полицейские чины. Таким образом, был создан новый государственный аппарат, состоявший из 152 чиновников, включая писарей и рассыльных, на содержание которого тратилось 230 936 левов, или, в пересчете на русские деньги, 135 561 рубль18. Сумма для ханства немаленькая.
Прежде основой бюджета была работорговля. Пленников, захваченных на русских, украинских и польских землях, продавали в Турцию, Персию и дальше на Восток. Крупнейшим работорговым центром являлся город Кафа, через его рынки ежегодно проходили тысячи невольников-христиан. После заключения мира набеги стали невозможны, поскольку русские войска стояли по границе с ханством и препятствовали любым вылазкам с его территории. Россия затянула веревку на горле у Крыма, не давая ему выдохнуть.
Между тем реформы поглощали значительные средства, и Шагин-Гирей постоянно испытывал нужду в деньгах. Он попытался упорядочить финансовую систему, превратил прежнего казначея в министра финансов с целым штатом счетчиков. Был построен новый монетный двор в Кафе. Кроме того, хан начал отдавать государственные доходы на откуп. На откупе находились сборы с таможен, доход с соляных озер, питейных заведений, рыбной ловли на Днепре, сборы налогов с крупного рогатого скота, овец, лошадей и пчел, продажи земляного мыла и внутренние пошлины в Карасубазаре, Акмечети и Бахчисарае. Налоги с иноверцев возросли в несколько раз. Если раньше платили 60 коп. с души, то теперь состоятельные отдавали 7 руб. 20 коп., средний слой — 3 руб. 60 коп., а бедняки — по 1 руб. 80 коп.
После всех этих преобразований ежегодный доход ханства составил 345 612 руб. (Для сравнения: доход Российской империи того времени — 47 млн руб.) На содержание административного аппарата уходило 138 561 руб. Двору отпускалось 85 тысяч руб.19 Таким образом, более трети доходов пожирало новое чиновничество в составе 152 человек. Четвертую часть съедал двор. На все остальные расходы, включая военные, оставалось 122 051 руб.
Бросается в глаза крайняя дороговизна государственного аппарата, хотя сам по себе он казался невелик. Жители ханства вряд ли были в состоянии на свои скудные средства содержать администрацию, устроенную по европейскому образцу. А ведь хан задумал еще создать регулярную армию. Именно военная реформа вызвала резкое недовольство подданных. Чиновники начали перепись населения. С каждых пяти дворов уводили одного мужчину в ханское войско, которое обучали европейскому строю. Во дворце появился особый полк — саймены — ханская гвардия. Они были одеты в форму по западному образцу и производили обычные для гвардейцев экзерциции на глазах у изумленных жителей Бахчисарая.
Подражая Петру I, Шагин-Гирей перенес столицу на морское побережье. Своей резиденцией он избрал город Кафу и начал возводить там новый дворец. «При строительстве, выполненном в турецком стиле, использованы мрамор и камни с греческого и армянского кладбищ»20.
Европеизм Шагина оказался внешним. У себя на родине хан не считал нужным проявлять уважение к чужой культуре и религиозным чувствам.
Зато военные намерения нового владыки Крыма были вполне серьезны. Вскоре в Кафе появился литейный завод, а близ Бахчисарая — пороховой21. Сам хан вел крайне непривычный для правоверных образ жизни: ездил в карете, а не верхом, ел, сидя за столом, который сервировали по-европейски, отказался от татарского платья и если не решался сбрить бороду, то прятал ее концы под широкий шелковый галстук на шее. Его окружали иностранные слуги и врачи, большей частью русские, но были англичане и итальянцы22.
Среди населения распространялись слухи о том, что хан предался неверным. В каждом шаге владыки видели отступничество. Осенью положение в Крыму вновь осложнилось. 5 октября взбунтовалась личная гвардия хана, выступившая против реформ. К повстанцам примкнуло множество недовольных. Порта готовилась выслать флот к берегам Крыма, а Россия, по просьбе Шагина, ввести войска на полуостров23.
6 ноября 1777 года русскому министру в Стамбуле статскому советнику А. С. Стахиеву было направлено предписание любыми средствами избежать разрыва с Турцией24. В тот же день на заседании Государственного совета Потемкин, как вице-президент Военной коллегии, говорил о необходимости предпринять «все потребное к войне с Турцией приуготовления»25. Светлейший князь передал членам Совета не свою личную точку зрения. Накануне заседания Екатерина писала ему: «Намерения теперь иного нет, как только смотреть, что турки предпримут; ибо о трактовании с ними теперь полномочия у Стахиева. В случае же войны иного делать нечего, как оборонительно бить турок в Крыму или где покажутся; буде же продлится до другой кампании, то уже на Очаков чаю приготовить действие должно будет; хорошо бы и Бендеры, но Очаков по реке нужнее»26. Эта записка показывает, насколько реальной была угроза новой войны с Турцией уже в конце 1777 года.
ОБУСТРОЙСТВО НА НОВЫХ ЗЕМЛЯХ
С декабря 1777 года в Ахтиярской гавани находился большой отряд турецких кораблей, готовый высадить десанты27. Посылать свои эскадры в длительное плавание от балтийских берегов вокруг всей Европы при каждом обострении обстановки на Черном море Россия не имела возможности. Встал вопрос о заведении собственных верфей на Днепровском лимане. 18 июня 1778 года Екатерина подписала указ Потемкину «о назначении места для заведения на Лимане гавани и верфи и о наименовании онаго Херсоном»28.
«Надлежит сделать на Лимане редут, в котором бы уместились адмиралтейские верфи и прочее, по примеру здешнего адмиралтейства и назвать сие Херсоном, — писала императрица, — тамошний Кронштадт естественный есть Очаков, осада оного и взятие не станут так дорого, как крепость, прожектированная господином Медером, цивильное же строение Херсона можно обнести полевым укреплением»29. В середине 1778 года война с Турцией казалась неизбежной. По этой причине Потемкин отверг место для строительства Херсона, выбранное генерал-контролером Адмиралтейства С. Б. Шубиным30. Устье Лимана с выходом на Глубокую бухту не было ничем защищено от Очакова, из которого турки беспрепятственно могли сделать нападение по воде и, как говорил светлейший князь, «в одну ночь истребить заготовление многих годов»31. Императрица согласилась отнести крепость, гавань и верфи на 35 верст вверх по правому берегу Днепра. «Батя, что касается до Херсона, то мне все равно, где б ни стоял, — писала Екатерина, — лишь бы у меня корабли строились и двойной… работы не было»32.
