Рихард Вейфер - Данте
— Ради меня?
— Да, он сказал, что это был очень знаменитый и знающий врач. Он дал Арнольфо с собой рецепт, но тот, к сожалению, сгорел во время пожара.
Внезапно Лючия вскочила и, обняв свою мать, воскликнула:
— Матушка, милая матушка, если все это правда, если Арнольфо…
Поток слез разрядил невыносимое напряжение. Донна Джудитта не стала мешать своей дочери выплакаться, после чего мягко сказала:
— Не нужно волноваться, Лючия! Если ты будешь держать себя в руках, я скажу тебе кое-что приятное.
— Я совершенно успокоилась, дорогая матушка…
— Тебя собирается навестить Арнольфо. Хотя он и опасается, что ты не пожелаешь смотреть на него из-за злополучного шрама, который его отнюдь не украшает…
— Который он получил, спасая своего ближнего… бедный, милый Арнольфо!
Несмотря на признание благородства этого поступка, совершенного ее любимым, Лючия в глубине души опасалась, что его вид может испугать ее. Но дар сострадания — один из тех великолепных даров, которыми Создатель наградил женщин, — уберег девушку от страха, который ей уже довелось пережить. А когда Арнольфо зашел к ней — сильный, здоровый, беспечно веселый, — она упала в его объятия и все дурное и печальное куда-то исчезло, как исчезает весной снег под лучами солнца!
Им было о чем поговорить друг с другом!
— Что это был за знаменитый врач, которого ты навестил ради меня, Арнольфо?
— Я навестил какого-то врача? Ничего подобного! Это какое-то недоразумение!
— Но моя матушка уверяет, будто ты просил его выписать какой-то рецепт для меня!
Арнольфо, не выдержав, рассмеялся:
— Ах вот оно что! Теперь я все понял. Я не хотел называть твоей матери имя, которое не вызывает у черных гвельфов приятных ассоциаций. Я был у Данте Алигьери — знатока людей и врачевателя человеческих душ.
Молодая девушка обрадовалась:
— Ты был у Данте, этого великого поэта-изгнанника?
— Я отыскал его в Болонье. Он был очень приветлив со мной, особенно когда я рассказал ему о тебе. Знаешь, он тоже перенес немало страданий из-за любви. Он написал мне для тебя несколько слов, но прибавил, что мы оба должны любить и верить — и эти два чувства обладают несравненно большей силой, нежели бесстрастные буквы.
Лючия склонила задумчиво свою прекрасную голову, и ее губы едва слышно прошептали:
— Любить и верить!
Тут Арнольфо мягко и нежно взял ее голову в свои руки, заглянул в ее темные глаза и спросил:
— У тебя достанет веры и любви, чтобы мы были вместе?
Лючия ответила взглядом. Она, ни слова не говоря, погладила широкий темный шрам у него на лбу и запечатлела на нем нежный поцелуй.
— Другого ответа мне и не надо! — воскликнул Арнольфо, обхватил своими сильными руками вновь обретенную подругу и покрыл ее жаркими поцелуями. — Надеюсь, любимая, — спросил он затем, — теперь ты больше не видишь во мне черта?
— Нет, нет, Арнольфо, ты стал моим добрым ангелом!
— В таком случае я вскоре введу тебя в небесные чертоги!
— Не шути так, дорогой!
— Я имел в виду небесные чертоги брака!
На лице Лючии появилось выражение отчаяния.
— Из этого ничего не выйдет. Весь город находится под интердиктом, и ради нас святой отец его не отменит.
Арнольфо беззаботно рассмеялся:
— Ах вот оно что! Это не должно нас огорчать! Ведь у нас еще есть немного времени, потому что если мы будем помолвлены недостаточно долго, флорентийцы дадут волю своим злым языкам. А если этот интердикт слишком затянется, нас повенчает какой-нибудь добросердечный монах. Так что выше голову, моя дорогая, вдвоем мы никому не позволим лишить нас нашего счастья!
И вновь помолвленные предались жарким и страстным поцелуям.
КОНЕЦ «БОЛЬШОГО БАРОНА»
1308 год, в который император Альбрехт, высокомерный сын Рудольфа Габсбургского, пал от руки своего мстительного племянника, принес ужасный конец и флорентийскому разбойнику Корсо Донати.
В ранний утренний час в его дом явился в полном вооружении молодой Пьетро Бордини, все еще беззаветно преданный Корсо человек, и потребовал немедленной встречи с бароном.
— Неужели это так необходимо? — поинтересовалась озабоченная хозяйка дома. — Мессер Корсо очень дурно провел ночь — его снова мучила подагра.
— Это совершенно необходимо, высокочтимая донна, — настаивал Пьетро Бордини, — речь идет о его безопасности.
— О его безопасности? Что вы имеете в виду?
