В тени престола. Компиляция 1-12 книга (СИ) - Бушмин Виктор
– Он, что, заговоренный?! – Беатрис устало опустилась на скамью в церкви Святой Екатерины, расположенной в маленьком приграничном бурге. Она опустила голову и тихо заплакала. Со стороны могло показаться, что какая-то знатная прихожанка скорбит о смерти кого-то из членов ее семьи, или возлюбленного. Но это было не так. Беатрис посвятила всю себя без остатка мести за погибшего брата и казненного возлюбленного, не могла прийти в себя и осмыслить очередное поражение и крушение ее, как могло показаться, стройных планов мщения. Ги де Леви каким-то чудом выскользнул из западни, устроенной на ее деньги. Пятеро превосходных наемников ничего не смогли сделать с тремя воинами, из которых только один был рыцарем. Эти болваны только в пустую потратили ее деньги и не оправдали затраты, но и создали серьезнейшие проблемы для нее, ведь один из уцелевших наемников переметнулся к врагам и знает ее в лицо. Она тяжело вздохнула и перекрестилась. Риск был невелик, этот последний наймит видел ее мельком, да и то в вечернее время, а то, что он сможет опознать ее, Беатрис сомневалась. Но, всякое может случиться, решила она и приподняла голову. Девушка осмотрелась по сторонам, в душе она боялась слежки, ведь до нее докатились обрывочные сведения о том, что на ее поиски новый король Шарль де Анжу бросил множество людей. – Надо убрать Гастона, пока не поздно… – тихо произнесла она. – Пока не поздно…
В это время рядом с ней на скамью сел высокий и широкоплечий рыцарь, по внешнему виду и манерам напоминавший немца. Его прямые светлые волосы, которые не мешало бы, и помыть, длинными клоками свисали на плечи, а огромная рыжая щетина, причудливыми клочками росшая на бороде и усах незнакомца, просто плакала по бритве цирюльника.
– Фройляйн Беатрис? – Грубый немецкий акцент просто резал слух своими лающими нотками. – Юнге Конрад слать вам гросс привьет…
Она испуганно посмотрела на него, окидывая взглядом здоровенные габариты германца, после чего тихо ответила:
– Да, герр риттер, это я….
– Гут. – Немец придвинулся ближе и, наклонившись к ней, заговорщицким тоном произнес. – Мой принц желает видеть вас, фройляйн…
– Где и когда?.. – Она немного отдвинулась от него – тяжелый запах чеснока, лука, немытого тела и запущенных зубов просто выворачивал ее наизнанку. – Извольте назвать место и время.
Германец усмехнулся, поняв, что она смущена его запахами, поковырял пальцем в носу (Беатрис чуть не стошнило) и ответил:
– Ровно через пьять или шесть месяц, фройляйн, на перевале Сент-Готард, в монастыре, в полдень.
– Отлично, герр риттер. – Она поднялась со скамьи и не в силах выносить этот тяжелый запах германца, пошла к выходу. – Встречу назначаю через полгода. Ровно в полдень… – бросила она через плечо ему.
– Высокомерная дура… – тихо произнес он, провожая ее ладную фигурку глазами. – Эх, попалась бы ты мне во время какого-нибудь налета, совсем по-другому бы заговорила…
– Вонючий тевтон… – Она вышла на улицу. Яркий солнечный свет ослепил ее, заставив прищурить глаза. – Не будь я зажата в угол, никогда бы не заговорила с какой свиньей…
Беатрис пошла вниз по улочке, петлявшей между старыми домами, церквушками и постоялыми дворами, пока, наконец, не добралась до маленького и неприметного домика, сложенного из белого известняка и крытого красной потрескавшейся от времени черепицей. Несколько раз ей почудилось, что за ней пристально смотрят какие-то глаза, она оборачивалась, но никого и ничего подозрительного не заметила, подошла к низенькой дверце и, потянув рукой за ржавое железное кольцо, трижды постучалась…
– Вот и она… – облегченно вздохнул незнакомец, спрятавшийся в кустах акации, росшей на углу улицы, откуда домик был отчетливо виден. – Мессир Лука будет рад… – он повернул голову и тихо прошептал своему напарнику. – Срочно скачи в Неаполь и передай мессиру де Сент-Эньяну, что птичка, наконец, снесла яичко…
Тот молча кивнул и переспросил у своего товарища:
– Может, отправим послание с евреями-менялами? Ты же останешься один…
– Ерунда, надеюсь, что сдюжу как-нибудь… – усмехнулся он, похлопывая по плечу товарища. – Если она куда-нибудь отправится, я последую за ней, но оставлю известие у монахов в церкви Святой Анны, понял?..
