Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Архиепископ прекрасно понимал собеседника, ведь такие же гордость и тщеславие были присущи и ему самому, причем даже в большей мере. Церковь предоставляла священникам блестящие возможности возвыситься — как, впрочем, и всякий иной великий институт, прочно утвердившийся в веках. И если все обстояло именно так, как архиепископу виделось сегодня, стоило обратить внимание на этого священника. Наверное, сейчас самый подходящий момент поддержать его. Со временем стоит забрать его в Ватикан. Однако пусть еще подождет несколько лет, пусть помечтает о Риме. И нужно подвергнуть его испытанию.

Архиепископ лениво отодвинул в сторону пресс для бумаги и, глядя на падре Арнальдо из-под прикрытых век, произнес:

— Сейчас церкви требуются несгибаемые священники. Я долго изучал вас и вполне доволен вашей деятельностью на Тремити. Вы показали, что можете пасти свое маленькое стадо. И сумели сохранить хорошие отношения с сильными мира сего. Дипломатия — существенный момент в нашей духовной миссии.

Падре Арнальдо внимательно слушал. Ему казалось, что все складывается даже лучше, чем он предполагал.

— Вы не только прощены. Для вас настало время принять на себя более высокую ответственность… Не бойтесь — конечно же, не на таких пустынных островах, как Тремити.

— Какую ответственность, ваше высокопреосвященство?

— Есть несколько небольших епископатов, где нужен энергичный и толковый епископ.

Епископ! Это казалось падре Арнальдо невероятным. И все же сомневаться не приходилось. Епископат, который хотят предложить ему, будет не намного больше, чем Тремити, но это не имеет значения. Зато он будет жить на материке, обретет свободу. И в деньгах недостатка нет. Сколько же он сможет сделать добра! Все же оставалась одна проблема: необходимо уехать с юга. Маркиза Россоманни ясно выразилась: отвезите Арианну в Милан, в Вену, куда угодно.

— Ваше высокопреосвященство, но я…

— Нет-нет, Арнальдо, вы превосходно справитесь, я уверен.

— Благодарю вас за доверие, я тронут… — Падре Арнальдо замолчал, словно обдумывая что-то. — Ваше высокопреосвященство, любое решение церкви я выполню со смирением. Но позволительно ли мне высказать некоторые пожелания относительно моего назначения?

— У вас есть пожелания?.. Поясните, чего бы вам хотелось, и мы сделаем все возможное.

— Ваше высокопреосвященство, я хотел бы служить на севере Италии. Думаю, что и маркиза Россоманни писала вам об этом же.

— Да, вы правы. Но почему именно там?

— Мой выбор не случаен, ваше высокопреосвященство. Я много размышлял, спрашивал себя, мог ли бы я стать полезнее церкви, если б меня простили и если бы у меня было достаточно средств. И я пришел к выводу, что обязан посвятить свою жизнь борьбе против дехристианизации, которая так усилилась в наши дни.

Архиепископ улыбнулся.

— На севере полуострова церковь пострадала больше, — продолжал падре Арнальдо. — Она пережила реформы австрийского императора Иосифа [23], и ей угрожают идеи якобинской революции. На севере бунтарские призывы якобинцев гораздо больше влияют на народ, чем здесь, на юге. Мне хотелось бы оказать посильную помощь церкви. Я хотел бы бороться…

— Понимаю, — прервал его архиепископ. — А как вы собираетесь это делать?

— Прибегнув к помощи целой армии энергичных и преданных церкви священников.

— Боже мой, и где же вы их найдете?

— Привлеку молодых священнослужителей, юных монахов и создам из них нечто вроде милиции. Используя власть, какой епископ обладает в собственном епископате, можно собрать большие силы. И с их помощью одолеть безбожие. Нам нужны священники, которые могут привлечь на сторону религии всех: молодежь, женщин, пожилых людей… Нужны священники, способные создать религиозную и политическую оппозицию революционным идеям.

Он говорил все это с таким пылом, что архиепископ изумился:

— И где бы вы хотели создать эту так называемую милицию? В каком городе на севере?

— В Милане или поблизости от него. Думаю, именно туда якобинцы попытаются проникнуть прежде всего.

