Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима
Все четверо остановились в пяти шагах от середины. Корбулон по очереди окинул каждого взглядом.
– Пощады не просить. Бьемся насмерть. Все теперь в руках богов.
Отсалютовав друг другу, римляне приняли боевую стойку.
Толпа замерла.
Веспасиан тяжело дышал, на ладонях выступил пот, сердце колотилось. Он посмотрел на Магна, на Корбулона, потом на Фауста. Глаза воинов едва выглядывали над краем щитов. Они начали кружить, выжидая, кто начнет бой.
Позади из толпы послышались отдельные возгласы. Что-то происходило. «Если затянем с началом схватки, нас всех убьют», – подумалось ему. Он прыгнул вперед, ударив своим щитом о щит Корбулона, потом сделал выпад, целясь в горло. Корбулон отбил, лезвия скрестились с металлическим скрежетом, соскользнув до крестовины противника. Нанося рубящий удар, юноша услышал, как что-то пронеслось в воздухе сзади. Видимо, Магн и Фауст вступили в бой. Но почему не слышно шума, криков? Корбулон отступил влево и отвел меч, вынудив Веспасиана потерять равновесие. Валясь, молодой человек сохранил достаточно самообладания, чтобы подставить щит под возвратный удар противника, нацеленный ему в горло.
Он ударился о землю и перевернулся. Корбулон, вскинув щит и занеся руку с мечом, бросился на него, метя в горло.
– Стой!
Команду ничто не мешало услышать, потому как в этот миг тишину нарушало только их дыхание и лязг их оружия. Зрители хранили полное молчание.
Римляне замерли: Корбулон над Веспасианом, Фауст в стойке против Магна.
Юноша повернул голову. Корон вместе со старшим сыном вышли из толпы и направлялись к ним, охраняемые дюжиной воинов.
– Бросить оружие! – распорядился Корон.
Четыре меча упали на землю, за ними последовали четыре щита.
Вождь фракийцев оттолкнул Корбулона и склонился над Веспасианом.
– Покажи то, что висит у тебя на шее.
Юноша достал серебряный амулет.
– Где ты это взял?
– Моя женщина дала мне, когда уезжал из Рима.
– Откуда он у нее?
– Мать оставила. Она сказала, что это символ ее племени.
Корон рывком поставил Веспасиана на ноги и подтянул к себе.
– Это и есть символ племени, – прорычал он, сверля глазами римлянина. – Моего племени, цениев.
– Мою женщину зовут Ценис, – промолвил Веспасиан, подозревая, что ему предстоит быть убитым с особой жестокостью за святотатство. – Она поведала мне историю про Ценея, но сказала, что этот воин родился в Фессалии, не во Фракии.
– Он был из Фессалии, но именно во Фракию его сын, мой тезка Корон, бежал после гибели Ценея в схватке с кентаврами.
– Я видел, как твои люди воспроизвели смерть Ценея возле реки.
– Мы исполняем этот обряд всякий раз, когда умирает кто-то из членов царской семьи, – негромко проронил Корон. – Моего младшего сына тоже звали Ценеем. А старшего… – он указал на предводителя военного отряда. – Старшего зовут Короном, и так ведется с тех самых пор, как тот, первоначальный Корон, встретил наше племя и назвал его в честь отца.
Корон отступил на шаг, выпустив тунику Веспасиана.
– Как звали мать Ценис?
– Я не знаю. – Веспасиан не отрывал глаз от Корона, понимая, что разговор идет о его жизни или смерти. – Мне известно только, что она была рабыней Антонии, невестки императора Тиберия. И умерла, когда Ценис исполнилось три года. Антония взяла Ценис к себе в дом и была ей вместо матери.
– Сколько лет Ценис?
– Думаю, восемнадцать.
Корон медленно кивнул.
– Получается, если бы ее мать была жива, ей было бы за тридцать. Скарий!
Пожилой фракиец с раздвоенной бородой, тот самый, что спорил со жрецом у реки, выступил вперед. Корон повернулся и зашептался с ним. Охрана вождя обступила римлян, опустив копья. Впервые Веспасиан обратил внимание, что у каждого из воинов висит на шее такой же амулет, только из дерева или камня. Корон, явно удовлетворенный словами советника, снова обратился к Веспасиану.
– Вставай, римлянин. Похоже, ты говоришь правду.
Юноша поднялся и посмотрел на своих товарищей, которые замерли, следя за развитием событий, не отваживаясь верить, что у них появилась надежда выбраться.
Корон приказал воинам отойти, потом обратился с краткой речью к толпе. Та загудела в знак согласия и начала расходиться. Закончив говорить, фракиец протянул руку Веспасиану, который принял ее.
