Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима
– Вперед. – Корбулон протянул руку к Магну. – Дай мне кинжал.
– Прошу прощения, командир, но эту работу лучше доверить мне. Если, конечно, ты хочешь, чтобы все было проделано тихо.
Корбулон кивнул. Одного взгляда на Магна хватало, чтобы понять – этому человеку не занимать опыта по части быстрой и молчаливой смерти.
Предводитель «братьев» подкрался к распростертому караульному. Через секунду глаза фракийца выпучились, из рассеченного горла хлынула кровь, а плотно зажатый сильной левой рукой римлянина рот не издал ни звука. Варвар потрепыхался секунду, потом обмяк.
Вскоре трое остальных разделили судьбу первого.
Завернувшись в добытые плащи и держа мечи наготове, пленники последовали за Корбулоном через лагерь. Крадучись, скользили они меж костров, стараясь держаться в тени. Если тропу преграждал фракиец, слишком пьяный, чтобы добраться до костра или палатки, ему перерезали горло прямо на месте. Постепенно огни стали редеть. Они вышли на край становища.
– Если мы хотим добраться до реки прежде, чем наше отсутствие обнаружат, нам нужны лошади, – прошептал Корбулон. – Пойдем по периметру, табун должен пастись неподалеку.
За пределами лагеря перемещаться можно было быстрее. Луна закатилась, и плащи помогали беглецам полностью слиться с темными склонами впадины. Почти не сбавляя хода, они шли по ровной траве, держась начеку на случай прячущихся в темноте дозоров. Но их не было.
Проделав четверть пути по окружности, Веспасиан остановился.
– Командир! – прошептал он. – Смотри!
Шагах в двадцати от окраины лагеря в свете костров обрисовывались силуэты коней. Рядом с табуном виднелось четыре или пять палаток.
Людей не наблюдалось. Если охрана и была, то спала.
– Седлать некогда, но без уздечек не обойтись, – прошептал Корбулон и нашел глазами Веспасиана. – Трибун, ты со мной. Упряжь должна быть в одной из палаток. Фауст, Магн, выводите коней. Встречаемся здесь.
Все четверо двинулись вперед.
Предоставив Магну и Фаусту отвязывать обеспокоенных животных, Веспасиан отправился следом за командиром на поиски складской палатки. Фырканье и нервный перестук копыт за спиной заставлял их вздрагивать.
– Как, чтоб мне провалиться, мы найдем нужную палатку? – пробормотал юноша.
– Просто заглянем в каждую по очереди, – ответил Корбулон, наклоняясь к входу в ближайшую. Ухватив правый клапан полога, он знаком приказал Веспасиану взять левый. Очень осторожно, и держа наготове мечи, римляне приподняли завесу.
– Добрый вечер.
В шею каждому уперлось острие копья. Оба замерли. У юноши к горлу подкатил тошнотворный ком.
– На вашем месте я бросил бы мечи.
Римляне медленно опустили лезвия и положили их на землю. Веспасиан чувствовал, что сзади подходят еще люди.
– Теперь отступите.
Они попятились, наконечники копий упирались им в шею, царапая кожу до крови. Владельцы оружия вышли из палатки, а следом за ними оттуда вынырнул лысый бородач – встреченный ими вчера всадник.
– Вы что, за дурака меня приняли? – пророкотал он, испепеляя их сузившимися до щелочек глазами. – Решили, что я, Корон, не знаю привычек своего народа и не приму мер предосторожности? Разумеется, я знал, что они упьются, а вы попробуете сбежать, и вам потребуются для этого лошади. Мне было интересно понаблюдать за вашей попыткой. Поэтому десяток трезвых, надежных людей поджидали вас здесь, вдали от искушений основного лагеря, где вам и надлежит оставаться до завтра, потому как у меня есть на вас виды. Связать их!
Веспасиан почувствовал, как кто-то грубо заламывает ему руки. Запястья туго затянул кожаный ремень. Он не сопротивлялся – не было смысла. От табуна притащили Магна и Фауста. Струящаяся из пореза на левой руке центуриона кровь свидетельствовала, что там арест прошел не так чисто.
– Ну, так до завтра, – злорадно бросил Корон. – Вот тогда вы узнаете, что плата за кровь моего сына будет воистину высока.
Остаток ночи пленники провели примотанными к коновязи. Веспасиан не сомкнул глаз. В нем кипела ярость, ненависть при мысли быть чьей-то игрушкой. Сбежать, чтобы попасться в лапы предусмотрительного дикаря, само по себе было унизительно. Но терпеть его насмешки представлялось совершенно невыносимым. Лучше уж было ничего не затевать, но это тоже означало позор. Корон указал бы, что у них имелась возможность бежать, но они не воспользовались ей из трусости. Мысли роились в мозгу у юноши, и к рассвету он чувствовал себя совершенно измотанным. В итоге он принял твердое решение, что в будущем, если таковое у него будет, никогда не предпринимать очевидных поступков. Ведь если они очевидны для него, то очевидны и для всех прочих.