— Милан или поблизости… Но вы же понимаете, сын мой, что подобные решения не принимаются с ходу. В церкви все совершается очень медленно. К тому же Милан далеко отсюда, во всяком случае от меня. И я ничего не могу сделать на севере полуострова.

— А как вы полагаете, ваше высокопреосвященство, кардинал Фабрицио Руффо мог бы помочь?

— Руффо?..

— Мне известно, что он близкий друг папы римского… И вы его очень хорошо знаете…

— Да, конечно, Руффо мог бы незамедлительно поговорить с папой. Кардинал вырос у него на коленях. Конечно, поможет.

— И вы считаете удобным…

— Да, да, я могу это сделать. Я подготовлю вам письмо, Арнальдо. Руффо сейчас находится при дворе в Казерте. А для такого наездника, как вы, нетрудно завтра же добраться туда. Вы ведь торопитесь, или я ошибаюсь?

— Вы очень хорошо меня понимаете, ваше высокопреосвященство. Благодарю вас. События надвигаются, надо спешить.

— Я в восторге от вашего энтузиазма, сын мой. Хотя и полагаю, что ваши планы защитить церковь всего лишь мечта. Однако кто знает! Попробуйте, Арнальдо, попробуйте. Даю вам свое благословение, — он протянул ему бумагу, на которой написал несколько строк. — Прочтите.

Падре Арнальдо быстро пробежал эти строки и краем глаза заметил, что архиепископ доволен им и улыбается.

Вошел слуга.

— Орацио, — сказал архиепископ, — проводи монсиньора Дзолу в апартаменты для гостей и проследи, чтобы у него ни в чем не было недостатка.

— До свиданья, ваше высокопреосвященство.

— Да поможет вам Бог. Вам нужна Его помощь.

КАРДИНАЛ РУФФО

Поднимаясь по парадной лестнице королевского дворца в Казерте, падре Арнальдо продолжал обдумывать все ту же мучившую его проблему. Прилично ли делать все это ради одной только собственной цели? Нет ли другого, более христианского и менее предосудительного пути? Так уж и нет?

И размышляя, все больше убеждался, что действительно нет. Единственный возможный путь — соглашение с маркизой Россоманни. А теперь и надежда на могущественного кардинала, близкого друга папы римского, известного странным, непредсказуемым характером. Однако не стоит так уж страшиться непредсказуемых, но умных людей. Маркиза тоже непредсказуема. Сейчас важно использовать создавшуюся ситуацию. Именно потому, что после революционных боев религия во Франции преследовалась, а в Неаполитанском королевстве церковь, наоборот, обретала все большее значение.

В первые годы правления короля Фердинанда Неаполь стал одним из самых блестящих городов Европы. Все великие неаполитанцы — философы Галиани, Дженовези, художники Де Мура, Бони-то, ученые Серао, Маццокки — это просветители, люди, верившие больше в разум, нежели в Бога. И Неаполь славился прежде как пре-веселый город. Тут все смеялись шуткам Пульчинеллы — и бедняки, и аристократы. Даже сам король.

Но теперь все изменилось. Казнь короля Франции и королевы Марии Антуанетты, родной сестры королевы Неаполя, вызвала панику. И словно этого мало, в то лето разразился страшным извержением Везувий. Религия вновь обрела силу. Да еще какую! Даже суд устроили над несчастным сицилийцем Томмазо Амато, так, кажется, его звали. И приговорили к смертной казни за то, что он обругал в церкви Бога и короля. При дворе распоряжались англичане: лорд Эктон, посол Гамильтон и его красавица жена Эмма. А из Рима вскоре прибыл Фабрицио Руффо, которому король поручил среди прочих дел управлять Казертой.

У дверей стояли двое часовых в придворной форме. Священник показал им рекомендательное письмо. Ему велели подождать в просторной приемной с высоким потолком. На стенах висели портреты сиятельных мужей и знатных дам. Прошло всего несколько минут, и появился шустрый человек лет тридцяти, худой, остроносый, с живыми бегающими глазами. Должно быть, секретарь Руффо. Это хороший признак. Значит, его высокопреосвященство не желает терять времени. Иначе ожидание затянулось бы.