Евгений Рогачёв - За пеленой тысячелетий
-Вот. Ты заслужил его, - Азарий понизил голос. – Всемогущий царь никогда не забудет твоей услуги. Я при разговоре с ним обязательно упомяну твоё имя... Что собираешься делать дальше?
-Меня ждёт повозка. И я намерен покинуть это место, - Иезакия вскочил, прижимая к себе золото.
-Прощай, благородный Иезекия. Может быть, когда-нибудь наши тропы опять пересекутся. Прощай.
Когда Иезекия садился в повозку, он вознёс молитву единому богу, чтобы никогда больше не встречаться со страшным вавилонянином. Который опутал его своими речами и благодаря этому он чуть не попал в руке скифскому палачу. От этих мыслей Иезекию прошиб холодный пот. Золото приятно позвякивало за пазухой, а скифский стан, с каждым взмахом кнута, отдалялся всё дальше. Постепенно настроение у иудея улучшилось, и он даже стал вполголоса напевать песню, слышанную им однажды среди варваров.
Миновав торговые ряды и выскочив на степной простор, кони ещё прибавили ходу, и вскоре повозка скрылась из виду.
Азарий ещё немного посидел в молчании. Размышляя, он понял, что надо немедленно вьючить верблюдов и уходить отсюда. Иначе они могут не пережить следующий рассвет. Азарий потёр шею, как будто уже ощущая на ней меч палача, и крикнул Араша. Вошедшего сотника спросил:
-Рассказывай, кого ты видел среди скифов? Да говори всё без утайки, если не хочешь расстаться с жизнью.
-Не грози, - сразу ощерился сотник. - Как всякий перс, рождённый свободным, я не раз заглядывал в глаза смерти.
-Видимо боги кроме смелости, не наградили тебя больше ни какими качествами достойными настоящего воина.
Араш выхватил кинжал и хотел броситься на Азария. Но тот не сделал не одного движения, чтобы помешать разгневанному персу. Только проговорил:
-Успокойся и рассказывай.
Араш стоял с кинжалом, бешено вращая белками глаз. Рядом стояла пустая амфора из-под вина. Он развернулся и одним ударом развалил её на мелкие черепки. Спрятав под халатом кинжал, он ещё немного помолчал, успокаиваясь. А потом рассказал всё, как было.
Выслушав сотника, Азарий подумал, что боги отвернулись от них, если два раза подряд ставят под угрозу всю их миссию. Сначала Араш, по своей глупости, чуть не попал скифам в руки, потом он сам, оказался узнанным... Выслушав, Азарий поднялся, прошелся по тесному закутку.
-Вели вьючить верблюдов и немедля отправляться в путь. Нам надо как можно скорее покинуть становище скифов. Боги мне подсказывают, что вскоре здесь может появиться стража царицы Томирис. Благодаря тебе сотник, мы могли не выполнить то, что поручил нам наш повелитель. За это ты знаешь, какое может последовать наказание... Но хвала богам у нас есть вести, которые порадуют нашего повелителя. Так что поспеши.
Араш побледнел и выскочил за дверь. Вскоре весь караван-сарай пришёл в движение. Кричали потревоженные верблюды, ржали лошади, кричали погонщики, еле справляясь с непослушными животными. Тот товар, что не успели продать, грузить было некогда и поэтому пришлось его бросить.
Когда караван уже был готов отправиться, Азарий зашёл в клетушку, где держали Лика. Присел перед ним на корточки.
-Мы уходим. Твои соплеменники вскоре будут здесь, они тебя и освободят, - он поднялся. – Прощай. Надеюсь, что мы никогда уже не перейдём дорогу друг другу.
-Прощай. Но боги мне подсказывают, что это не последняя наша встреча, - проговорил вслед уходящему Азарию Лик, но тот его уже не слышал.
Караван благополучно покинул скифское становище и углубился в степь. Он шёл до тех пор, пока сплошная мгла не накрыла всю округу. Тогда они не надолго остановились на ночлег, а с первыми проблесками зари опять тронулись в путь.
На следующее утро скифская стража под командованием Скилура ворвалась в караван-сарай. Их встретила пустота и тюки товара, брошенные в спешке, а всё указывало на то, что караванщики очень торопились. В одной из комнат нашли связанного скифа. От него мало что удалось добиться и в конечном итоге, всыпав плетей, того отпустили. Иезакия тоже пропал и Скилур, в ярости приказал запороть чуть ли не до смерти слуг, оставшихся в брошенной лавке.
Царь царей, выслушав своих лазутчиков, опечалился. Он не боялся предстоящего сражения – ему был неведом страх. Война с варварами затягивалась, а дела империи требовали его присутствия в её сердце, а не на окраине, в скифских степях. И Египет, страна фараонов и древних богов, ждал, когда его конь омоет свои копыта в реке Тибр. Поэтому и грустно было на лице повелителя вселенной, когда он понял, что своенравная царица не собирается преклонить перед ним голову.