– Без вопросов… – второй кивнул, развернулся и пошел к ближайшему постоялому двору…
Когда Беатрис вошла и закрыла на засов дверь, тихий, но резкий мужской голос произнес:
– Синьорина, за вами не следили?..
Она задумалась, наморщила носик и ответила:
– Кажется, нет. А что?..
Из темноты появился силуэт приземистого и крепкого мужчины, одетого торговцем, но это была маскировка, причем, весьма плохая, так как в каждом движении тренированного тела сквозили военная выправка и решительность.
– Вы уверены, синьорина?..
– Не совсем, Джакомо. Сегодня, когда я вышла из церкви, где встречалась с посыльным принца Конрадина, мне показалось, что кто-то пристально смотрит на меня, но, обернувшись, я ничего и никого подозрительного не заметила…
– А зря, синьорина. – Джакомо подошел к окну и, немного приоткрыв ставни, посмотрел на улицу. – Сегодня утром какие-то два незнакомца крутились возле дома и расспрашивали соседей о нас. – Он посмотрел на нее. – Кто купил, когда, зачем, кто живет, то, да се…
Беатрис присела на стул и напряженно посмотрела на него. Джакомо, ее старый слуга и телохранитель покойного брата Теобальдо, был верный и преданный человек. Он жил рядом с ней с момента рождения, знал Беатрис, как облупленную и заботился о ней как о сестре.
– Сегодня вечером, синьорина, вы выйдете из дома и пойдете в церковь на вечернюю службу. Я пойду следом и прослежу…
– Как считаешь нужным, так и поступай… – обреченным голосом ответила она. – Твоя подозрительность порой сводит меня с ума!
– Дай-то Бог, хозяйка, чтобы мне померещилось. – Перекрестился Джакомо. – Я уже устал метаться по родной Италии, как загнанный зверек! Хочется немного отдохнуть, осмотреться и скопить силы…
Она встала и подошла к нему.
– Прости меня, Джакомо. – Она нежно обняла его. – Прости свою неразумную хозяйку.
– Синьорина, ваша месть – это и моя тоже. – Спокойным голосом ответил воин. – Синьор Теобальдо, которого я знал с пеленок и выучил всем премудростям войны, был мне словно младший брат. Ваш покойный батюшка пригрел меня, сироту, воспитал и доверил своих детей, неужели вы думаете, что Джакомо отступит хотя бы на один шаг и убежит, оставив вас одну в столь трудный час. Не бывать такого!.. – слуга гордо поднял голову и вынул кинжал. – Клянусь, что не предам и не продам вас, синьорина Беатрис! Вот, этим самым оружием клянусь! Последняя из рода Анибальди не погибнет, пока моя рука крепка и пока сжимает священное оружие, врученное вашим родителем!
Беатрис обняла слугу, прижимаясь к его широкой и крепкой груди, заплакала и испытала какое-то странное чувство облегчения и успокоения, как если бы она снова стала маленькой девочкой, прятавшейся на груди слуги от своих страхов или под впечатлением от услышанных сказок. Чувство домашнего тепла, покоя и тишины на мгновение захватило девушку, целиком и полностью погружая в то ушедшее время, которое, увы, невозможно вернуть назад. Она грустно вздохнула и произнесла:
– Джакомо, а тебе не кажется, что мы становимся все больше и сильнее походить на умалишенных или одержимых? Может, – она посмотрела на него с мольбой в глазах, – нам все бросить, взять, да и уехать куда-нибудь далеко? В Арагон или Венецию?..
– Возможно, – рассеянно ответил Джакомо, – возможно, синьорина, кто-то и сделал так, но только не вы! Вендетта и клятва, данная вами своему погибшему брату, не позволят вам, да и мне тоже, вот так, взять, да и бросить все на полпути…
Беатрис отстранилась от слуги, подошла к стулу и присела на него.
– Право, Джакомо, нам не стоит так накручивать себя. – Она собрала свою волю в кулак. – Мы, по крайней мере, я, больше не принадлежим себе. Мы целиком и полностью слуги мести…