Задавая эти вопросы, дочь главы гибеллинов и жена старого члена партии гвельфов испытывала некоторый страх, однако тут же целиком взяла себя в руки.
— Сейчас я позову его! Подождите здесь!
Спустя некоторое время появился Корсо с бледным, измученным лицом и скрюченной спиной. Пальцами левой ладони он щипал себе правую руку, чтобы заглушить донимавшую его боль.
— Доброе утро, Пьетро, взгляни, я похож на дряхлого, больного льва, которого связали, чтобы обрезать когти. Что скажешь хорошего?
— Обрадовать вас особенно нечем, синьор! Но я знаю, что вы умеете мужественно выслушивать и дурные вести!
— Верно, они опять собираются напасть на меня, эти холодные сапожники?
— В полнейшей тайне они объединились — подеста Карло д’Амалия, остальные предводители черных, да вы всех их знаете, это люди, которые четыре года назад, борясь против белых, устроили в городе пожар, и, наконец, маршал герцога Роберта Неаполитанского… Все они, кого я здесь перечислил, заключили против вас тайный союз.
— В чем же они упрекают моего мужа? — спросила хозяйка дома, ничем не проявлявшая своего внутреннего волнения.
Ответ Пьетро прозвучал решительно и прямо:
— Они говорят, будто бы вы — государственный преступник и собираетесь стать главой города.
— А чем они собираются это доказать?
— Видите ли, они говорят… нет, в присутствии синьоры я не могу повторить их слова…
— Ну, ну, не стесняйтесь — от жены у меня нет никаких тайн!
— Так вот, они утверждают, что якобы благодаря своему второму браку вы намерены заручиться помощью своего тестя Угуччоне делла Фаджиола, самого влиятельного главы гибеллинов в Романье и Тоскане, и якобы кавалерия вашего тестя уже на пути сюда, чтобы помочь вам стать единоличным владыкой Флоренции.
— А откуда ты все это узнал, друг мой?
— От своего кузена, который служит писцом в Совете. Он рассказал мне все это под строжайшим секретом. Узнал я и то, что не сегодня-завтра вас должны привлечь к суду.
Нахмурившись, Корсо задумался, потом решительно сказал:
— Мы постараемся не слишком облегчать им работу. Немедленно надень на меня доспехи. Черт побери! Именно сегодня болезнь никак не отпускает меня! А ты, жена, пошли весточку своему отцу! Его люди уже вблизи Ремолы, он ведь не оставит в беде своего зятя! А весь наш альберго нужно превратить в неприступную крепость! Тогда увидим, кто осмелится сунуть голову в пасть льва!
Богатые купцы, принадлежащие к сословию «жирного народа», имели отдельные прочные дома, которые в случае возникновения опасности обеспечивали надежную защиту, но только дворяне обладали целым укрепленным кварталом домов, в узкие улочки которого можно было попасть только через запирающиеся ворота и двери. В этом лабиринте улочек дворянского альберго жили помимо прислуги и те, кто принадлежал дворянину или был нанят им — а дружина Корсо Донати состояла по большей части из послушного сброда, готового ради своего барона хладнокровно пойти на любое преступление.
Корсо в сопровождении Пьетро осмотрел все улочки и закоулки своего альберго. Всем способным носить оружие было приказано перекрыть этот городской квартал цепями и непреодолимыми баррикадами.
Приказы своего повелителя были восприняты отчаянными парнями, состоящими на службе у Корсо, с подобающим повиновением, хотя некоторые довольно грубо и огрызались. По лицам кое-кого из этих людей было видно, что на этот раз они считали дело своего хозяина проигранным и охотнее всего бы под шумок улизнули.
Когда барон и его неразлучный спутник очутились возле небольшого чистенького домика, над дверьми которого трепетала на ветру белая лента, Корсо удивленно спросил:
— Как, ты стал отцом, а мне не сказал ни слова? Не окажись я сегодня возле твоего дома и не обрати внимания на символ твоего счастья, я бы ничего об этом не узнал!
Молодой отец улыбнулся — он чувствовал себя и смущенным, и в то же время польщенным.
— Я не хотел обременять вас вещами, которые вряд ли могут заинтересовать вас в вашем теперешнем положении.
— Тебе следовало бы сказать об этом моей жене — она участливо относится к тебе и твоей молодой жене, как и я! Когда ребенок появился на свет? Это девочка или мальчик?
— Отличный парень. Он родился сегодня на рассвете. Мой кузен, что живет у меня уже два дня, бегал за повивальной бабкой. И после того как он стал свидетелем моего счастья и подумал о том, что скоро всему этому может прийти конец, ему стало жаль меня, и он рассказал мне о заговоре, который затевается против вас. Но разглашение этих сведений было бы для него равносильно смерти.