&&&
Ещё никогда не было такого огромного войска под началом одного скифского царя. С тех давних времён, когда они пришли из дальних стран и заявили свои права на эти бескрайние просторы и воздух, напоённый запахом трав. Ненависть к персам объединила разрозненные скифские племена.
Были здесь и агафирсы, ближайшие соседи массагетов и первыми откликнувшиеся на их призыв, и саки-тиграхауды со своим царём Откамасадом, жаждущие отомстить за свой позор. Вместе с ними пришло родственное им племя саков-хаумаварга. Явились и диковатые невры, обитающие около самых предгорий, держались отдельно меланхлены, одетые в шкуры диких животных и сами заросшие длинным, спутанным волосом. Никогда ещё не видело главное становище скифов-массагетов такого скопища чужих и своих воинов. От того становилось радостно на душе царицы Томирис, когда она объезжала ряды воинов. Позади неё ехала свита: военачальники, цари, вожди. Все те, кто вверил ей своих воинов.
Войско было готово к походу, да она и сама понимала, что следует торопиться. Не далее как вчера, в стане, были замечены, лазутчики ненавистного царя. Значит, вскоре и он может сюда пожаловать со своими несметными полками. Поэтому надо опередить его. Слава богам, что всё готово и воины могут выступить хоть сейчас. Сердце Томирис учащённо билось, когда она смотрела на стройные ряды воинов, уходящих к горизонту.
Перед тем как выступить Томирис посетила больного Кадуя. Раненый вождь тиграхаудов был ещё очень плох, но всё равно рвался в битву. Он и помыслить не мог, что воины из его родного племени будут сражаться, а он будет валяться на шкурах, как последний старик. Больших трудов стоило удержать его на месте.
-Мы выступаем, Кадуй, - произнесла царица, когда остановилась у ложа больного. – Ещё никогда войска скифов не имели столько воинов. Мы отомстим за всех, кто полёг на том поле брани, где проклятый перс заманил вас в ловушку. Там, где погиб мой сын, - Томирис смахнула слезу.
-Отомстите за всех, - прохрипел, не открывая глаз, Кадуй. – Пусть перс, ненасытный в своей жадности, почувствует какова бывает месть свободного народа.
Войска выступили утром, когда роса серебрит степную траву и лёгкий туман стелется по земле. В этот раз, во главе войска, ехала женщина, имя которой войдёт в историю и на тысячелетия станет нарицательным, вдохновляя на новые подвиги. Она ничего этого не знала, и единственным её желанием было отомстить за смерть сына и отстоять родные степи.
Через два дня войска сошлись и встали в пределах видимости друг друга. Кир, увидев, сколько скифов пришло за своей царицей, поразился их многочисленности. Вся степь, от края и до края была черна от островерхих кожаных шапок, и лес копий поднимался над рядами конных варваров.
Персов было не меньше. Царь царей, обозревая своё воинство, понимал, что победа, которую они одержат над варварами, будет нелёгкой. Кир знал, что массагеты опытные воины и ничем не уступают его персам. А стреляют из луков даже не хуже, а лучше, чем его стрелки, натягивая лук иначе, чем персы и другие народы. Кир обратил внимание, что персы притягивают тетиву к груди, а варвары становятся к неприятелю боком, притягивают тетиву к плечу, и стрела у них летит с большей силой. И массагеты проворны в бою, стреляют и правой и левой рукой.
«Надо будет научить наших лучников тому же», — думал Кир, наблюдая за воинством варваров.
И вот битва, о которой потом сложат легенды, началась. (Как писал впоследствии Геродот, это была наиболее жестокая битва из всех, где участвовали варвары. А поток стрел был настолько плотен, что затмил солнце) Вначале в дело вступили лучники. Тысячи и тысячи стрел взвились в небо. Воины подняли над головой щиты, закрываясь от летящей с неба смерти. Те, кто по бедности своей не имел щита, падали на землю и прятались под брюхо коней. Много сотен воинов полегло, что у персов, что у скифов, прежде чем опустели колчаны у лучников.
Когда иссяк поток стрел, скифская конная лава пошла в атаку на персидские ряды. Царь царей, когда увидел надвигающееся на него с дикими криками войско массагетов, собрал все свое мужество закаленного в боях воина и хладнокровие опытного полководца, не один раз заглядывающего в глаза смерти. Рядом в молчаливом ожидании замерли «бесстрашные». При виде этой конницы, поднявшейся, словно туча, на горизонте, Киру вспомнилась страшная песчаная буря в пустыне Деште-Кевир, которая надвигалась вот так же зловеще и неотвратимо.