– Тридцать с лишним лет тому назад моя младшая сестра и ее малютка-дочь попали в рабство. Как член царской семьи, она носила серебряное изображение Ценея. Должно быть, то самое, которое у тебя. Твоя женщина, Ценис – это внучка моей сестры, то есть моя внучатая племянница. Она подарила тебе этот амулет из любви, чтобы он тебя защищал. Мы не причиним вреда тебе и твоим друзьям. Вы находитесь под защитой цениев и вольны идти.
Веспасиан воззрился на него, не веря своим глазам.
– Я не забуду этого, Корон, и обязательно расскажу Ценис про ее народ. Однажды она придет, чтобы поблагодарить тебя.
– Если боги захотят, так и будет. Но прежде чем уйти, разделите со мной трапезу.
Вождь повел недавних пленников в свой шатер. Окружающие смотрели на четверых римлян, кричали что-то на своем странном языке и дружелюбно махали им.
Когда все расселись за едой и питьем, Корон поднял тост.
– Да сохранит Посейдон эту землю за его народом, цениями, и защитит их самих и их друзей.
Он выпил. Веспасиан, Магн и Фауст поддержали тост, а Корбулон не стал. Корон посмотрел на него и покачал головой.
– Как понимаю, ты отказываешься пить, потому что собираешься вернуться и снова сражаться с нами? – спросил он.
– Вы – враги Рима, и это мой долг. – Корбулон поставил чашу.
Его друзья обменялись встревоженными взглядами, опасаясь, что надменный молодой аристократ может в итоге снова вернуть их на арену.
– Враги Рима, говоришь? – Корон улыбнулся. – Это не так. Я просто исполнил просьбу Рима, который мне хорошо заплатил.
– Тебе заплатили за нападение на римских солдат? – фыркнул Корбулон.
– Мне заплатили, чтобы я напал на целетов, а потом и на твою колонну, проходящую по их территории. Почему? Это мне неизвестно. Но у меня есть доказательства.
Корон отдал короткий приказ двоим воинам из своей охраны, и те скрылись.
– Месяц с небольшим тому назад прибыл жрец, – продолжил вождь. – С ним были четверо римлян и эскорт из греческой кавалерии. Они привезли мне сундук и сказали, что я могу оставить себе его содержимое, если исполню просьбу Рима. Как вы уже знаете, это стоило мне многих людей, включая сына. Цена оказалась высокой, слишком высокой, но отказ стоил бы еще дороже. Римляне четко дали мне это понять.
– И что это за жрец? – поинтересовался Веспасиан, подозревая, что не будет удивлен ответом.
– Его зовут Ротек. Это скользкий маленький мерзавец, но он пользуется благоволением богов и уважением племен. Жрец был с моими людьми у реки.
– Выходит, этот священник является также римским агентом? – спросил Корбулон, не в силах поверить, что такой причудливый персонаж способен работать на Рим.
– Он ведь жрец и способен бродить по всей Фракии. Никто не причинит вреда ни ему, ни его спутникам. Кто лучше подойдет, если требуется передать сообщение или подарок?
– Кто его послал? – спросил Веспасиан.
– Рим.
– Это понятно. Но кто именно в Риме?
– А какая разница? У пришедших с ним римлян имелась императорская печать – этого мне вполне достаточно.
– Как выглядели эти римляне? – задал вопрос Веспасиан.
– Трое были в превосходных доспехах, богато украшенных. Четвертый не принадлежал к военным – высокий такой детина со смуглой кожей, длинными черными волосами и короткой бородкой. Он вел переговоры.
Веспасиан переглянулся с Магном.
Полы шатра откинулись, четверо рабов втащили очень тяжелый по виду сундук. Поставив его, невольники ушли.
– Смотрите сами, друзья. Вот чем Рим заплатил мне за ваши жизни.
Корбулон подошел к сундуку. На том не было замка. Он открыл крышку и ахнул. Веспасиан приблизился к нему и тоже посмотрел. Глаза его расширились. Сундук был полон серебряных денариев, такого количества ему никогда не доводилось видеть. Юноша запустил в них руку и зачерпнул горсть монет, давая им ссыпаться между пальцев обратно в кучу. На каждом из денариев была отчеканена голова Тиберия, каждый был новеньким и чистеньким, словно только что покинул монетный двор.
Глава 24
Пять дней следовали они течению Гебра, на северо-запад, останавливаясь только на еду и сон и нещадно нахлестывая коней. Корон выделил им провожатых через свои земли, но эскорт повернул назад, достигнув владений одрисов. Те хоть и не примкнули к мятежу, но затаили на Рим злобу за жестокое подавление бунта, имевшего место четыре года назад. Веспасиан и трое его спутников старались держаться подальше от селений, полагаясь на выделенный им цениями щедрый запас провизии и на мутную, но пригодную для питья воду Гебра.