Вскоре после наступления утра их отвязали и подняли. Оглядевшись, молодой человек убедился, что остальные выглядят столь же уставшими. Никто, похоже, не сумел забыться сном.
Их приволокли в середину лагеря, где имелся расчищенный от палаток и костров круг. Его обступали сотни гогочущих воинов.
Охранники провели пленников сквозь толпу, норовившую пихнуть или ткнуть римлян. Над фракийцами висел густой смрад вчерашнего разгула: перегар, рвота и пот. Дикари рады были всему, что могло отвлечь от тяжких страданий похмелья.
– Похоже, нас приготовили в качестве забавы, – скривив губы, бросил Магн.
– Не уверен, что я расположен веселить кого-либо, – ответил Веспасиан, уклоняясь от рукояти меча, нацеленной ему в висок.
В центре арены их ждал Корон. Молодой воин, руководивший походом, стоял рядом с ним. Веспасиан подметил сходство и понял, что это, должно быть, старший сын Корона, тогда как младший погиб в бою у реки несколько дней назад.
Корон воздел руки, и шум толпы немедленно стих. Вождь начал говорить. Слов его Веспасиан не понимал, но по грубой интонации и агрессивной жестикуляции понял, что их обвиняют во всех мыслимых преступлениях. Окончание речи утонуло в ликующем реве толпы, перешедшем в гортанный крик, не требующий перевода. Он означал смерть.
Корон повернулся и обратился к римлянам на своей сносной латыни.
– Собранием племени вы осуждены на казнь…
– По какому обвинению? – прервал его Корбулон. – И кто защищал нас?
– Обвинение состоит в оскорблении наших богов, и защиты тут не полагается.
Корбулон хотел поспорить, но понял, что это бессмысленно, и умолк.
– Моя обязанность как вождя состоит в определении вида казни, – продолжил Корон.
Он безрадостно улыбнулся, потом повернулся к собравшимся и что-то прокричал. В ответ послышался гул одобрения. Потом фракиец снова перешел на латынь.
– Меч и щит каждому. Победитель получает коня и полчаса форы, перед тем как мы погонимся за ним. Если поймаем – убьем, нет, может считать себя счастливчиком.
Четыре комплекта оружия были разложены на равных промежутках по краю арены. Римлян согнали в центр, потом разрезали путы.
– Если кто-то из вас откажется сражаться, убиты будут все. Мой вам совет: покажите зрелище, достойное Рима, и тогда один из вас получит шанс снова увидеть его.
Корон занял место среди зрителей. Четверо римлян остались стоять спина к спине в самом центре круга.
– Что будем делать? – спросил Фауст.
– Сражаться, – ответил Корбулон. – И по-настоящему, чтобы у одного из нас появилась возможность спастись. – Он наклонился, вытирая руки о землю. – Остальные умрут честной смертью. Могло быть хуже.
– Кто с кем дерется? – спросил Веспасиан, которому совсем не хотелось скрестить мечи с Магном.
– Каждый сам за себя. Берите мечи, сходимся здесь.
Они повернулись и посмотрели друг на друга. Слов не требовалось, каждый знал, что обязан ради блага всех сражаться и умереть мужественно. Другого пути нет.
Идя к краю арены за щитом и мечом, Веспасиан хмуро улыбнулся иронии ситуации. Ему никогда не доводилось видеть гладиаторских боев, хотя всегда хотелось. Теперь же в роли гладиатора предстоит выступить ему. Это будет первый и последний бой на арене – он знал, что погибнет. Какой может быть шанс у шестнадцатилетнего паренька выйти победителем? Но прежде чем отдать свою жизнь, он постарается даровать почетную смерть одному из своих товарищей.
Шум толпы нарастал, с рук на руки переходили ставки. Веспасиану подумалось: интересно, а ставит ли кто-то на его победу? Он подумал о Ценис, вытащил подаренный ей серебряный амулет, крепко сжал его в ладони и взмолился к Посейдону о помощи.
Наклоняясь за мечом, юноша отпустил талисман, и тот остался свободно болтаться на шее. Стоявший рядом фракиец потянул соседа за рукав и вытянул руку, указывая. Веспасиан взял щит. Крики вокруг него перешли в низкий ропот, многие тыкали пальцем. «Ставят на меня как на первого, кого убьют», – догадался молодой человек. Он сунул амулет под тунику, повернулся и зашагал к товарищам.
Все четверо остановились в пяти шагах от середины. Корбулон по очереди окинул каждого взглядом.
